Гарри жил, Гарри жив, Гарри будет жить...

Свершилось. Гарри Поттер умер. Да здравствует Гарри Поттер! Потому как он все же воскрес, одолел Темного Властелина силой любви и спас мир от вечной погибели и скрежета зубовного. То ли такова инерция английских фэнтези, в которых всегда найдется место христианскому магистральному сюжету с умиранием-воскресением (Гэндальф у Толкиена, Аслан у Льюиса), то ли причины залегают еще глубже, где-нибудь в пресловутом коллективном бессознательном, – Мерлин его знает. Так или иначе, Джоан Роулинг остроумно вышла из положения, после того как по своему обыкновению долгое время держала поклонников саги в напряжении, прозрачно намекая, что Гарри, скорее всего, не жилец. Исполнитель роли Поттера в кино, Дэниэл Рэдклиф, например, в этом почти не сомневался. Букмекеры принимали ставки: выживет или умрет? Проигравших, судя по всему, не оказалось?

Итак, Гарри выжил, женился на сестре лучшего друга и родил троих детей, назвав младшенького в честь сразу двух людей, больше всего (после Волдеморта и дяди с тетей) его доставших: Альбуса Дамблдора и Северуса Снейпа, директоров Хогвартса, совместными усилиями сживших со свету не только Того-Кого-Нельзя-Называть, но и друг друга. «Альбус Северус Поттер» звучит не ахти, но привыкнуть можно. Все же лучше, чем Скорпиус Драконович Малфой? ох, не смешите мои носки.

Не всем, правда, так повезло, как Гарри Поттеру, – в последней книге Роулинг разлютовалась окончательно, так что общее число персонажей, отошедших в мир иной за все семь томов саги, составило 21. Что поделаешь – на войне как на войне, хотя необъяснимую жестокость писательницы по отношению к героям оправдать нелегко, несмотря на ее заверения в том, что кого-то она все же «пощадила». Ну, спасибо ей большое, а то от магического мира просто камня на камне бы не осталось! А уж как она поступила с трагически-романтическим страдальцем профессором Снейпом – вообще запрещенный прием и беспримерное коварство, и да постигнет Роулинг судьба Конан Дойла, которого таки заставили выловить Холмса из Рейхенбахского водопада?

Примерно такие мысли и чувства посещают тех, кто успел познакомиться с очередным творением английской сочинительницы, – будь то пылкие фанаты или просто любопытствующие читатели, не сумевшие остаться в стороне от суеты вокруг Поттера. Ход мыслей, впрочем, может быть и несколько иной, в зависимости от вкусов и пристрастий. Это не меняет главного: магические реалии поттерианы, похоже, обросли плотью и налились жизненными соками, а ее герои в известном смысле принадлежат уже не столько своей создательнице, сколько некоей таинственной ноосфере. Тексты Роулинг при таком раскладе все больше напоминают что-то вроде канонических Евангелий – так сказать, официальная версия событий. А это значит, что семикнижие от Джоан – всего лишь одно из свидетельств в ряду прочих, пусть полуанонимных и насквозь апокрифичных, но от этого не менее влиятельных?

Чудо-мученик

Сомнения в том, что Роулинг пишет отнюдь не детскую книгу, даже у самых жизнерадостных должны были окончательно развеяться уже к четвертому тому. Впрочем, что такое «детская книга» – еще большой вопрос, поскольку само понятие детства на протяжении веков, как известно, претерпело ряд волшебных изменений. Современное представление о священной неприкосновенности и невинности детства вкупе с идеей «детской психологии» и «детских прав» сформировалось всего-то пару веков назад и тут же обрело статус мифа. Но столь ли он, этот миф, несокрушим?

