В недрах старой бобины
В метрах скрученных лент
Дремлет век голубиный
Мной не прожитых лет.

Запах пыли, резины,
Царство драных котов,
Ржавых ламп керосинных
И бумажных цветов.

Залетевший осколок
Галактических трасс…
Из-под выросших челок
Взгляды пристальных глаз…

Все, что в серые кадры
Налетело само –
Под прицелы зеркалки
Производства ЛОМО.

Блики солнца и мая…
Нет, еще не жена…
О, какая, какая
Молодая она!

Крепдешин из Китая,
Взмах прохладной руки…
По июлю рыдая,
Осень жжет дневники…

И слеза из-за дыма
Из-под сомкнутых век.
До свиданья, любимый –
I’ll be back, I’ll be back.

Конусы и кривые
Дождь-геометр нарисует на стеклах
Мокро,
Только асфальт остается теплым.
Солнце сверкнет – и окажутся стерты
Теплой рукой апофемы и хорды.
Дождь обреченный,
Вдаль уходя, из-за облаков
Крикнет:
«Не трогай моих кругов!»
Словно древний ученый…

Построю дом. В нем жду тебя давно,
Там на стене на бантике гитара,
И чай горяч. И телевизор старый
Включается, когда совсем темно.
Там мой камин всегда пылает жаром,
И шторою задернуто окно.

Построю улицу – по ней приходишь ты.
Там абрикосы, вишни и чинары.
Там вечно детвора на тротуарах
Играет от утра до темноты.
А в темноте потом гуляют пары
И бледный месяц светит с высоты.

Построю город. В городском саду
По выходным всегда играют марши.
И старые часы на главной башне
Показывают – как давно я жду.
И памятник, конечно – хоть в аду
Горит проворовавшийся фельдмаршал.

Построю мир, в котором темноты
Ни птицы не боятся и ни дети.
На каждую любовь – любовь ответит,
Чисты глаза и помыслы чисты.
Построю мир, в котором будешь ты
Со мной в каком-то будущем столетьи.

И будет все, как в самом лучшем сне:
«Пинк Флойд», стихи, и сладкий чай из блюдца.
И все пути – в мой Рим легко вернутся.
Родится сын. Ты женишься на мне.
И если ты погибнешь на войне,
Я буду знать, что нужно лишь проснуться.

Войдешь тихонечко и нервно,
Шурша заплатанным плащом.
Нет, не хочу. Но после первой
Послушно хочется еще.

Среди окурков и стаканов
Потоком выспренных рулад
Я жгу глаголом тараканов -
Мысль изреченная есть мат.

Потом всю ночь с опухшей мордой,
себя за что-то наказав,
В распахнутые окна ворда
таращу мутные глаза.

и это все - моя дорога.
Ни сна, ни муки, ни креста.
Уходишь утром, недотрога.

Все. Заведу себе кота.

Стынут синие пруды.
Осыпаются сады…

Пряча руки в теплом пледе,
В предзакатные часы
В тех садах гуляют леди,
С ними ласковые псы.

И влюбленные мужчины
замирают, чуть дыша…
Вьются нити паутины,
Листья легкие шуршат.

Звон оборванной струны.
Ночи яблок и луны.

Листопад меня закружит.
Упаду лицом в траву.
Мне никто не будет нужен –
Только песню позову.

Угасая, умирая,
Льется музыка луны,
И того, кем был вчера я –
Вижу я со стороны.

Мир причудливый, как сон -
Для тебя придумал он.

Замки с легкими мостами,
Реки в лунном серебре,
Ивы с нежными листами,
Лик дриады на коре.

Будет все как ты захочешь –
Ночи пряное вино,
Звезд сияющие очи
И высокое окно.

Если нравится – живи.
Но ни слова…

Некоторые из людей ищут одиночества, другие бегут от него, третьи понимают, что между теми и теми нет никакой разницы. Все - вечные и напрасные попытки уйти от вопросов: кто я? зачем я здесь? что останется, когда меня не будет? если - ничего, то зачем вся эта возня?


Набегут облака, принесут долгожданные ливни,
И привычные будни сотрутся, как цифры с доски.
И польются слова, и строка распахнет свою рифму
В ожидании жарких объятий от новой строки.

