Мои периодические, волнообразные исчезновения и возвращения вошли в норму и привычку. Все-таки историю свою в некотором роде печальную я дописывать не буду, хотя есть что. Уважаемые и любимые мои читатели, и в первую очередь читательницы! Я опять же, традиционно, прошу у вас прощения, и хочу спросить: а что бы вы хотели прочитать? У меня историй - весь мой письменный стол свитками забросать можно в несколько рядов, но будут ли они все интересны вам? Так что, если кто-то еще приходит в мой уединенный уголок, поделитесь, что бы вы хотели почитать: о воинах и сражениях, о забавных ситуациях, древние сказки об Аслане или что-то еще? Обещаю выполнить все просьбы прекрасных дам!

Мое почтение, вечно ваш рыцарь

Помните, я сказал, что случилось нечто из ряда вон выходящее? Наверное, со стороны может показааться, что это самая простая история. Но что я раньше времени лезу со своими выводами? Слушайте дальше.

После того, несомненно, честного моего поражения, а за всю жизнь я их мог по пальцам пересчитать, я долго ходил в состоянии странного оцепенения - все-таки гордыня брала свое и все причитала: этого не может быть, этого не может быть... А почему бы и нет? Я научил ее всему мастерству, каким владел сам, но изначальных способностей у нее было больше. Которые, кстати, я первым и заметил. Так что, казалось бы, чего расстраивать? Из слабого вышел сильный. Но я слишком отвык от ощущения честного проигрыша, а когда говорил своим ученикам подбодрябщие слова, теперь я это понимал с кристалльной ясностью, это были просто слова - пустая форма, растерявшая содержание.
Долго я грыз себя изнутри, сидя на берегу или гуляя по темным тропам. Друзья мои верные уже совсем не знали, что со мной делать, ибо все их усилия вытащить меня наружу не увенчались успехом.
Долго наверное я бы предавался своему горю и задумчивости, упиваясь этим состоянием, если бы сама Чипита не исправила положение. Хотя - исправила ли?

Не буду томить вас ожиданием и мучительными описаниями моей растерянности, когда сие юное создание в кратких и хлестких выражениях, правда, очень смущаясь, сообщило, что любит меня безмерно. Просто представить себе такое невозможно! В то время на человеческий возраст мне было уже за тридцать, ей же едва сравнялось восемнадцать. Такого и представить себе нельзя! Я, путаясь в словах и выбирая наименее безобидные выражения, пытался объяснить ей про разницу в возрасте и... Я долго и невнятно что-то мямлил (такого со мной никогда не было!), пока она не закрыла лапками лицо и не убежала в слезах. Да... Мне было бы проще сразиться с великаном, чем пообщаться с девицей.

Наверное, со стороны сия сцена выглядела не самым благовидным образом. Но думал я не об этом. Действительно, странно. За свою не слишком длинную, но и не короткую жизнь я не любил никого в самом распространенном смысле этого слова. Я любил венценосных особ как верный вассал доброго господина, я любил друзей как много проверенный товарищ, любил Аслана - но не мышку.
Мое странное сердце отказывалось пускать к себе образ юной девушки, ставшей мне такой близкой за время обучения.

И уже никогда никого пустило.

Леди, рыцари, прошу искреннего прощения за столь долгое отсутствие, но на то были свои причины, довольно банальные, надо сказать, для того, чтобы излагать их здесь. Поэтому будем считать, что я все время был здесь, но прятался, хорошо?)

А вам никогда не приходила в голову мысль, что было сначала, Нарния или сказки о ней? Нет, нет, скептики, это совсем не глупый вопрос, как кажется на первый взгляд! Нарния не может не существовать, с этим не может не согласиться даже самый заядлый атеист (если можно употребить здесь это слово), как же может не существовать страна, о которой знают такое огромное количество людей? И причем не только знают, но и верят, и желают! Так вот, что было сначала, текст сказки или сама сказка? Наверное, уже упомянутые банальные причины сотворили что-то странное с моей головой...

И еще я обязательно доскажу небольшой остаток моей истории)

Леди и рыцари! Я вас очень прошу, не надо присылать просьбы стать "взаимными друзьями". Для меня это далеко не пустой звук, поэтому я в принципе никогда не соглашусь. Скорее уж напишите мне в личку письмо с подобной просьбой - но напишите его сами, своей рукой, обращаясь ко мне, как к личности, а не как к циферке в графе ПЧ.

Ну и еще я снова нашел женский кружевной платочек, показывающий симпатию ко мне. Леди, признавайтесь, кто)

Я снова здесь, я продолжаю свое повествование.