С нарушением детских прав мы встречаемся практически с первых страниц саги о чудо-мальчике. И дело вовсе не в том, что Гарри третируют родственники, с малых лет продержавшие его в чулане под лестницей, а в том, что каждый год неумолимо и до поры до времени совершенно необъяснимо его в этот самый чулан возвращают люди, подарившие ему новый мир, любовь и признание. Обретя магические силы, он не имеет права распорядиться ими для самозащиты, пока находится среди магглов. В Хогвартсе он год от года сталкивается со смертельной опасностью. Борьба с монстрами практически в одиночку не очень-то располагает к соблюдению школьных правил, и юный воин облегченно вздыхает, когда очередная вынужденная героическая акция, так уж и быть, засчитывается ему как компенсация за попутное нарушение устава. Такая вот логика спартанского военного лагеря для юношества: чтобы не умереть с голоду, воруй, но уж коли попался на воровстве – получай взбучку? А вот с четвертого тома у Поттера на глазах начинают гибнуть близкие люди, и неужто кто-то всерьез думает, что ему дадут время нагореваться всласть?..

Что же это за модель мира, которую предлагает нам Роулинг? Нас не должно вводить в заблуждение обманчивое сходство социального устройства магической и «маггловской» вселенных. Да, замок Хогвартс – типичная закрытая школа, из тех, которыми так славится Британия: с «домами»-общежитиями, соревнующимися между собой; школьной формой, строгими учителями, системой оценок, взысканий и отработок; непрерывной зубрежкой и различными уровнями выпускных экзаменов. Вся эта повседневная рутина поистине завораживающе описывается Роулинг, как известно, в свое время имевшей самое непосредственное отношение к образовательной системе. Трудно сказать, что зачаровывает больше – то ли обыденность разлитого повсюду и никого не удивляющего волшебства (и впрямь, кого им удивишь в этой стране, с ее Стоунхенджами, кельтскими корнями, лох-несскими чудовищами, собаками Баскервиля и сказаниями артуровского цикла), то ли сама атмосфера частной школы-интерната, этой не раз воспетой теплицы для нежных ростков загадочной британской души.

И тем не менее Хогвартс – прежде всего замок. Могучая неприступная твердыня в мятежных шотландских краях. Директор школы, добродушно поблескивающий очками-полумесяцами, на поверку оказывается величайшим магом современности, в 1945 году (совпадение, естественно, не случайно) одолевшим темного колдуна Гриндевальда. Альбус Дамблдор – подлинный властелин замка, настоящий средневековый сюзерен, успешно сопротивляющийся централизованной власти в лице Министерства магии и ведущий борьбу с другим сюзереном, Волдемортом. Влияние Дамблдора построено на личных отношениях с преданными ему людьми и принципе феодального патернализма. В этом контексте Волдеморт, в миру Том Риддл, бывший ученик Дамблдора, – не кто иной, как вассал, взбунтовавшийся против своего патрона, когда-то самолично забравшего его из сиротского приюта в школу чародейства. Гарри, юный рыцарь, из которого растят полководца, предан старому чародею телом и душой. Он так и объявляет министру магии в ходе дипломатических переговоров (которые 16-летний юноша ведет весьма искусно): «Я – человек Дамблдора». Именем директора Гарри называет обученную им армию из хогвартских учеников, вербуемую втайне от Министерства, – ну чем не знаменитый Крестовый поход детей? Другой «человек Дамблдора» – уже упоминавшийся Северус Снейп, покинувший одного сюзерена ради другого. Но о нем речь еще впереди.

Спору нет, «средневековый налет», особенно в совокупности со всякой магией, частенько присутствует в жанре фэнтези. Ноу-хау Роулинг состоит в том, что она создает не условно-эпическое или щелкунчиково-детское параллельное пространство (как у тех же Толкиена и Льюиса), а современную читателю реальность, тысячью нитей переплетенную с «нашей», «маггловской». Это солидные, прочные, в высшей степени материальные нити, и имя им – Политика и Рынок.

