Слишком много имен для смешной и забавной безделицы,
Слишком много дорог у нее, да ведут не туда.
У дождя есть туман, у зимы - снегопад и метелица,
А вот что ж у меня? Благоденствие или беда?

Непонятную вещь я храню: то ли в сердце, то ль в разуме,
То ли между страниц старых книг, то ли в призрачных снах.
Не сулит ничего: ни страданий, ни неба с алмазами,
Ни свободы, ни горя, ни правды в безмолвных стенах...

Я ношусь, как с ребенком, с вещицей досель неизведанной,
И пускай под ее мягким мехом таится койот.
К ней спиной повернусь - незнакомой, невиданной, преданной
И не страшно теперь, даже если нежданно убьет...

Не хочу называть я любовью вещицу забавную,
Ведь любовь - это слишком вульгарно для странной нее.
Ведь любовь - это под мишурой заприметить не главное.
То, что нынче любовь - неурядицы, похоть, вранье.

Дай ты Бог, не увидеть вещице неверные метины,
Но увидеть начало начал и начала концов.
Мои раны теперь не болят - совершенно изъедены,
Ну а душу едва ли поймет череда мудрецов...

Ная Цой, 20.06.14.

Кривое колено болит и хромое -
И можно не жить. И до речки уж не долететь.
Ослепшее солнце. Смешное, немое
Пробило насквозь, не сумев основное задеть...

А там, за полями - цветные картинки...
Весны постоянный и непроизвольный некроз.
Кого же украсят цветы и дождинки?
Докуда доплыл одинокий живучий матрос?

И нет многоточий - везде только точки,
И тайны в себе не хранит белоснежно пятно.
Казалось, все просто: завяли цветочки -
И страшно, и весело, больно, но вот не смешно...

Зеленая кошка на совесть похожа.
Дымятся остатки недавно снесенных ворот.
Опять боль содрала с рубцов белу кожу.
Над чем же смеялась погода и злился народ?

Древесная тучка, а ну-ка над высью:
Туда, где былой святотатец в горах закричит.
Где ветер в иголках, где девочка с рысью,
А сердце, смешное и жаркое, так и стучит.

Раскроены жизни подправленных строчек,
Дай Бог, не упасть камнем скал на бетонную твердь.
Эх, ранняя осень - листвы костерочек,
Скажи, для чего же нужна была легкая смерть?...

...Посвящается Диме Кузьмину... (19.03.1964 † 19.11.2012)



09.03.14.

Так ли важно теперь, сколько тли на наливистом жите?
В том ли суть, кто ответчик, кто - вовсе бедняк и истец?
Не спешите ни жить, ни сдыхать. Никуда не спешите!
Подождите, когда уже точно настанет пиздец.

Веселитесь, пока веселится. Что нам?! Веселитесь:
Новый мир открывает и застит оборка-петля!
Так молитесь, лжесестры, лжебратья! Заветно молитесь!
О падении доллара и о прогрессе рубля.

О заклад крепким лбом только так, на размах расшибитесь.
Разбивайтесь о камни, дробитесь о крепкости лат!
А теперь второпях меж собой всей гурьбой поебитесь!
Ну а я умываю ладони, как Понтий Пилат...

Пока разделяли на "норма-нелепо",
Пока все искали приют и прокорм,
Я выбыл (как гром среди ясного неба)
Из ваших устоев, уставов и норм.

Пока обещали осадки из града,
Пока новый памятник метил вандал,
Я выбыл нежданно из дольного ада,
Хотя и живым меня мало кто ждал.

Пока ваши кони сбивали копыта,
Пока вши скакали на бешеном псе,
Я выбыл поспешно из вашего быта:
Тогда еще муха купалась в росе.

Пока пустыри наполняли базары,
Пока чей-то джокер лежал в рукаве,
Я выбыл внезапно из вашей сансары:
Тогда было восемь утра по Москве...

15.11.13.

