Обезьяны: образцовые матери

Всем нам знакомо выражение, которое отражает социальность природы человека: «No man is an island» - дословно означающее «Человек – не остров», человек не может жить в одиночестве. Большинство приматов – включая мартышек и обезьян – социальные животные, которые всю жизнь проводят в группе. И самая тесная связь в группе – это связь матери и её детеныша. Малыши-обезьяны ищут контакта с матерью, едва появившись на свет – они цепляются за материнский живот, теплый и мягкий, где находят питание и защиту; а чуть повзрослев, обезьянки перемещаются на спину матери, занимая таким образом превосходное положение для безопасного обозрения окружающего мира. Матери-обезьяны не оставляют своих малышей одних – наоборот, они везде и всюду носят их с собой, тем самым еще больше укрепляя связь матери и ребенка.
Мать и детеныш – самая крепкая связь

Новорожденные малыши – источник радостного волнения в группе приматов. Однако матери-обезьяны крайне ревниво защищают своих детенышей от полных энтузиазма рук остальных сородичей. Только со временем мать-обезьяна позволяет другим подержать её малыша, и они ласкают, причесывают и играют с ним. Сообщество приматов играет активную роль в воспитании детей. Так, макаки и большинство бабуинов живут в сообществах с очень тесными связями самок, и к тем, кто впервые стал матерью, относятся очень бережно, их кормят и обучают. Самки мартышек-верветок даже помогают друг другу заботиться о детенышах.

И всё-таки самая тесная связь в группах приматов – между матерью и детенышем. Даже взрослые самцы шимпанзе после ссоры с остальными направляются к своим постаревшим матерям, чтобы те успокоили и поухаживали за ними. Самки большинства видов приматов остаются со своими матерями на протяжении всей жизни, и когда матери стареют, их дочери заботятся о них. Приматолог Джессика рассказывает об очень старой макаке-резус, которая жила на острове у побережья Коста-Рики: «Ей был 31 год – глубокая старость для макаки. Она была столь немощна, что едва поспевала за группой своих сородичей, перемещавшихся по острову. Но всегда рядом с ней была её младшая дочь, сама уже мать. Она проводила рядом с матерью, когда-то альфа-самкой, а теперь находящейся лишь у подножия социальной иерархии, очень много времени. Её часто видели рядом со старой матерью, когда та спала – дочь расчесывала её. В случае необходимости дочь первая бросалась на защиту матери».

Эксплуатация связи матери и детеныша человеком

В дикой природе охотники, нанятые учеными-экспериментаторами для отлова обезьян, используют связь матери и ребенка в свою пользу. Матерей-приматов убивают прямо на деревьях, а потом забирают малышей-обезьян, которые в панике цепляются за тело мертвой матери. Если к телу убитой обезьяны подходят другие обезьяны – их тоже ловят. Многие отнятые от тела матери малыши вскоре заболевают и погибают из-за недостаточной и неподходящей пищи, запертые в тесные корзины во время транспортировки прочь от их дома и семьи.

Травма утраты

Для детенышей приматов, которые рождаются прямо в лаборатории, жизнь столь же трагична. Здесь детенышей отбирают у матери уже через три дня после рождения. Малыши переживают тяжелый стресс и часто оказываются неспособны развить нормальные социальные отношения в дальнейшем. Обезьян обычно держат в тесных одиночных клетках, что усугубляет стресс.

Матери-приматы, естественно, кричат и борются, когда у них отнимают цепляющихся за их животы малышей. Для них травма утраты детеныша также очень глубока.