Трезвый расчет и немного магии

Коммерческий успех книги говорит сам за себя. Неоднократно писалось о том, как виртуозно удается Роулинг использовать прием маркетингового раззадоривания читателей. Пример тому – сама идея многолетнего выпуска тома за томом саги, герои которой живут, взрослеют, сражаются совсем рядом с нами, фактически в реальном времени. Как ни крути, персонажи поттерианы стали частью живой повседневности, а не только фактом искусства (сколь бы ни были спорны художественные достоинства прозы Роулинг).

Все интервью писательницы – блестящий образчик искусства увиливания от прямых ответов при одновременном подбрасывании драгоценных крупинок информации, которые, случается, уводят по ложному следу. Но коммерческая смекалка Роулинг распространяется не только на способы продажи собственных текстов. Рынок во всем своем великолепии цветет на страницах ее романов. Серьезные авторы литературы по бизнесу с восторгом отмечают остроумие и изобретательность Джей Кей по части выдумывания рекламных слоганов и ходовых товаров. Мир Роулинг – это мир плотный, до отказа насыщенный вещами, красками, звуками, вкусами. Капиталистические структуры налицо: это бесконечная циркуляция всего и вся, живого и неживого, волшебных артефактов и маггловских технологий. И что такое всполохи, вспышки и мерцания магии, беспрестанно током пробегающие по нервам этого огромного социального организма, как не отличнейшая иллюстрация к делезовской концепции «энергии желающих машин»?

Но перейдем к Политике. Тот факт, что главному герою саги информация о его собственной жизни и предназначении открывается не сразу, а лишь очень постепенно, небольшими и явно сознательно отмеренными дозами, свидетельствует не только о пресловутой маркетинговой стратегии, позволяющей автору держать читателей в состоянии неугасающего интереса. Приблизительно к середине повествования о приключениях юного Гарри становится понятно: генеральный план, глобальная картина, где каждый фрагмент встанет на положенное ему место, уже незримо присутствует за кадром. Постижение его – вопрос не мистического квеста, а скорее трезвой земной политики.

В литературе о бизнесе и управлении есть такой довольно популярный жанр – «Уроки лидерства от?» и далее подставляется имя какого-нибудь известного исторического или вымышленного персонажа. Кто знает – может быть, когда-нибудь в обозримом будущем свет увидит книжка с названием вроде «Уроки лидерства: Дамблдор и Волдеморт»? Среди концепций лидерства частенько упоминается та, что вышла из-под пера небезызвестного Никколо Макиавелли. В свое время его теория, подкрепленная практикой, произвела неизгладимое впечатление на умы. В английской драматургии XVI–XVII веков даже возник тип демонического героя под именем нарицательным «макьявель» (в духе шекспировского Ричарда III). Волдеморт – несомненный наследник этой почтенной традиции.

Наставник с душком

Менее очевидно дело обстоит с Дамблдором – как-никак он возглавляет Силы Света. Его излюбленная теория заключается в том, что победить зло можно силой любви. Правда, до поры до времени эта идея остается несколько расплывчатой. Известно, что сила любви матери уберегла Гарри от смерти и послала в небытие (увы, временное) Темного Лорда. Но как повторно распорядиться этим даром? Для Альбуса Дамблдора - политика это не такой уж сложный вопрос. Любовь для него – не поэтически-неуловимая стихия, а вполне реальный рычаг управления. Никудышный стратег, Волдеморт поторопился списать это вездесущее чувство со счетов, не учел его могучий потенциал, который просто нужно умело направлять и тщательно культивировать.

Отношения Волдеморта с вассалами строятся на силе страха. Темный Лорд – негибкий лидер и не думает о своих людях как о личностях, обладающих волей, желаниями и интересами. Не пощадив любимую женщину (мать Гарри) Северуса Снейпа, он, сам того не подозревая, вынуждает своего преданного слугу просить помощи у врага, тем самым на многие годы вперед предопределив исход финальной битвы, ибо именно Снейпу предстоит стать ключевым звеном во всей эпопее. Зато Дамблдор мгновенно понимает, как использовать в своих интересах роковую страсть зельевара.