Вот несу я на подпись диагноз.
Словом - словно ножом по живому.
Не поводишь теперь судьбу за нос!
Долго ль биться теперь ретивому?

А ретивое глупо и грешно
И смешно, как дежурная шутка.
Только все, как всегда - безутешно,
И теперь ни забавно, ни жутко.

Оторвется, как лист от осины
И заполнит пустоты и бреши!
Заронил - пожинай, образина!
Черный всадник, сны снятся все реже...

А лечиться теперь - безрассудство.
Умереть во сне - странная почесть.
Прости, Боже, добро и паскудство
И мою несуразную повесть.

Не спасут ни руда, ни участье,
И пройдет то, что мне остается:
И зальется счастливый несчастьем,
Но смешное пока еще бьется...

03.02.14.

Перед смертью развяжутся руки,
Сизым облаком ляжет рассвет.
Бесконечные чудные звуки,
Как прямой и удачный ответ.

Тучка темная - боль и невзгоды,
Уходи восвояси теперь.
Светло облако - вести в угоды,
Выходи в незакрытую дверь.

Перед смертью развяжутся речи
И покатятся вниз, под откос.
Кто запомнит все встречи-невстречи,
Белый ландыш и ленты из кос?

Лента темная - крах и забвенье,
Улетай, растворись в сизой мгле!
Лента светлая - благоговенье,
Передай всем привет на Земле.

Перед смертью. Как знала! Как знала!
Растворится туман в темноте...
Всех оплачешь ли мало-помалу?
Всех ли вспомнишь в земной суете?

01.02.14.

10 слушали 1 копий [+ в свой плеер]

Любимейшая.... Am Dm F E Am Три недели воевал против собственной души, Три недели пропадал в зачарованной глуши Три недели сочинял непридуманный рассказ Про капризную судьбу да про каждого из нас. Am Dm C E Am Смешное сердце способно только любить. Смешное сердце, в окошко глянет заря, Смешное сердце, его так просто убить, Смешное сердце, смешнее день ото дня. Загадал, что будет дождь, и тогда ты все поймешь. Только в небе пустота, глухота да маята. Переделанная жизнь, переписанный куплет. Все по полкам разложил, счастье есть, а смысла нет... Смешное сердце способно только любить. Смешное сердце, в окошко глянет заря, Смешное сердце, его так просто убить, Смешное сердце, смешнее день ото дня.

Чемоданчик со сказками сперли,
Сказки нынче страшнее, чем явь.
А кому-то опять нос утерли.
Сухо все, хоть умри-исслюнявь.

Лукоморье два века без дуба,
И кастрирован умница-кот.
Что ж лизать зачерствелые губы?
Что ж плодить неудачи да скот?

Веселее теперь друг без друга
И всегда на поминках смешно.
Ближе всех буерак да яруга,
Слаще всех береста да говно...

Что ни день - то всегда затрапезный,
Что ни люд - по ту область стены.
Ганс Кристьян, извини уж, любезный,
Твой притчи теперь не нужны.

И печать, мол, "товар не пригоден"...
К счастью, есть, из чего выбирать!
Я сказал, что хотел. Я свободен
И теперь я могу умирать...

29.01.13.