Как-то вечером, после шумного дня и бесконечной беготни по кругу, я сидел на берегу своей любимой реки, размышляя о тихом мирном безвоенном времени, таком спокойном и неуловимо тоскливом, и сознание мое переключилось на мое молодое войско. Вообще-то мысли о том, что нам с ними делать дальше, и раньше посещали меня, но каждый раз отправлялись в эшелон второстепенных проблем; теперь же проблема встала передо мной так же ясно, как лес на противоположной стороне реки. С одной стороны, они совсем зелены и мало что понимают в реальной схватке, но с другой - сейчас большему научить я их не мог (не отправлять же их к великанам, правда ведь). Сражения друг с дружкой можно устраивать и по выходным, без ежедневных занятий, в виде турниров. Вы скажете, как можно оставить без присмотра дюжину безумных детей, обладающих навыками рукопашного и лучного боя? Но знаете, все-таки в одном я был уверен: я научил их увжению к оружию и уместности его, и не будут они из шалости махать им где ни попадя. Все-таки я брал только избранных, тех, в глазах которых видел нужную для воина искру.
Долго я думал, глядя на быструю воду. На меня даже начала странно коситься одна наяда. Пришел к итогу, что с мышками своими я посоветуюсь, ибо нехорошо без них решать судьбу их дальнейшего обучения.

На следующий день, когда мышки стали собираться на нашей поляне, я их встретил следующими словами:
- Ученики мои! За то недолгое время, что мы с вами учились друг у друга, вы добились невероятных успехов, и я ни разу не пожалел, что вообще взялся за идею обучения. Но теперь нам с вами надо рещать, что делать дальше. - я жестом остановил шепоток. - Да-да. Я считаю, что на данном этапе мне вас нечему больше учить, и теперь моя задача - поддержать эти навыки, поэтому я буду проводить Мышиные Турниры, на которых мыши всех возрастов по жребию будут сражаться. Скажите, есть ли среди вас те, которые не согласны со мной?

Воцарилась тишина. На сморщенных мордочках отчетливо читалось разочарование вперемешку с отчаянным интересом сразиться с кем-то взрослым, умелым и незнакомым. Тишину прервал звонкий голос (угадайте, чей?):
- Мастер Рипичип, рискнув вызвать гнев моих соплеменников, соглашусь с вами, - ее манера разговора явно была искусной пародией на мою речь, - мы действительно многому научились, и все что теперь нам нужно - настоящая практика. Я так понимаю, это наше последнее занятие по-старинке? Раз что-то заканчивается, давайте поставим точку. Рипичип, я вызываю вас на бой.

Во время это недолгой, но прочувстванной речи мышки перешептывались, переговаривались, однако открытого недовольствия не выражали, из чего я сделал вывод, что они, в общем-то, со мной согласны. Но после последней фразы воцарилась гробовая тишина. Насколько я был готов ко многому, что может выкинуть Чипита, но такого не ожидал. Быть может, не всем читателям понятна такая реакция, и я поясню. Во-первых, она обратилась ко мне не "учитель", не "мастер", а просто по имени. Это могло значить только одно - она хочет не учебного, а самого настоящего боя. Двух равных противников. Во-вторых, форма вызова была общепринятой - она хотела дуэли, с секундантами. Думал я несколько секунд - тут уже не важно было, что она моя ученица. Она вызвала меня, как воин, и мое несогласие просто не рассматривалось.

- Чипита, я принимаю ваш вызов.

Следующие несколько минут я помню довольно смутно. Кто-то вызвался в секунданты, кто-то устраивался поудобнее в предвкушении незабываемого зрелища. А мы с Чипитой просто стояли.

Секунданты рассчитали площадь поединка, встали по четырем сторонам. Объявили начало боя.

Мы шли по кругу, присматриваясь к защите другого. Первый удар. Удар, еще удар. Скрещение мечей, напряжение всех мышц, взгляд прямо в насмешливые зеленые глаза. Удар, еще удар, серия ударов. Я начал ее теснить. Оборона. Удары. Странные у нее глаза все-таки. Еще немного, и победа. Удар, секундант возвращает нас в центр. В последствии я не мог сказать, и до сих пор не могу, как она смогла выбить меч из моей лапки. Просто в одно мгновенье я понял, что больше не владею ситуацией, что лапка хватает воздух вместо рукояти. Это мгновенье показалось мне вечностью. Меч медленно опускался в Чипитину лапку. С ее лица медленно сходило самодовольное выражение. Секунданты медленно, очень медленно остолбенели... Когда время вернулось в свою привычную скорость, мы еще некоторое время стояли, плохо соображая, что произошло. Только голос секунданта, дрожащим голосом объявляющего победу Чипиты, нарушил гробовую тишину.
Я поклонился.
- Ричита, я признаю вашу победу.
- Мастер Рипичип, это же получилось случайно... - залепетала она, как будто испугавшись совственного поступка.
Я остановил ее коротким жестом.
- Ричита, я признаю вашу победу, признаю вас сильнее себя вплоть до моей над вами победы.
Затем я обвел глазом все учеников.
- Видите, ученики мои, даже опыт не спас меня, даже умение. Учиться надо в прямом поединке. Надеюсь, что увижу вас на ближайшем Мышином Турнире.