Дамблдор, заметим, не выполняет свою часть сделки (а это именно сделка: «Что ты дашь мне взамен?» – спрашивает он у Снейпа, как будто для доброго волшебника спасение невинных душ не сама по себе награда) – он не спасает Лили от гибели. Тем не менее он привязывает к себе молодого мага крепкими узами мучительной вины и памяти о навсегда утраченной любви. В руках старшего волшебника Снейп становится безотказной боевой машиной. «Умереть – это слишком легко, – говорит Альбус, – а вот возьми-ка лучше под свое крыло отпрыска твоего школьного врага. Ведь это и ее сын – разве у него не такие же зеленые глаза?» Браво, Альбус, – теперь навеки запрограммированный профессор и на смертном одре будет желать только одного: еще раз взглянуть в эти зеленые глаза, пусть даже и не Лили, а ее сына.

Для Гарри Дамблдор сразу становится персональным идолом. Директор лично ему покровительствует – например, в обход властей и закона помогая мальчику спасти беглого узника, крестного отца Гарри Сириуса Блэка. Правда, идиллия продлится недолго: уже через два года крестный гибнет на глазах у Гарри. Личный счет Поттера к Волдеморту растет – это список погибших любимых и тех, кому угрожает смерть, если Гарри не вступит наконец в последний бой. И, конечно, наш герой, руководствуясь идеей любви, идет на верную смерть (а затем и возвращается из царства теней, дабы завершить начатое), даже и осознавая предательство скрывшего от него правду директора. Все, как и задумывал великий стратег.

Пара штрихов напоследок: выясняется, что и сам Альбус Дамблдор не без греха. И он повинен в смерти Дамы, потому что не выдержал искуса властью. «И я узнал, что власть – моя слабость и мое искушение», – признается он Гарри в загробном мире. Так же, как и Волдеморт, Дамблдор жаждал бессмертия, с этой целью пустившись на поиски таинственных Даров Смерти. Темный колдун Гриндевальд, которого ему суждено было позже одолеть, тогда был его другом и соратником?

Как сочинительница книги о магии Роулинг, конечно, не могла обойти своим вниманием артуровский цикл. Как там у Томаса Мэлори? Благородный сэр Ланселот отправляется навстречу подвигам и приключениям. Его цель – священная чаша Грааля. Ему удается добраться до замка, где хранится реликвия, но лицезрения чаши он не удостаивается, ибо при всем своем благородстве слишком запятнан страстями. Но Святая Чаша охотно идет в руки сэра Галахада, сына Ланселота – юного целомудренного рыцаря. Нечто подобное происходит с Дамблдором и Гарри: старый маг пытается воспользоваться Дарами Смерти в своих целях, что и приводит в конце концов к его гибели, но молодой маг свободен от этого искушения?

А мораль отсюда такова...

Здесь мы выходим из области политических интриг – описание которых, надо признать, удается Роулинг превосходно, особенно там, где речь идет об игре ярких харизматиков во главе с Дамблдором против слепой бюрократической махины Министерства и коварной циничной прессы, – и вступаем на зыбкую почву морали. А она здесь присутствует в преизрядных количествах – все эти рассуждения про любовь, искушение, вину, искупление. Хогвартс не только военный лагерь, это еще и монашеская обитель. Ну чем не орден иезуитов в пору его политического расцвета? Дамблдор типичный его генерал, а шпион Снейп – поистине «труп в руках начальника». «Цель оправдывает средства», и невозможно отделаться от ощущения, что уже в далекие школьные годы Снейпа, попустительствуя вражде подростков, Дамблдор задумывал выковать такой вот «молот Господень» – человека талантливого, сильного, озлобленного, фанатично преданного своей Даме и вдобавок надежно стреноженного адским чувством вины. Ну а напоследок еще разок провести грешника через искупительное пламя, сделав убийцей и изгоем в глазах тех, кому он должен тайно служить после смерти своего покровителя. Здорово, наверное, смиряет гордыню! А в награду – мученический венец. Как у святого Гарри?

