Название: Traffic
Автор: Asahi
Бета: -
Пейринг: хх/хх
Рейтинг: R
Форма: драбл
Ворнинг: я просто хотел написать жизнь.
Дисклаймер: Персонажи – лишь вымысел моей больной фантазии. Я имею их, они мой мозг.
Саммари: Мы не так и не победили.


Mirra, para qvien actve de corazone(с)*

Я смотрел, как по потолку ползут тени от проезжающих машин. Пятая за этот час. Матрас больно впивался в кожу, но сил перевернуть не было. Можно было встать и попробовать написать новую песню, хотя я заведомо знал, чем это может закончиться. Бесконечные плутания по квартире, три пустых бутылочки пива и пол, усеянный исписанными листками бумаги. Вот уже три года, как я прозябаю в состоянии полного опустошения. Все мои попытки написать хоть что-то выливаются в бумагомарательство и не более того. Кажется, что вместе с исчезновением моей музы ко мне вернулась бессонница. Порой это даже лучше, я слишком устал от постоянных ночных кошмаров, которые незримыми тенями следует за мной по пятам.

Шестая – ночь с воскресенья на понедельник самая длинная и бестолковая, наполненная пустыми мечтами и планами на неделю.

- Тебе нужно найти кого-то. – Юки переводит взгляд на меня, слегка жмурясь от яркого солнечного света. – Тебе нужно как-то отвлечься. Ну, собаку хотя бы заведи.
- Следи лучше за собой.- отмахиваюсь я. Этот небрежный тон дается мне с большим трудом, еще несколько очков в мою пользу.

За окном начинается гроза и вместе с дождем приходит прохлада. На часах шесть утра и дом вновь наполняется утреней какофонией.
***
Облокотившись на раковину, поднял глаза, критично разглядывая свое лицо. Болезненная бледность – вот, что первым бросается в глаза, трехдневная щетина, мешки под глазами и волосы - явно не ухоженные. Если бы не моя одежда от популярных лейблов, можно было бы подумать, что я бомж, тень, что-то полуживое, истлевшее под гнетом времени. Привычным движением руки, убрав непослушные волосы с лица, выключил воду, удаляясь из ванной.

- Сколько у тебя хламья.
- Простите, сер. К вашему приезду не успел нанять уборщицу. – съязвил я, любовно поглядывая на шкафы, заставленные грудой различных безделушек.
- Не в том дело. Часть этих вещей давно пора выбросить к чертовой матери. Не понимаю, почему ты медлишь.
«А тебе и не понять. Каждая вещь – частичка души, как трещины, на кафеле. Кафель – душа, трещины – память, все просто, не находишь? Их можно замазать, но останутся уродливые следы – лучше ничего не трогать, оставив как оно есть.»
- Я не медлю, у меня просто нет времени.
- Жалкое оправдание, –Юки отхлебнул пива. – что это?
Он с явным интересом разглядывал маленькую фарфоровую статуэтку девочки-ангела. На его огромной руке, она смотрелась вдвое меньше, еще одно движение и ангелочек превратится в груду осколков.
– Красиво, а что это, она сюда явно не вписывается.
- Память. - как-то слишком сдавлено ответил я.
Хироси понимающе кивнув, поставив находку на место.
***
Неделю спустя он вернулся к тому разговору.
- Сколько уже прошло? – в затянувшемся молчании, когда каждый думает о чем-то своем – этот вопрос выбил меня из колеи.
- Три года. – я молчал, наблюдая, как пепел осыпается на лакированный стол.
Три года, а я так и не привык/смирился/переболел. Иногда, мне снится его лицо, но это очень редко и чаще всего я к утру я просто забываю; но бывают такие моменты, когда он приходит ко мне во снах, четкие контуры лица и почти неосязаемая фигура. Он не меняется, все такой же, как при нашей последней встрече – улыбчивый, но с отпечатками боли и усталости на лице.
Я помню, последние наши дни – дни ада и для него, и для мен; порой казалось, что мне гораздо тяжелее из-за своей беспомощности перед его болезнью. Каково это, когда человек, который был для тебя всем, был твоей жизнью постепенно превращался в урода, а и ты ничего не можешь сделать. НИ_ЧЕ_ГО. Остается лишь наблюдать и молить Бога, что бы со смертью к нему пришло облегчение, которое он так заслужил.
Белые стены, отдающие в бежеву, голубые занавески и бьющий своей яркостью синий ковролин – несуразное сочетание, впрочем, мне было не до того. Нас отделяла занавеска, через которую я видел смутные очертания его тела, лежащего на кровати. Он не хотел, чтобы я видел его таким – с костями, как кинжалы торчащими из-под кожи, лысым и с вымученной улыбкой. Со временем и это пропало. Он перестал улыбаться, вместе с этим потухли и его глаза. Даже во время приступов он не позволял мне выйти из своего «укрытия». Как же было больно слышать крики – лекарство уже не помогало, выработался иммунитет, которые могли резать больнее самых острых ножей, гораздо больнее.
Но однажды, когда он смог заснуть, действительно заснуть, я выглянул из-за занавески. Имея слабое представления о том, что происходит с ним, я едва сдержал крик ужаса. В тот момент мое сердце раскололось на град осколков, и в голове, как штамм появилась единственная мысль – мы проиграли.
Год назад мы боролись и верили в то, что сможем победить рак – как было наивно. Тогда все было почти идеально. В день, когда доктор положил его на вторичное обследование, я подарил ему ангелочка. Оставил на его больничной кровати с запиской «Мы выиграем.»
Я наврал, наврал, а он ведь верил. Даже тогда, когда волосы еще не все выпали и мог улыбаться, он говорил, что мы победим болезнь. Я тоже улыбался и крепче сжимал его руку, сквозь кожу которой просвечивались все сосудики.
А потом его не стало – он растаял, сгорел, как маленькая восковая свечка под огнем болезни, оставив после себя пустоту и ангела на прикроватном столике.
Я помню этот день, словно он был вчера. Он так и не позволил мне прикоснуться к нему, даже когда с его губ сорвался последний вздох, я сидел за этой чертовой занавеской, глотая слезы боли и сотрясаясь в беззвучном крике. Я просидел бы так еще долго, если бы медсестра не сказала бы мне, что я могу попрощаться, что это мое время. Попрощаться?
Я так и не смог его отпустить. Весь вечер и всю ночь я сидел возле его кровати, стискивая в объятиях его измученное тело. Всю ночь я пытался объяснить себе, что так лучше – ему лучше, но это было сильнее меня.
Я видел, как по стеклу стекают прозрачные струи дождя, пытаясь проникнуть внутрь комнаты, напрасно. Утром, когда меня силой заставили разомкнуть объятия, я почувствовал что-то холодное возле своей руки – ангелок. Ты так и не расставался с ним, а ведь это был символ моей сладкой лжи. Поборов желание разбить его о стену, я все же сунул его в карман куртки – это была последняя вещь, которая могла иметь частичку тебя.
Больше всего хотелось броситься Юки на плечо и разрыдаться, господи, как давно я не плакал, но толи алкоголь дал о себе знать, а может я научился бороться со своими истериками?
- Ю, знаешь, ведь я не сдержал слова, я наврал ему, обещая, что мы победим.
- Ложь во благо, это все равно, что прикрепить жвачку на глазок двери - рано или поздно она отвалиться. Вначале, после привычной темноты, ты видишь болезненный свет, но глаза рано или поздно привыкают. Он был счастлив, а сейчас тебе нужно просто отпустить, он простил бы тебя.
И я отпустил.

___________________________________

*Любовь ценнее всего на свете. (с)