Я еще не до конца понимал, что произошло, а произошло невероятное.

Продолжение следует...

Счастье - это очень просто. Это тепло, спокойно и уютно. Тепло и уют во многом зависят от окружения, от родных и близких, а вот настоящее спокойствие может быть только в душе. Если вдуматься, так мало - и так невообразимо много.

Спасибо всем, кто не обходит стороной мое тихое убежище, ведь именно благодаря вам я погрузился в мир дорогих сердцу воспоминаний.

На зиму наши уроки пришлось прекратить, я хотел сделать из мышат воинов, а не замерзших мумриков, и на долгих три месяца наши пути разошлись: мы с друзьями ушли в долгий поход в горы (пронесся слух, что там шалят великаны), а мышата веселились без моего участия. Слухи, слава Аслану, оказались гнусной ложью, разнесенной порой невыносимо глупыми белками, но мы неплохо развеялись, устраивая настоящие турниры по пути обратно, собирая целые поляны зверей и веселясь от души.

Каково же было мое удивление, что по приезду, возобновив свои занятия, я обнаружил, что учу уже не зеленых мышат, но молодых мышек. Действительно, я так давно не имел дела с детьми, что несколько забыл об их любимом занятии - расти огромными темпами. За, казалось бы, не такую долгую зиму они мало того, что растеряли все детские черты мордочки, так еще и выросли на хорошие полголовы. Поверите ли, что я, никогда не боявшийся ни стрел, ни мечей противников, испытал впервые в своей жизни укол страха, страха за этих немного повзрослевших мышей, только сейчас я осознал, что в полной мере ответственен и за них, и за их выбор, и за их жизнь. А раз я теперь играл важную роль в их жизни (точнее, я только сейчас ее осознал), то не было никакого резона тянуть - я с тройными усилиями стал стараться поделиться с ними всем, что знал и умел.

Теперь в наше полное ведомство перешла целая большая полянка с удобно утоптанной землей, укрытая со всех сторон кустарниками и соснами, что создавало иллюзию закрытого класса, и все, что происходило в его стенах, все неудачи и промахи, оставались в нем, не выходя за пределы. Нельзя было упрекнуть моих учеников в бесталанности, но все же мне часто приходилось повторять им одну простую истину:
- Упасть может каждый, а вот подняться, отряхнуться, пробовать снова то, что не получилось в первый раз - только боец. В том, что вы все бойцы, я уже успел не раз удостовериться, и не стоит меня в этом разубеждать.

И они не разубеждали, а совсем наоборот - каждый день доказывали, что могут многое, и Чипита среди них была первая. Теперь уже никто не отрицал ее первенство во всем: и в ловкости, и во владении оружием, ибо в честных поединках она побеждала с завидным постоянством, и остальные мышки с ней сражались порой не с целью победить, а для перенимания новых приемов защиты и нападения для себя. Как я уже говорил, с определенного времени она сражалась со мной в паре, так как не было смысла ставить ее с кем-то еще - она ничему не училась. Да, да, я до сих пор искренне уверен, что научиться можно только у превосходящего, а я пока еще был превосходящим ее по силе и опыту. Пока еще? Вы не ослышались, в мою голову и вправду залезли такие мысли. Теперь у меня появилась еще одна цель: не прекращая обучения Чипиты, стараться как можно дольше не допускать ее победы надо мной, то есть я сам должен был учиться и учиться вместе с ней.

Вначале я учил ее особым приемам защиты, не забывайте, мы, мыши, не самые крупные существа в этом мире, и методы борьбы у нас очень специфические, и если ты смог выбить меч из лапки соплеменника, это совершенно не значит, что ты выстоишь против барсука или медведя. Она их схватывала на лету, и мне приходилось сильно попотеть, чтобы пробить ее защиту - и это при том, что остальные ученики держались в сражении со мной не более трех-четырех минут. Ну как сражении? Я просто наступал, они просто оборонялись.

Так прошла половина весны.

Итак, продолжаю свой рассказ. Мы с моим мышачьим войском перешли к практическим занятиям где-то к осени, когда дриады уже сидели на берегу реки, вычесывая из роскошных волос желтые и красные листья, а медведи начали лениво подыскивать местечко получше для спячки. А надо сказать, что осень выдалась на редкость яркой и теплой, само сердце Нарнии радовалась своему такому долгожданному освобождению! В общем, лучших условий для наших уроков невозможно было представить.