Из села Зачатье в поселок Исчезновение То короткая, то длинная дорога. И колеса стучат по рельсам... И тут, если срезать, то конечный пункт Будет дальше, чем если без хитростей ехать... Я же - машинист простого плацкарта... Таких, как я много. И все, казалось бы Из одного в другой... Только все доезжают по-разному. Ну а те, кто обещал со мной доехать До самого моего Исчезновения, Не заходя в кабинку машиниста, Пересекая линию которой Стираются все секреты, Новым утром, ехидно хихикая, пересаживаются На другие поезда, что в три-четыре Линии от меня Находятся (что по теории шести Рукопожатий совсем неблизко). И сворачивают, в общем-то, В тот же пункт, но чтоб со мной Не сталкиваться впредь... Хотя и недоумевают они, почему мой плацкарт Становится грузовым, Тихонько наблюдая за ним Из окон купе и СВ... Я прерываюсь на сон, чтоб немного Отдохнуть по дороге в поселок. Вот снова кто-то пришел, Кто-то обещает, Но так же на рассвете пересаживается... А я набираю скорость, ни разу не сворачивая К ПГТ "Профилактика" и к станице "Лечение". Однажды будет день, когда я не проснусь. Что будет на календаре? 19 ли, 80 ли... Это известно только управлению Железных дорог... И тишину разорвет нечеловеческий рев в динамиках, Мол, "Дороги назад нет, а впереди тупик. Счастливого Пути тем, кто обещал быть до конца". Вот он, Исчезновение! Наверное, смерть называется смертью оттого, Что в СМЕРДящем гнойном комке едва ли теперь Узнаешь меня... Будут бабы реветь, причитать лукаво "Зачем так рано?!" (А в мыслях все одно: "Слава Богу, не я!"), Исподтишка воруя ложечку Никчемного плацкарта... Машиниста зароют, вагоны сто раз перекрасят, Сто раз они еще путь сей исколесят... А когда поезд этот станет непригоден, Выплавят из него огромный корабль, Кой уйдет в открытое море, Где уж точно ни сел, Ни поселков с их ПГТ Нет...

15.01.2014

Смешливые лица и флейта-шумелка,
Спешащие толпы и вещие сны.
Бездарные годы, дурная новеллка,
Молчанье на диво высокой цены.

Надутые фразы на черных веночках
И целое поле нерадостных плит
В сережках рубины и камушки в почках,
Зонт в хмурую пору и зонд под гастрит.

Фальшивые среды, святая суббота,
Друг в будущем - очень находчивый гад.
Стучаться в ворота, сбиваться со счета,
И биться о крепкий гранитный заклад.

Молитвы с похмелья вину и рассолу,
И плетью по жиром заплывшим бочкам,
И братство по крови, и кровью по полу,
И жизнь без любви, и любовь по деньгам.

Из тонны навоза добытый кристаллик,
В плечах жутко жмущее полупальто -
Из этих малюсеньких полых деталек
Родится большая гордячка "ничто".

Из мишуры - цепь правды, непрочны ее звенья.
Идем мы стройным маршем, от люлек до гробниц.
Заставь же меня ползать, выпрашивать прощенья.
Заставь меня подняться, упав однажды ниц.

Ты видишь херувимов? Они с тобой пребудут,
Они через мгновенье должны к тебе прибыть.
Заставь поверить в вещи, что никогда не будут.
Заставь меня подохнуть, заставь продолжить жить.

Я никуда не денусь (и никогда) отсюда,
Меня пугают окна - распахнутые рты.
Заставь меня сегодня из срама сделать чудо,
Заставь создать свой космос из полной пустоты.

Я знаю, что все можно испепелить глазами.
По жизни как на трассе: по встречной полосе.
Заставь же меня плакать кровавыми слезами,
Заставь же меня бегать, как белка в колесе.

Ух, сколько произошло-то всего...


Мне б выйти из этого предвыходного сумбура,
Войти в будний день и без лишних словес.
Зовут как меня? Я не помню, я помню, что дура.
Но это не имя, а просто "подарок" небес.

И пока раздавая долги недозрелой натурой,
И пока я не сею премудрых семян,
И в профиль, и в фас остаюсь нескончаемой дурой,
Но так ли велик сей прелестный изъян?

Недалекость ума и нелепость - моя амбразура,
Но вот что же стоит в документной графе?
Мария, Настасья, Анжела? Да нет, просто дура.
Видно, так и умру без царя в голове...

И, вроде, я рада, но так же шагаю понуро,
А лет через пять эдак, я буду чья?
А я, ну конечно же, непроходимая дура.
А если не дура - то это была бы не я.

Мой телефон живет молчком полгода.
Поднимешь трубку, в ответ - одни гудки.
Паршиво-празднична на улице погода.
Паршиво-праведно хватают за грудки.