Грандиозное здание роулинговской саги покоится на прочном фундаменте земных житейских коллизий во всей их вещности и осязаемости, а над ним возносятся суровые готические своды, уходящие ввысь, в абстрактные пределы морального Закона. А где-то под ними затерялся живой человек с его чувствами, надеждами, стремлениями, внутренним ростом, противоречивыми желаниями. Мы имеем в виду, конечно же, психологическое измерение. Его-то у Роулинг отыскать довольно трудно. Разумеется, описание средневекового сознания всегда будет тяготеть к аллегориям, противопоставлению страстей и духа, нравоучительным эпизодам и ригористической морали. С точки зрения такого религиозного сознания человеческая любовь проходит, конечно, по ведомству страстей, – если только не имеется в виду любовь материнская или любовь возвышенная, к друзьям, истине, человечеству и так далее.

Все обитатели монашеской обители Хогвартса, по сути дела, по ту сторону «страстей»: кто-то им неподвластен, кто-то занят покаянием, кто-то слишком юн или слишком занят учебой или войной. Никаких «гормональных бурь» и любовного надрыва в замке, полном подростков, никаких удачных или неудачных романов – все будет смиренно и целомудренно, все предназначены друг другу от века, ну уж со школьной скамьи как минимум: Гермиона выйдет за Рона, Джинни – за Гарри. Времени словно не существует в его психологическом смысле: Снейп и Мародеры так никуда и не сдвинулись с мертвой точки своих подростковых распрей; Снейп застыл в своей безответной любви; юные годы Блэка отрезаны от зрелых мертвой зоной двенадцатилетнего узничества; Лили и Джеймс, скошенные смертью, так и остались навеки юными; Люпин, похоже, так никогда и не был живым?

Так и тянет на психоаналитические спекуляции – нетрудно заметить, что смерть и любовь, смерть и Закон? А где-то по ту сторону смерти маячит притягательный и недосягаемый, в лучших куртуазных традициях, образ Дамы. Именно она, эта Прекрасная мертвая Дама, стоит у истоков судьбы героев: мать Гарри, которую мальчик видит в Зеркале Еиналеж (а потом и в загробном мире); Лили, когда-то на беду им обоим повстречавшаяся с маленьким Северусом; хрупкая сестра Дамблдора, навеки отвадившая его от мирских страстей? Даже Волдеморт, рептилеобразное существо, далекое от плотских желаний, по-своему верен образу своей мертвой матери-колдуньи, когда-то безжалостно брошенной возлюбленным-магглом?

Переписчики канона

Здесь мы, описав круг, возвращаемся к началу. Феномен Роулинг в том, что, создав своих героев и подарив им мировую славу, она, похоже, утратила власть над их дальнейшим существованием. За несколько дней до официального обнародования седьмой книги ее отсканированный вариант каким-то непостижимым образом возник в сети – наряду с несколькими подделками, так что фанаты долго сомневались в ее подлинности. А уверившись – ужаснулись. Переписать канон, воскресить невинно убиенных поставили своей задачей, кинув клич по всему интернету, самые фанатичные фанаты – так называемые фикрайтеры, создающие так называемый фан-фикшн.

Фан-фикшн – довольно распространенное явление в сети, подразумевающее сочинительство любительских текстов по мотивам известных книг и фильмов. У «Гарри Поттера», как показывает статистика, больше всего таких поклонников. Чаще всего фан-фикшн можно квалифицировать как графоманию разной степени тяжести, но любопытен он не этим, а тем, что, создаваясь по мотивам еще не оконченного до недавних пор произведения, поневоле образует единое, полусимбиотическое пространство с исходным текстом.