Теперь мышата прибегали к берегу реки, где я уже ждал их, и мы начинали наше занятие. К этому времени каждый уже выбрал оружие себе по душе - я хотел учить именно тому, что хотят они, а не что хочу я. В свое время я долго не мог выбрать между шпагой и мечом, и учился сражаться и на том, и не другом, чтобы потом не было обидно (как вы можете понять, обидно мне никогда не было). Большинство мышат выбрали шпаги, кое-кто луки со стрелами, но, конечно, мне больше всего было интересно, что же выберет Чипита. Я не разочаровался в ней - она схватилась сразу и за меч, и за лук, и никакой возможности отобрать у нее что-либо не было.

Всю осень я учил свой класс держать оружие так, чтобы не уставали лапки, стоять так, чтобы опора была на заднюю лапу и хвост для большей маневренности, наступать так, чтобы противник был убежден в вашем превосходстве, и, главное, быть уверенным в своем превосходстве независимо ни от чего. Быть может, моя позиция была слишком самонадеянной и довольно опасной, но тогда я не мог учить другому - это была моя религия ведения боя, и была она священна. Кроме того, я в очередной раз убедился, что не зря загорелся этой своей безумной идеей, ибо ученики мои были очень талантливы - схватывали все на лету, с каждым днем все постигая и постигая ратную науку, радуя меня своими успехами.

Конечно, я хочу отдельно сказать про свою ученицу - не всегда самую любимую, но беспрекословно первую, я был искренне благодарен ей за то, что теперь моя жизнь была полна нового смысла, которого я и ожидать не мог всего несколько месяцев назад. Ей все давалось легче, чем другим, и это тешило мое самолюбие - все-таки я в ней не ошибся, разглядел. Она первая сбила своей стрелой орех с ветки дерева (конечно, он не рос там, а был приделан с помощью белок и их же запасов на зиму), она же первая выбила меч из лапки напарника. Тут надо пояснить, что все мышки разделились на пары согласно оружию, а так как их всего было 13, кто-то один всегда отдыхал. Но после того, как Чипита победила по очереди всех своих ровесников, я перестал ставить ее в пару с ними, и теперь она на занятиях сражалась со мной.

Продолжение следует...

Извините меня, мои дорогие читатели, леди и рыцари, что я надолго оставил вас наедине со своей недорассказанной историей. Но теперь я вернулся, и продолжу свое веселое повествование.

Как я уже говорил, обучить чему-либо насильно Чипиту не представлялось возможным, чего я долго не понимал, практически бившись головой о ближайшее дерево. Но решение проблемы пришло неожиданно простое: не пытаться привлечь ее внимание. Казалось бы, куда уж проще - все, что ее заинтересовывало, находилось вне ее деятельности, следовательно, я должен просто перестать пытаться ее учить, и мне было непонятно, как я не догадался до этого раньше. Нет, не думайте, я не бросил своей безумной затеи, но я несколько преобразовал ее следующим образом: я объявил о создании небольшого класса мышат, которых я буду учить боевым умениям, и в который мышат буду отбирать сам лично и очень тщательно. Объявление мое белки разнесли по всему лесу, и отовсюду мыши приводили своих детей, в тайне надеясь, что именно их ребенок самый ловкий, самый сильный и умный. Вот тут мне пришлось тяжело: во-первых, мало кто из них и хотел учиться, и был способен, а, во-вторых, все требовали четких объяснений об отказе. И никак не хотели родители понимать, что мне нужно одного взгляда, чтобы понять, что получится из их ребенка. Иногда приходилось отказывать с виду очень хорошим мышкам только из-за непонятного блеска в глазках, который мог вылиться во что-то очень нехорошее, дай ему в руки оружие. В общем, со страшными муками, криками и прочими прелестями я отобрал 12 самых достойных мышат обоего пола, из них и составив свой класс.

Теперь уже все пошло совсем по-другому: мои ученики знали, с каким трудом сюда попали, все действительно желали учиться и на время занятий брали себя в руки. Вы спросите, что было с Чипитой в это время? В это время она, как уже прошедшая часть занятий, имела право свободно их посещать, окончательно решив для себя, надо ей это или не надо. И моей основной задачей стало доказать ей, что определенно надо. Как я и ожидал, теперь она с куда большим интересом и вниманием следила за моими занятиями - ведь все это было не ради нее, она была практически сторонним наблюдателем. Когда закончился теоретический период (то есть мои сказки и истории разных сражений), она была полностью поглощена моим ремеслом и всем, что с ним связано. Я, про себя конечно, самодовольно крутил усы: вот ведь как получилось - не только наконец-то заинтересовал свою первую ученицу, но еще и набрал кроме нее 12, может быть, чуть менее талантливых, но в тысячи раз более усердных и усидчивых.