«Новорожденные обезьянки, слепые или страдающие нарушениями двигательного аппарата, получают всю необходимую заботу от матери. Главное, чтобы малыш сумел уцепиться за материнский живот – это единственный тест, который нужно пройти. Получилось – и мать примет и полюбит своего малыша. И потом уже она будет бережно поддерживать детеныша, даже если он слишком слаб и ему трудно держаться. Мать-обезьяна чрезвычайно привязывается к своему детенышу. И даже если малыш умер, она будет носить с собой безвольное тельце целые дни: очень бережно, нежно, оставляя лишь на короткое время, пока ест. Постепенно дистанция между матерью и объектом её несбывшихся надежд растет. Она уходит всё дальше и дальше в поисках пищи. Постепенно она возвращается к уже высохшему тельце она более короткие промежутки времени, пока однажды, неохотно и с явными сомнениями, обезьяна-мать оставляет тельце, превратившееся к тому времени в усохший комочек меха».
(Сара Блаффер Харди, антрополог и социобиолог-приматолог).

В лабораториях работники разделяют мать и ребенка, помещая обезьяну-мать в так называемую «прессующую клетку» (“squeeze cage”) – приспособление из металлической проволоки, с панелью сзади, которую можно придвигать вперед двумя рукоятками. Мать и вцепившийся в неё детеныш прижаты к передней стене клетки, так что конечности, тело и мордочка сопротивляющейся матери буквально расплющены металлическими прутьями. «Прессующая клетка» оборудована отверстиями для ног, которые обычно используют, чтобы зафиксировать конечности взрослой обезьяны, чтобы сделать укол или взять кровь. В случае с матерью и детенышем, техник через эти отверстия хватает хвост или конечность детеныша, и тащит его на себя, отрывая от материнской груди. Если у неё есть силы и возможность, мать сопротивляется и пытается удержать своего малыша, так что техник едва не отрывает ему конечность, пытаясь отодрать от матери. В течение этой «процедуры» мать кричит или издает звуки, подобные лаю; малыш тоже пронзительно кричит. Оба, мать и детеныш, испражняются – от страха и стресса. Малыша в итоге вытаскивают через отверстие для ног.

У матерей-приматов формируется тесная связь с новорожденным детенышем почти сразу после его рождения. Исследователи свидетельствуют, что матери способны отличить своих детей от остальных уже в первые дни после их рождения. Детеныши большинства видов макак и бабуинов зависят от своих матерей в течение долгого периода; питаясь от груди по крайней мере год. Повзрослевшие браться и сестры новорожденного остаются рядом с матерью, и пока она кормит новорожденного, они учатся, что есть, где спать, как вести себя в случае опасности. Поэтому неудивительно, что когда у матери отнимают детеныша, она очень долгое время переживает утрату.

Приматолог Джессика Гана и Нэнси Мегна, бывшая помощница по уходу за животными в лаборатории, рассказали о том, что видели в исследовательском центре приматов Yerkes National Primate Research Center: «Мать издает крики, тщетно ожидая ответа от украденного у неё малыша, или плачет, горюя – её крики похожи на горестные стенания. Она делает это постоянно, иногда сидя в стороне от остальной группы обезьян, иногда сидя под дверью клетки и высматривая. Когда она увидела проезжающую машину, принадлежащую исследовательскому центру, она стала кричать еще отчаяннее. Если мимо клетки проходил рабочий, обезьяна шла вдоль клетки рядом с ним, заглядывая в лицо и продолжая горестно кричать. Малыши тоже жалобно и заунывно кричат, в надежде, что их вернут матерям. Это депрессивное, травмирующее переживание повторяется снова и снова, когда у матерей-обезьян отнимают детей исследователи».
http://www.stopanimaltests.com/Getactive.asp
http://www.stopanimaltests.com/primates-maternalbonds.asp#strongestbond

Невидимые они страдают,
Неслышимые они кричат.
В агонии они сгорают,
В одиночестве умирают.

Многие приматы, которых используют в лабораторных экспериментах, выращены в государственных и коммерческих организациях. Но многие другие отловлены в дикой природе. Ежегодно на международном рынке продают более 32 000 приматов, пойманных в их природной среде обитания – и треть всего количества импортируют в США. Большинство животных оказываются в лабораториях – где их существование полно лишений, мучений, боли и горя.