Происходит совершенно удивительная вещь: книга начинает существовать в сети в огромном множестве вариантов, причем многие из них подчас остроумнее и психологически достовернее, чем исходный тект. Автор заронил зерно сюжета, оно попало на плодороную почву, пустило ростки, и каким-то образом из одного такого зерна вырастает даже не одинокий стебель, а целое дерево. Можно сказать, что отчасти оно чем-то напоминает Мировое Древо. Главным образом, мощью и крепостью ствола и обилием ветвей (т.е. ответвлений и разветвлений исходного сюжета).

Трудно сказать, можно ли назвать фикрайтеров рьяными поклонниками изначальной книги. Скорее все-таки не совсем. Они могут бороться с автором, как один ветхозаветный персонаж боролся с Богом, оспаривать его мнение, переделывать и перекраивать его вселенную самыми разными способами.

«Фанон» (по аналогии с каноном) диктует свои правила и законы; нещадно деконструируя оригинал, он извлекает из него не реализованные возможности, выжимает новые смыслы, заполняет пробелы и исправляет логические неувязки, нередко очень точно предугадывая дальнейшее развитие сюжета. За вселенную Джоан Роулинг фанаты взялись всерьез и не собираются останавливаться даже после седьмой книги – особенно после седьмой! Апокрифы гласят: коварная Ро – сквиб, нанятый Министерством, дабы исказить и затемнить истинные события. А на самом деле все было вот как?

Моралистическая вселенная Роулинг трещит по швам. Она хотела про Добро и Зло, про любовь и смерть, а получилось средневековое моралитэ пополам с викторианским ханжеством: сильные страсти при замалчивании сексуальности и пренебрежении психологическими нюансами. Она хотела про доброго, мудрого и справедливого Альбуса, а в зеркале фан-фикшн отразился манипулятор с сомнительным прошлым. Разве удержишь в идеологической узде живых героев? Фанаты полюбили их, пригрели, обласкали, сочинили им яркие судьбы, объемные характеры, внутренние конфликты, любовную и сексуальную жизнь, сделали взрослыми и неодномерными. Кстати же и выяснилось, что пригреть – не значит осчастливить (поттеровский фэндом изобилует мрачными, с изощренным психологическим надрывом, историями), а любовная жизнь – не значит традиционная, благо интересных женских персонажей в «Поттере» нюхлер наплакал. Так называемый слэш-фикшн составляет львиную долю всего фанатского творчества – а что это за слэш такой, спросите-ка лучше у Линор Горалик?

Именно фикрайтеры сумели разглядеть в Северусе Снейпе «истинного героя» книги – самого многослойного и наиболее загадочного, да к тому же и оказывающегося скрытой пружиной всего происходящего. Конечно, скрупулезно исследовать душевные движения такого персонажа – одно удовольствие, и количество снейпоманов возрастает прямо-таки по экспоненте. Снейпа Роулинг явно списывала с бешеного цыгана Хитклифа, героя «Грозового перевала» (одной из любимейших книг англичан, как показали недавние опросы), с его пожизненной одержимостью образом мертвой возлюбленной, вот только Лили получилась бесцветной и схематичной, ничего общего с пылкой Кэтрин Эрншо.

Фанаты уже обвинили Роулинг в сочинении безвкусного дамского романа и, надо думать, отдавать ей на откуп своего любимца не собираются. Похоже, они твердо намерены лишить ее «материнских прав» – вот только воскресят кого надо? На форумах разворачиваются целые кампании под лозунгами «долой канон», «все будет так, как мы напишем», «ни похорон, ни призрака, ни портрета – Снейп жив!». Многоязычный виртуал бурлит, вспенивается причудливыми барашками немыслимых сюжетных поворотов, выплескивает на экраны мониторов историю за историей, щедро даря героям то такую судьбу, а то этакую. Иногда профессионально, чаще неумело – но всегда искренне, на разрыв аорты?

Странная все-таки это штука – придуманная кем-то художественная реальность, воплощенные на бумаге никогда и нигде не существовавшие люди, истории, коснувшиеся писательского слуха и проникшие в сердца читателей? «Что ему Гекуба? А он рыдает».

"Независимая газета"