В общем, когда я решил, что мой класс уже готов к настоящему оружию, они были большой шумной семьей, помогали друг другу во всем и делали огромные успехи в ратном искусстве.

Воспоминания о былых временах захватывают все мой существо полностью. И теперь, спустя много лет, я понимаю, что тогда сподвигло меня примерить неблагодарную роль учителя. Я понимал, что с возвращением истинного короля Нарнии все будут задействованы в восстановлении разрушенного почти до основания государства, и серьезных битв в ближайшие лет пять ожидать было как минимум глупо. А я был очень молод и настолько полон энергии, что простаивание без дела даже один день могло свести меня с ума! А перспектива обучить необучаемого любимому делу поднимала мой дух и давала смысл всему существованию.

Звали мою ученицу Чипита и была она самым веселым и непоседливым существом из всех, кого я когда-либо знал. Причем вся ее активность уходила на какие-то совершенно бесполезные с виду вещи. Например, она обожала бегать наравне с белками по деревьям, и если вы вообще в силах представить себе мышь, радостно скачущую по зеленым веткам, то это и будет она. Но зато потом, когда у одной белки пропала дочь, и ее тщетно искали несколько дней всем лесом, Чипита сразу догадалась, что она упала в глухую яму между корнями, в которой она сама проторчала несколько часов, сорвавшись с дерева от недостатка сноровки. Как ни странно, но ни одно ее безумное действие не проходило зря: она всегда извлекала какую-то пользу для себя или окружающих, даже если это была такая глупая случайность, как с бельчонком.

После первого урока я чуть было не отказался от своей безумной затеи. Для начала я хотел рассказать ей несколько старых историй о Великих Битвах, повернувших когда-то ход истории, но это оказалось совершенно невозможно из-за огромного количества различных вещей, которые возмутительным образом происходили все одновременно, и, самое поразительное, они все интересовали мою ученицу одинаково. Капризы сорочонка, тучка, закрывшая солнце, падающий лист, прошедший за деревьями кентавр и мои жалкие попытки завладеть вниманием Чипиты. Это невообразимое существо интересовало только то, к чему можно подбежать, ткнуть, пощекотать или просто поскакать вокруг.

Долго я бился над способами обучения этой непоседы, а нашел совершенно случайно. Но об этом в другой раз.

Мастер в книгах описал наши приключения в родной Нарнии очень точно, но все же умолчал о некоторых вещах, происходивших с нами в то мирное время, которое, к сожалению, так и не удалось увидеть Королям и Королевам, занимавших во все времена четыре трона в Кэр-Паравале. Когда Аслан пропустил все четверых через дверь на холме в их мир, мы почувствовали грусть, но ведь мы знали, что все творится по воле Аслана, и вскоре грусть сменилась воспоминаниями, горестными и радостными. Во дворце Каспиана X был устроен величайший за всю историю пир, на который приглашены были все, кто хотел бы прийти. Сколько же там существ было! Словами такого количества просто не описать, потому что после пробуждения Духа Реки все когда-то замолчавшие звери и птицы снова обрели голос и разум, и хоть они сожалели, что не смогли участвовать в битве с тельмаринами, радость их была еще больше нашей. Нам-то повезло больше, мы все время могли говорить.

После этого многодневного пира все участники его ушли жить в свои теплые леса, в свои быстрые реки, туда, куда тянула их душа, истосковавшаяся по свободе. В это время около нашей мышиной норы поселилась замечательная семья наших ближайших родственников - полевок. Они жили большой шумной семьей, и радости их не было предела, ибо их судьба в содействии с тельмаринами раскидала в разные стороны, а что в жизни может быть радостней объединения с родными? Разве что горячая битва! Я со своим небольшим отрядом пришли в первый же день поздравить их с новосельем, а так же предложить навеки свои хвосты и шпаги, обещая им самую лучшую защиту из возможной! Мышей в сравнительно небольшом, светлом помещении было довольно много, но в мою память врезалась одна, маленькая, с огромными любопытными глазами, которая ни секунды из того времени, что мы провели в их убежище, не остановилась. То она скакала на спине своего отца, почти разозлив его, то наворачивала круги по комнате, сшибая предметы, и даже один раз врезалась прямо в живот Пичичику. Рыцарь даже опешил, что с ним не бывало в самые страшные битвы и времена, а маленькое созданье просто рассмеялось и выскочило наружу, и, судя по звуку, в очередной раз во что-то врезалось. В общем, мы были поражены такой резвостью, и в следующий раз я пришел к родителям с просьбой отдать дочь мне в обучение ратной науке, на что родители с удовольствием согласились, ибо дочь дома приносила одни разрушения.

