Во многих русских народных сказках и былинах упоминается некая река Смородина, берег которой устлан костями человечьими. Сюда являются богатыри, чтобы защитить родную землю от нападения чудовищ.

Общепринято мнение, высказанное авторитетным исследователем сказок В.Я. Проппом, что легендарная река есть не что иное, как рубеж жизни и смерти, место перехода между мирами, граница Яви и Нави. Вовсе не собираясь с этим спорить, рискну все-таки предложить к обсуждению вопрос: почему же именно так она называлась и каковою силой обладала? Наиболее распространены следующие смыслы: огненная, дымная, смрадная, зловонная, наполненная нечистотами. Кроме того, корень связывается с понятием мора, смерти.   

Сторонники такого подхода подчеркивают, что никакого отношения к растительной «тезке» река Смородина не имеет. С одной стороны, действительно, описывая «смород», В. Даль отмечает, в первую очередь, значение: «сильная духота, вонючий, удушливый запах, гарь, угар, чад, смердячий дух, особенно пригорелый». С другой стороны, он упоминает и смородину как куст и ягоду (название которой происходит «от удушливого запаху ее»), а с третьей – отсылает к понятию пчелиной матки (!).

Нелишним будет вспомнить, что пчела в традиции наших предков связана с космогонией, в частности, с образом Мирового Дерева и происхождением людей (согласно мифологии, богиня Лада породила русичей от вибраций Небесного Пчельника). Она же у славян являлась символом души (в том числе, имела отношение к культу мертвых), а в христианской символике олицетворяет воскрешение и бессмертие души, предстает атрибутами святых Егория и Ильи.

Кроме того, тот же В. Даль в другой словарной статье называет смородину ягодой – поречкой, то есть растущей по берегам. Вот к этой статье давайте и обратимся, речь в ней идет о самородности. Известно, что в древней письменности славян гласные опускались, поэтому вполне резонно предположить, что изначально смородина могла быть самородиной. Тогда одноименная река могла означать поток древний, ведущий отсчет своего существования от первичных сил мироздания.

При этом совершенно отчетливо просматривается смысловая близость слова к понятию самородка, под которым с давних пор понималось природное в противопоставление искусственному, а также иносказательно обозначался носитель особых талантов и качеств. Что и говорить, русло Смородины место необычное, знаковое, и не зря же именно здесь сражались с чудовищами, угрожавшими Руси святой, былинные богатыри и сказочные герои.

Начиная с конца XIX века и по наши дни энтузиасты-исследователи отыскивают ее на карте европейской части России, Кавказа и Украины. Топонимические ориентиры, т.е. географические названия, близкие сюжетам былин и сказок, находят, в частности, в Курской, Смоленской, Ленинградской областях, в Приэльбрусье и в Москве.

Любопытно, например, что название реки Сестры, что под Петербургом, имеет финское происхождение: Систерйоки («систер» – смородина, «йоки» – река). Заметьте, смородина имеется в виду растительная. А согласно «Пантеону Российских Государей», князь Олег в 880 году прибыл на Москву-реку, которая звалась тогда Смородиной (или Самородиной). Ведь и по сию пору на юго-западе столицы, в Тропаревском лесопарке протекает речка, название которой имеет две транскрипции: Смородинка и Самородинка.

Вовсе не для того, чтобы настаивать на «московитском» приоритете географического расположения мифической реки, а для характеристики ее образа стоит обратиться к текстам старинных исторических песен. Так, в записи легендарного Кирши Данилова «Молодой солдат утонул в Москве-реке, Смородине», герой, отправляясь на службу царскую, воинскую, прибывает на берег и обращается:

Чудесным образом он получает от нее такой ответ:

Благополучно достигнув другого берега и отъехав на пару верст, незадачливый путник стал «своим глупым разумом» похваляться тем, как удачно переправился, а вместо благодарности сравнил Смородину, имевшую славу неприступного препятствия, с дождевую лужей. Позвала тогда река хвастуна обратно, сославшись на недостаточное вооружение и предрекая скорую встречу с врагом, а когда он стал возвращаться, то оказался в омуте… Взмолился бедолага и услышал в ответ:

Этот сюжет явно демонстрирует не только волшебные свойства реки, но и ее полномочия в решении вопроса о жизни и смерти, а также показывает как ее великодушие, так и строгость наказания. Заметьте, герой ничуть не усомнился в предсказательных способностях собеседницы, да и обращается к ней уважительно, называя «мать – быстра река».

В повествовании «А князь Роман жену терял» (вообще-то он ее убил), говорится:

Здесь явно присутствует мифологема, связанная со смертью, причем насильственной, но опять никаких прямых упоминаний об огне и т.п. Быть может, имеется в виду способность священного водного потока очистить душу несчастной, направив ее в подобающее место для дальнейшего существования?

Наконец, к Смородине обращались за предсказанием. Вот, например, фрагмент поэтического текста «Князь Роман и братья ливики»:

Здесь мы имеем подтверждение тому, что река была вещей. Упоминается она и в ряде былин («Первый бой Ильи Муромца», «Илья Муромец и Соловей-разбойник»), но в них опять-таки не говорится об огненной природе. Судите сами: «…река Смородина бурливая, болота, топи глубокие…»; «Так дошел Илья до речки Смородиной. Течет река широкая, бурливая, с камня на камень перекатывается… И в сказках «Иван Быкович», «Иван – крестьянский сын и чудо-юдо» нет огненной характеристики.

Все это свидетельствует о том, что смрадность – огненность и т.п. как ведущие характеристики образа Смородины, насколько бы устойчивыми не представлялись, все-таки не могут считаться единственной версией, претендующей на истинную. По крайней мере, стоит допустить многозначность его в качестве древнего символа.

Это уместно хотя бы потому, что с течением времен случалось, что образы, изначально бывшие самостоятельными, смешивались. Подобное имело место еще в античные времена: в поздний их период греки и римляне путали реку Стикс (через которую переправлялись души умерших) с двумя другими, вытекавшими из Аида: Летой (рекой забвения) и Ахероном (рекой скорби). Вот и Смородину иногда называют то Забыть-рекой, то Пучай-рекой, хотя достаточных доказательств того, что они являются одним и тем же, нет.

Что же касается Калинова моста, соединявшего берега реки Смородины, то об этом разговор уже был.

Валентина Пономарева