Неловкость рук. Опять разбита чашка.
На счастье ли? Иль на худой конец?
На край - удача. Да и то, с большой натяжкой.
На край - на голову терновый злой венец.

Хотела вешаться - гнилой была веревка.
Хотела сброситься - закрыли все мосты.
Так и хожу - рука в кулак с бечевкой,
Лицо в ушибах - наложи на зад бинты!

Любить хотела - оказалось невозможным,
Убить хотела - запрещает то закон.
Кто знал, что эта правда будет столь ничтожной?
И телом в землю, а душою - на амвон.

Кому ты светишь, пламя дивных Серафимов?
Чьи реки радостью наполнишь по края?
Насколько в тягость, до чего ж невыносима
Ты, надоевшая мне легкость бытия...

Быть... Не взирая на тонкости мира вокруг.
Знать... Кем окажется вдруг ближний твой. Посмотри!
Как плывут облака, размыкается круг,
Что зажег сто свечей, погасая рассудка огни.

Боль?... Или просто стекает расправленный воск?
Сталь... Расправляется хлестким ударом в плечо.
Чувство привычки затмило расслабленный мозг,
Полюбивший грустить о тебе горячо.

Бить... Обессиливши, просто со зла. почему?
Стук... стекла битых витрин, ощущенья войны.
Там, где не важно за что, безразлично кому.
Смерти тоже, наверно, снятся яркие сны.

Вой.. Обезумевших стай. Крики раненых птиц.
Злость... Разбивает и мечет мое естество на куски.
Разреши мне взглянуть вглубь пустынных глазниц,
Тех, кто знал все нюансы и правду тоски.

Власть... Обесчестило множество ценных минут.
Рай... То удел, поклявшихся в вечной верности головой.
И если меня сегодня, не дай Бог, распнут.
Меня начнут унижать... А первый удар будет твой...

Наверно, было б очень здорово,
Если б люди имели много ножек.
И мчались бы быстрее скорого...
И было б жизней, сколь у кошек.

Но есть лишь только две ножки.
И жизнь одна. На сколько лет?
Новым ножкам топать дорожки.
А жизнь? Не вернется. Нет.

Не вернуться они и со временем.
Я ведь тоже мертва уже. Да.
Видели, может, Вы листья на дереве?
Листик слетел - ерунда!

Так и жизнь человеческая - чуждая.
Кто-то умер - ну и что нам с того?
Ведь не наша, чужая, ненужная.
Столь далекая, нам - ничего.

Мы и дальше живем, столь потерянны.
Мертвый - гниль. только запах дурной и всего.
Хладнокровные - злы, обесценены.
И уже никогда и никто за одного.

А вы знаете, как любят умершие?
И никто им не смог помешать.
Да. Не то, что живые мятежные.
От умерших лишь есть, что душа.

Так забвенно, так чисто, растерянно,
Умерщвлены любимым - живым.
Ведь не прячется мертвый за деревом,
Он давно превратился ведь в дым.

Только запах дурной, да смятения:
"вдруг увидит, поймет, что к чему?".
Судьба мертвых так зла, вне сомнения,
Вся любовь превратится во тьму.

Непонятную, глупую, дальнюю.
Ненавистную ним, дорогим.
Только жаль позолоту сусальную,
Что на кресте твоем без любви.

Лучше ненависть, чем безразличие.
Лучше правда, чем сладкая ложь.
Лицемерие, пафос, двуличие -
Оно стоит хоть ломанный грош?

Расстелившись на грязном полу.
Надоела всех дней мишура.
Горько плачу. А все почему?
Просто кто-то скончался вчера...

Теперь ты болишь на правой лопатке,
Пока пленкой покрытый, но все-таки мой.
Мне кажется, выиграла раунд в этой схватке:
Болеть перестанешь и станешь ручной.

Ты спать не даешь по ночам, слабо жжешься.
Как в те времена, что прошли год назад.
Ты птицею в клетке колотишься, бьешься.
Прости, мой любимый, за созданный ад.