Для того и тоска, чтобы спьяну смешать со стихами,
С сигаретным туманом и пульсом гудков в проводах.
Для того и лютует дракон, чтоб эффектнее пламя
Отражалось от лат, чтобы был безошибочней взмах.

Докатился до ручки – как быть, раз компьютера нету.
Раз зовет темнота сотней ликов и сотней имен,
Чтоб уйти по-английски, навстречу седому рассвету
Развивая мотки перепутанных серых знамен.

Жить, жить как все. Механик, сторож,
Электрик - мне ведь все равно.
Я все умею делать. Скоро -
взгляну в немытое окно,

сбегу по лестнице - и стану
чужой изломаннной судьбой.
бомжом, пропойцей, наркоманом,
ментом, бандитом - не собой.

Всю жизнь перечеркну и смою -
И буду жить, как я хотел.
Все, лишь бы этот за спиною -
Заплакал. Вскрикнул. Улетел.

Все могло быть иначе… но как же все это старо!
Наш роман не окончен – тем легче мне бросить перо.
Дождь залил подоконник, и комната странно пуста.
И касается ветер шершавой изнанки листа.

Вместе с запахом горькой сирени вползая в окно,
Топит комнату сумрак. Достанем из бара вино.
Наш роман не окончен, и лист торопливо не рви –
Погляди, как лежат запятые, апострофы, и…

Поколение тьма? Поколение свет?
Да ни то ни другое. Ведь мы – пустоцвет.
Зазвенели ключи, отворился сезам –
Мы узнали друг друга по тусклым глазам.

Поколение да? Поколение нет?
Налетел ветерок – закачал пустоцвет.
Знаем все, что нельзя – что, когда и почем.
Кто стоит постоянно за левым плечом.

Поколение – ложь. Поколение – бред.
Ветерок посильнее – и нас больше нет.
Кто придет за тобой, поколенье невежд?
Не разбитых надежд – нерожденных надежд?

Поколение – дай! Поколенье – изволь.
Неужели мы верили в главную роль?
Неужели и мы предавались мечтам,
Как влюбленные, радуясь первым цветам?

И смотря равнодушно на всю красоту,
Темный ангел идет по колено в цвету,
И на холод бестрепетной белой руки
Все летят, и летят, и летят лепестки.

Пыль, зной. Средь выжженной травы –
Три каменщика за работой.
«Над чем работаете вы?» -
Спросил прохожий доброхотный.

Один сказал: «Таков наказ –
Здесь отколоть кусок от камня».
Другой – «Ступень». Не вскинув глаз,
Ответил третий: «Строю храм я».

Ну что могу еще сказать?
Желанья нет в груди другого. –
Зачем я создан – понимать
Хотя б на уровне второго.

Выпивали за дружбу.
Знаю всех много лет.
Утром идти на службу –
А бумажника нет.

Я был подавлен, растерян
И удручен тоской.
Конечно, я вывод сделал.
Только не знаю – какой.

Приметы лета – свет, сирень и дождь.
Мы разошлись под мокрыми зонтами,
Оставив город вслушиваться в дрожь
Гранитной мостовой под каблуками.

Твой ливень смоет тысячи обид,
Прошепчет все, что не сумели губы…
Пусть чаша одиночества горчит –
Позволь мне молча осушить мой кубок.

Розы, парочки. Грустный мент.
Площадь Пушкина. Монумент.
На курчаво густую прядь
Жирный голубь садится с****ть.

Непременно скажу родне:
Ставьте лысым памятник мне!

Я с каждым днем все дальше от тебя.
Все, все – меридианы, параллели,
Экваторы – уводят прочь от цели.
По всем столетьям памяти трубя –
О, как мне расставанья надоели!
Я с каждым днем все дальше от тебя.

С тоскою или верой устремлю
Взгляд в прошлое – но там, увы, все то же:
Шепчу автоматически: «О Боже!» -
А сумма векторов равна нулю.
Что Мнемозина мне с унылой рожей -
Ведь я тебя БЕЗ ПАМЯТИ – люблю…
READ MORE