Лишения

Пустые стальные клетки, в которых держат лабораторных приматов, совсем не похожи на зеленые просторные леса и саванны – настоящий дом этих животных. В естественной среде обитания приматы нечеловеческой природы могут перемещаться на длинные расстояния, покрывая мили в поисках разнообразной пищи, общаясь с сородичами, наслаждаясь активностью – взбираясь на холмы и деревья, качаясь на лианах, переплывая реки, бегая по равнинам...

В лабораториях эти животные замкнуты в тесные клетки, где едва можно повернуться. Дни на свободе, полные сенсорной активности и впечатлений, в прошлом – их сменили дни, лишенные цвета, запаха и каких-либо внешних красок. В лучшем случае приматам в лаборатории дают примитивные пластиковые игрушки, зеркальце, если повезет – кусочек банана или яблока.
В лабораториях Covance обезьянам дают поиграть кусками хлорвинила (синтетический материал, идущий на изготовление плащей, хозяйственных сумок), а один инструктор Covance возмущался, когда техник дал обезьянам поиграть несколькими кубиками льда.

Федеральный закон о благосостоянии животных (The federal Animal Welfare Act) требует, чтобы исследовательские учреждения обеспечивали приматам нормальные условия содержания, чтобы избежать психологического стресса. Но обычно такие учреждения обходятся предоставлением минимума. Животные в лабораториях находятся в постоянном стрессе, в состоянии страха, тревоги или скуки. Многие животные сходят с ума, демонстрируя патологии поведения – раскачиваются из стороны в сторону, беспрерывно бродят по клетке или производят какие-либо еще немотивированные и повторяющиеся действия. Наблюдаются даже нанесение автоувечий – выдирание у себя шерсти или укусы.

Видеоматериалы, снятые в лабораториях Covance иллюстрируют, до какой степени сумасшествия могут довести приматов условия, полностью лишенные сенсорных стимулов. (осторожно, сцены жестокости)

Одиночество

В лабораториях детеныши приматов отнимаются от матерей уже через несколько дней после рождения. После этого животные помещаются в одиночные тесные стальные клетки, полностью лишенные общения, которое им жизненно необходимо.

Видеоматериалы, снятые в Covance, показывают отчаянное стремление животных к общению. Представитель PETA протянул руку к клетке и обезьяна начала прикасаться и «ухаживать» за ней, протянув лапки сквозь прутья решетки, а также пытаясь дотянуться до обезьянок в соседних клетках.

Боль и мучения

Приматы в лабораториях подвергаются бесчисленным болезненным процедурам.

В Covance представитель PETA стал свидетелем жестоких тестов, в ходе которых толстые трубки вводили в крошечные ноздри и горло молодой обезьяны, что провоцировало кровотечение, кашель, спазмы. Обезьян привязывают к обездвиживающим приспособлениям толстыми веревками, чтобы взять или ввести кровь через пластиковые трубки. Больным или раненым животным не предоставляется ветеринарная помощь. Множество приматов умирают из-за недостатка внимания и ухода; другие гибнут на операционных столах в жуткой агонии в ходе недобросовестно проведенных процедур.
К мучениям животных добавляется жестокое обращение со стороны рабочих в Covance – они бьют, швыряют животных о прутья клеток, пугают их, всячески издеваются не только физически, но и психологически.
Можете посмотреть видеоматериалы, демонстрирующие жестокое обращение сотрудников Covance с подопытными животными. (осторожно, сцены жестокости)

Жестокость не ограничивается стенами Covance — над подопытными приматами издеваются даже во вполне респектабельных университетах США. Например, представитель докторантуры, работающий в лаборатории Колумбийского университета, проводил инвазивные манипуляции на приматах без введения им достаточного количества обезболивающих препаратов.
В одном из чудовищных тестов экспериментаторы удалили левые глаза бабуинам, после чего через пустые глазницы попадали в основные артерии, ведущие в мозг. С животными случался сердечный приступ. Потом животных отправили назад, в клетки со стальными прутьями и цементным полом. Там бабуины пролежали, не в силах поднять голову, чтобы попить воды, не имея возможности даже вдохнуть как следует. Никакой ветеринарной помощи не оказывалось, и животные, промучившись несколько дней в адской агонии, погибли в своих клетках.