Прости за все клятвы, призывы и песни.
Ты создан парить, а не жить во плоти.
Остатки пустой человеческой лести
Я уже отпустила, чтоб дальше идти.

Теперь ты болишь, но болеть перестанешь.
Ведь ты заживешь, пусть рубцом, но совсем.
Пигментом под кожей ты быть так устанешь,
Но здесь ведь не будет насущных проблем.

Я согрею тебя своей кровью и лимфой.
Потускнеешь - подлечим, бывало не раз.
Да... Не быть мне лесной и сказочной нимфой,
Но зато не услышу никогда твой отказ.

Не знаю, я миф или быль.
Не знаю, я сон или явь.
Комета я или же пыль.
Ударив или обняв?

Не знаю, я ночь или день.
Не знаю, я гром или звон.
Не знаю, я труд или лень,
Не знаю, я бодрость иль сон.

Не знаю, я звук или вид.
Не знаю, я уголь иль мел.
Я счастье иль горечь обид?
Тонул я? А, может, горел?

Не знаю, я сердце иль мозг.
Не знаю, я правда иль ложь.
Удар я меча или розг?
Я статность? А, может быть, дрожь?

Не знаю, я тело иль дух.
Не знаю, я тьма или свет.
Не знаю, я лев иль петух.
Не знаю, живу или нет...

Вымотавшись зимней тоскою до крика,
Я начал считать 40 дней до тепла.
Неба навес - открытая книга,
В ней пишут о нас, но с любви, не со зла.

Бродивший в надеждах, мечтах о свободе,
Я видел, как гром стер все записи в ночь.
А звезды - не те на твоем небосводе,
Они - лишь подделка, хоть похожи точь-в-точь.

Я видел немые, размытые лица.
Они ведь с тобою все связаны. Да?
Что уж там... Неспособна летать твоя птица.
И ведет млечный путь твой совсем не туда.

Все подделка в твоей книге о людях, ведь верно?
Все пустые, как бочка с дырою на дне.
Ты создал их из сажи и грязи наверно,
И заставил светить им поддельной луне.

Им нужны в этой жизни лишь деньги и похоть,
Меркантильность - конек, да и правда - во лжи.
Мне хотелось залезть в них рукою по локоть,
Убедиться в отсутствии правды, души.

Ты далеко, ты в небесах,
И мы не видим твоих слез.
Живешь ты в белых облаках,
Оставив нам лишь строки грез.

Ты далеко, мы видим свет,
Он согревает нас теплом.
Оставив на земле лишь след,
Ты к нам приходишь только сном.

Голубки с письмами летят,
Но не прислать тебе ответ.
Нам миги слабости простят
А годы счастья - вряд ли. Нет...

Ты далеко, а за окном
Посыпал снег, в душе январь.
И тишина стоит кругом.
Я не смотрю на календарь...

Пришла весна, цветет сирень,
В окно посмотрит первый луч.
Опять настанет новый день,
Опять навесы тёмных туч.

Ты далеко, в душе темно,
Ушел, простившись с нами, май.
А я смотрю в твое окно,
Ты навсегда не улетай...

Ночь ложится на хрупкие плечи Земли.
Ей все равно кто прав, а кто лжец.
Путник устал, затерялся он где-то вдали.
Ночь будет жить, ночь - начала конец.

Все засыпают, не спит лишь замученный дождь.
Он будет ждать, будет верить в судьбу.
Мы не способны забыть счастья сладкую дрожь,
Но под утро, как прежде, продолжим с собою борьбу.

Ночь, за окном спит усталый фонарь.
Он поклялся, что больше не будет гореть.
Сегодня мы в мае, а завтра наступит январь,
Золото станет ненужным как ржавая медь.

Ночь, ее тайну нам не разгадать,
Она грусти вселенской старшая дочь.
Засыпайте, а я вам хочу пожелать
Спокойного сна... Спокойную ночь...