Так начались времена моего учительства самого моего гениального ученика, точнее, ученицы. Она была талантлевийшем воином, едиственное, что ей мешало - это отсутствие всякой сосрелоточенности и совершейшейшая безалаберность по отношению ко всему, что касалось ущемления ее свободы. А свободу, как ей казалось, ущемляли ежедневно, причем специально и с особым цинизмом.

Но знаете, не буду вам рассказывать все сразу. Продолжение будет, леди и рыцари.

Забавно.
Жить в тишине и покое, практически забросить ратные забавы, окончательно предавшись воспоминаниям, и в то же время получить огромную славу. Горько мне говорить, но в основном моим персонажем в кино умиляются. Конечно, мое превышенное чувство собчтвенного достоинства знакомо всем, кто со мной провел хоть пару часов, но такому небольшому существу, как я, просто необходимо ощущать себя выше других.

Хочу спросить у всех нарнийцев, кто еще меня помнит, как вам кино вышедшее и насколько оно совпадает с вашими представлениями о Нарнии?

Настолько старая, что ее никто не помнит. Не помнит, но хранит в своем сердце. Королеве Люси повезло больше всех: она прочитала эту сказку на острове Охломонов, в Книге старого волшебника, хоть и забыла ее мгновенно, перелистнув страницу. А вот мы, остальные существа, должны довольствоваться только обрывками воспоминаний и тонкими намеками.
Но Аслан, как это прекрсно иногда поймать луч света на ковре, или треск поленьев в камине, или странно знакомый запах и понять, что это оттуда, из той самой сказки, которую Аслан нам будет рассказывать всю нашу жизнь...

Я так долго не писал ничего из моего тихого уголка с камином, а все из-за многочисленных погружений в мир воспоминаний, но не таких, которые вам были бы интересны, или которыми мне бы хотелось поделиться.
Но сказать я хочу о другом - о новом наступившем годе моего давнего прародителя - обычного неговорящего, молчаливого мыша. Надеюсь, что этот год принесет моей рыцарской шпаге немалое количество побед, а мне придаст сил для написания новых и новых историй, чего и вам желаю, родные мои нарнийцы!

Всегда Ваш, рыцарь Рипичип.

Прошло время моих скитаний, и вот, я снова дома, в моей тихой гостиной с камином, где уютно в любое время года; теперь у меня есть образы и впечатления на всю длинную осень, а зимой жизнь снова забьет ключом. О, Аслане, как же хочется рассказать вам все мои приключения сразу! Но усмирю себя на этот раз, и расскажу про мои недавние морские приключения. Надеюсь, что никому не надо рассказывать про мое отношение к морю, об этом писал Мастер... Море - это отдельный, огромный организм, который не понять, пока не сольешься с ним в одно целое, пока не впустишь в себя энергию волн, бьющихся о берег, но оно
страшно опасно; и дело даже не в погибших кораблях и утонувших существах, а в его затягивающих синих глазах, которые не отпустят долго, которые действуют как самый тяжелый наркотик. А как море может преображаться! Любой хамелеон позавидует такой резкой перемене от утреннего наивного и нежно-бирюзового к вечернему мудрому и темно-синему, к ночному мрачному и черному.

Я болен всерьез и надолго, вот только жаль, что в нашем мире морская вода всегда соленая...

Как обидно и горько возвращаться из самого прекрасного места на земле, где душа летит куда-то ввысь, туда, к веками горящми мириадам звезд... В городе душит духота, она залезает прямо в грудную клетку, схватывает сердце грязными лапами... Не отпустит, что бы ты не делал. С какой-то даже почти досадой вспоминаешь влажный воздух, лес и ветер с дождем, выворачивающий тебя наизнанку, мысли скачут в произвольном порядке, налезают друг на друга, но одна - самая частая: "Почему опять? Там - жизнь, тут - существование."
Жаль, что мне не снятся сны. Я мог бы видеть все это и всех этих во сне. Но мои ночи проходят в темноте и тишине. Еще вчера ночью я видел падающие звезды, мой хост насквозь промок от утренней росы, а сегодня уже город и люди, люди, и все куда-то бегут, торопятся; не думайте, я не хочу тишины, я не сдал, я все еще предаюсь ратной потехе, но здесь это невозможно. Здесь слишком взрослые люди....

