Почему под солнцем юга в ярких красках и цветах,
В формах выпукло-прекрасных представал пред взором прах?

Здесь - пришлец я, но когда-то здесь душа моя жила.
Это понял я, припомнив гондол черные тела.
Это понял, повторяя Юга полные слова,
Это понял, лишь увидел моего святого Льва!

От условий повседневных жизнь свою освободив,
Человек здесь стал прекрасен и как солнце горделив.
Он воздвиг дворцы в лагуне, сделал дожем рыбака,
И к Венеции безвестной поползли, дрожа, века.

И доныне неизменно все хранит здесь явный след
Прежней дерзости и мощи, над которой смерти нет.

Валерий Яковлевич Брюсов, 1902














Запеленали город мостами –
В каменном платье Венеция встала...
Ей ожерелье из белых домов
Брошено под ноги
И островов
Не сосчитать –
Даже ночи не хватит...
Так отчего эта женщина плачет?
Ника Турбина, 1985




















Дождь пролился на коней и на евангелистов.
В темы мозаик вплетён перевёрнутый мир.
Вновь суета переулков, и, кажется, быстро
Можно вернуться туда, где я жил и любил.

Дождь по щербатым ступеням уходит в каналы.
Город спасён от туристов на десять минут.
Я бы купил сувенир, только лавка пропала,
Та, где осколки прожитого мной продадут.

Ветер колотит гондолы о сваи кривые.
Море готово ворваться в простор площадей.
Долгою ночью усталые львы-часовые
Книги читают про странных бескрылых людей.
Александр Абезгауз













Мне снилась осень в полусвете стекол,
Друзья и ты в их шутовской гурьбе,
И, как с небес добывший крови сокол,
Спускалось сердце на руку к тебе.

Но время шло, и старилось, и глохло,
И, поволокой рамы серебря,
Заря из сада обдавала стекла
Кровавыми слезами сентября.
Борис Пастернак











Одинокие окна в ночи,
Звуки музыки... Тихо и странно...
Луна и ее лучи,
И даль, темна и туманна.
Венеция, плеск воды...
О, сколько еще осталось?
Дворцы ее и сады,
И в сердце странная жалость,
Как будто туманные сны
Ночами кого-то тревожат.
И кто-то, тоскуя вдали,
Забыть этот город не может.
Иноземцева Влада



Близ мест, где царствует Венеция златая,
Один, ночной гребец, гондолой управляя,
При свете Веспера по взморию плывет,
Ринальда, Годфреда, Эрминию поет.
Он любит песнь свою, поет он для забавы,
Без дальных умыслов; не ведает ни славы,
Ни страха, ни надежд, и, тихой музы полн,
Умеет услаждать свой путь над бездной волн.
На море жизненном, где бури так жестоко
Преследуют во мгле мой парус одинокой,
Как он, без отзыва утешно я пою
И тайные стихи обдумывать люблю.
А.С.Пушкин