......«Что называется жизнью? Страдание, сомнение, страх и отчаяние. Откуда пришел ты? Кто ты?Куда идешь? Не иметь ни малейшей власти над природою, не слышать ответа на эти жалкие, отчаянные вопросы! Вся людская премудрость в конце концов — самоубийство. Но природа создала нам муку, которая хуже самой жизни. Эта мука — любовь. Люди называют ее радостью, наслаждением».
Приятель мой при этих словах всегда горько улыбался. «Посмотрите на волка, когда он ищет свою волчицу; как он ломится в лесную чащу, слюна течет по его морде, он не воет, а визжит. Разве после того можно назвать любовь наслаждением? Это борьба, борьба из-за жизни. Кровь струится по затылку волчицы. Боже мой! Не способен ли и мужчина броситься на женщину как на своего врага?Не сознает ли подчас и мужчина, что он во власти неумолимого врага? Не кладет ли он к ногам женщины свою гордую голову и не сам ли молит ее:топчи меня, топчи своей ножкой, я готов быть твоим слугою, рабом, но только спаси меня. Да, любовь есть страдание, а наслаждение — не более как спасение! После того мужчина и женщина начинают соперничать между собою: оба испытывают свою власть, и неизбежно мужчина, любящий женщину,делается ее рабом. Сознаешь, что она оскорбляет тебя, и утопаешь в наслаждении от ее деспотизма и жестокости. Целуешь ногу своего мучителя. Любимая мной женщина наводит на меня страх. Я вздрагиваю, когда она неожиданно пройдет по комнате и когда я слышу шорох ее платья. Всякое неожиданное движение ее пугает меня. Хотелось бы навеки повенчаться с нею, не только в этом, но и в будущем мире, навсегда желал бы слиться с нею. Погружаешь свою душу в чужую душу, спускаешься в чужую враждебную натуру и принимаешь от нее крещение. Кажется забавным, очень забавным, что не всегда был с нею. Ежеминутно дрожишь: как бы не потерять ее. Пугаешься, когда она закрывает глаза, когда замечаешь перемену в ее голосе. Так и жаждешь сделаться одним, нераздельным существом; охотно вырвал бы все свои качества, мысли, идеалы жизни, для того чтоб вполне расплавиться в другом существе. Отдаешься ему, как материя. Делай ты из меня все, что хочешь. Как в самоубий¬стве, так и тут: бросаешься в другую натуру, пока твоя собственная не возмутится. И вот ты вдруг начинаешь приходить в ужас при мысли, что твое „я" пропадает безвозвратно. В тебе пробуждается ненависть к власти другого существа. Ты готов был умереть, и внезапно в тебе является желание воспротивиться этому деспотизму чужой жизни и снова быть самим собою. Это и есть воскресение природы».
— «Мужчина имеет свой труд, свои взгляды, предприятия и цели. Они не перестают носиться над его головой и наконец приподнимают его высоким полетом мысли. Они не дают ему погрузиться навсегда в чужую натуру. А женщина! Она взывает о помощи. Ее „я" не хочет исчезнуть, не хочет! А помощи нет. И вот она носит под сердцем его подобие, чувствует, как оно растет, двигается, живет! Наконец она держит его в своих руках, приподнимает его. Что происходит теперь? Не сновидение ли это? Ребенок шепчет ей: я то же, что и ты; ты сама живешь во мне; взгляни на меня, и я буду твоим спасением. Она прижимает его к груди — и спасена. Тогда в своем ребенке она начинает заботиться о себе и смотрит, как он подрастает на ее коленях; постепенно она отдает ему всю свою душу и сама цепляется за него».(Леопольд фон Захер-Мазох)