Какое невероятное изобретение Аслана - небо. Оно дает надежду в самое тяжелое время легким солнечным зайчиком на воде, оно наполняет душу воспоминаниями о былых битвах кроваво-красным закатом, оно напоминает о простом счастье легким и бодрящим восходом... А зимой! Зимой небо становится ближе к земле, но в то же время невозможно отдаляется, создавая впечатление прекрасной и холодной незнакомки, доброжелательную улыбку которой снискать очень непросто. Ни один художник не смог бы изобразить такой палитры чувств на холсте, какую Великий Лев изобразил на небе. Четыре времени года - и сколько в каждом неповторимых ноток, неисчерпаемых чувств и глубины выражения. Чего могут стоить самая яркая вспышка и самый громкий барабанный бой, если ты видел и слышал настоящую грозу? Как можно серьезно воспринимать яркие одежды, когда ты видел радугу?

И еще я никогда не пойму людей, которым нравится жить в городе. Наверное, им больше нравится смотреть на небоскребы, чем на то, что они скребут...

Уверен, что всем знакомо ощущение достойно выполненного долга или обязанностей, это такая плохо скрываемая радость вперемешку с некоторой пустотой. Но эта пустота очень быстротечна, и лично меня захватывает эйфория! А вот потом можно просто отправиться искать свою такую родную Нарнию, особенно если точно знаешь, где она находится...

Спасибо всем, кто поздравил меня сегодня, я очень тронут! Открытки просто замечательные!

В Нарнии я знал многих существ, всех не перечислить, и многие из них мне рассказывали ночных видениях - снах. Дело в том, что мы, мыши, снов не видим, ибо сон наш короток и чуток (некоторые существа уверены, что мышей легко победить из-за нашего небольшлго роста; как же они ошибаются!).
Самое яркое описание ощущения сна я слышал от одной русалки, она жила около Брода у Беруны и частенько выходила из воды на пару часов чтобы поговорить со мной. До сих пор в голове у меня звенит ее голос (все-таки русалки обладают легкой магией внушения) с одной стороны прекрасный, похожий на перезвон кувшинок над водой, с другой - навязчивый и упорный, каким можно поточить камень; она говорила недолго, но так, что я долго не мог потом прийти в себя и повернуть ход моих мыслей в обыденное русло, я думал только о ее словах, таких ясных и противоречивых... В основном она рассказывала древние сказки, но иногда и о своей подводной жизни, о существах, населяющих моря и океаны, о диких народах в Восточных морях (тех самых, которых Королева Люси видела с палубы корабля "Покоритель Зари"), о глубоководных чудищах и затопленных кораблях, о говорящих водорослях и немых полурыб - полуобезьян - в общем, перечислять я бы мог бесконечно, но главное, что я услышал от нее истории про сны. Именно от нее я узнал, что сны могут осчастливить человека настолько же, насколько и напугать до потери чувств; я узнал, что отсутствие сновидений для некоторых ужаснее любой пытки, а другие боятся ложится спать, только чтобы не видеть того, что им может привидется...
Остров Тьмы, который развеял Аслан, мог навредить всем, кто был на палубе, и самым легким вредом было бы сумасшедствие. Мне остров не смог бы никак навредить. Но жить, зная, что какая-то сторона реальности бесповоротно ускользает от тебя...

Много лет назад от одного старого Барсука я услышал то ли сказку, то ли быль о лабиринте жизни.

- Дело в том, зверятки, - рассказывал мудрый зверь, - что давным-давно, еще в те времена, когда и самого Времени не было, Аслан в пустом черном небе (оно тогда еще не было небом, но назовем его так) сложил огромный лабиринт, рисуя линии жизней всех живых существ всех эпох и миров. Но ни одна дорожка не была прямой: на каждом повороте нить разделялась на многие, каждая из которых также делилась... И все ниточки были связаны, но не грубыми морскими узлами, а легчайшими, тоньше паутинки, едва видными перепонками; концов у каждой ниточки также было велкое множество. А смысл этого лабиринта заключался в возможности каждого живого существа выбирать себе путь по душе, находить новые жизненные пути и, самое главное, детки, самое главное, свободе. Да, безграничной свободе любого решительно шагать вперед или пятится назад, на подвиг или бегство, на благородство или предательство, на веру или безверие... Потом, когда уже были созданы бесчисленные миры, в каждый попало по кусочку от этого лабиринта, и звезды стали его блеклыми отражениями. - Тут Барсук надолго замолчал, потом с кряхтением встал с большого камня, на котором сидел, решив, по всей видимости, что с нас на сегодня хватит, обвел взглядом всех притихших и задумавшихся, и уже было поковылял к своей норе, но в последий момент обернулся, глянул из-под пушистых бровей задорно искрящимися молодыми глазами, и добавил:
- Но что самое интересное, дорогие мои, ведь Аслан все равно знает, какую дорогу вы выберите.

Эта история очень сильно запала мне в душу, и, когда я смотрю на звезды, я вижу этот лабиринт, а за ним яркие огненные очертания лица Великого, который смотрит в мою сторону и чуть заметно улыбается одними глазами...

Недавно обнаружил у себя прекрасный кружевной женский платок. О, леди, сделавшая мне этот подарок, отзовитесь!

Вчера я сидел, как всегда, перед камином, грел свой хвост, смотрел на закованное в решетку пламя, и мои мысли пошли в неожиданном направлении: я задумался над свойствами мышиной (и, наверное, человеческой) памяти. Как странно и гениально она устроена - по прошествии времени события выглядят совсем в другом свете, они смягчаются, исчезает боль, резкость чувств, остаются только легкий привкус тех эмоций, как вкус старого выдержанного красного вина. И можно, в зависимости от настроения, перебирать их в голове, пробуя поочередно то одни, то другие... Почему-то тяжелые времена вспоминаются не огромной черной тучей, а какими-то отдельными штришками. Например, как на моего друга Пичичика напал неговорящий кот, намереваясь поиграть с ним, как кошка с мышкой. И что же в итоге вышло? Все нарнийцы собрались на поляне, наблюдая умопомрачительно смешное зрелище - храбрый Мыш, безоружный, играл с котом, то подбегая к нему, то отбегая; то почти попадая к нему в зубы, то отбегая на безопасное расстояние! В конце концов кот, усталый и недовольный, ушел в леса, и никто его с тех пор не видел. Или как белка Тараторка стала говорить с такой скоростью, что у нее заплелся язык в прямом смысле слова, и пришлось ее соплеменникам втроем его расплетать. Или как Пухлые Мишки ушли за малиной и пропали - их искали несколько часов, а оказалось, что они просто мирно спали в зарослях, посасывая свои лапы... Таких историй вспоминается очень много, и я как-нибудь еще обязательно поделюсь ими с вами,

Ваш рыцарь Рипичип.

Сегодня вспомнилось мое детство, как мы жили нашей большой семьей в просторной норке, моих родителей, мою старую няню-дриаду... Как здорово тогда было резвиться с моими братьями и сестрами, как мы играли в турниры! Потом нам, правда, всегда попадало за поцарапанные хвосты и синяки, но это того стоило! А вечером мы, умотавшиеся за день, выкупанные и накормленные, садились в кучку вокруг Дриады и она рассказывала нам сказки... О, какие это были сказки! Про все на свете, про добро и зло, про волшебных драконов и заколдованных принцесс, про детей, царствовавших в золотой век Нарнии, про Тархистан, где живут люди с темной, как кора дерева, кожей, и с черным сердцем, про Начало Нарнии, про первых королей, про Аслана, от имени которого сердце радовалось... Это было прекрасное время! Как жаль, что все хорошее так быстротечно. Вскоре я узнал, что мы обязаны такой беззаботной жизни только лесам, которые до сих пор скрывали нас от тельмаринских воинов. Но вот они добрались и до нашего тихого леса. Они срубили дерево нашей няни, и я поклялся, что этого я им не прощу никогда и поквитаюсь, когда вырасту! Они заставили замолчать многих моих друзей-животных, они сеяли безмолвие и смерть везде, где бы не появлялись... Мы с моими несколькими друзьями чудом умудрились сбежать от этих людей и затаиться в подземных норах. Наступило ужасное время неопределенности, мы, оставшиеся нарнийцы, не знали, чего ждать, мы могли надеяться только на Аслана и свои когти. С каждым годом наше подпольное воинство таяло, многие уходили к немым, обычным зверям, многие погибали от болезней или мечей тельмаринов, но два наших главных оружия - вера и надежда - только крепли от перенесенных лишений! И все-таки не зря мы переносили такие страдания, ибо пришел наш истинный король, Каспиан X, и поднял наше войско против узурпатора Мираза, и победил его!
Но иногда сердце давит черная тоска по тому беззаботному и детскому времени, которому уже не суждено повториться...

О, милые леди и сэры, желающие мне помогать! Простите, что игнорирую ваше желание помочь мне, но рыцарь как-нибудь разберется сам, если учесть, что он не первый день на лиру. Еще раз простите.

Ваш рыцарь Рипичип.

Где еще получить такое двойственное чувство, как не во время схватки?
С одной стороны, это бешеный адреналин в крови, видимость врага, пульсирующая в висках вместе с кровью мысль - победить, победить, победить; невероятным образом вся жизненная энергия переходит в общую энергию воинов и рыцарей, тут уже нет отдельных существ - есть два огромных организма: друзья и враги, и от ощущения этого огромного существа становится так... так... Нет, не радостно, а так воинственно! Ощущаешь себя способным на все ради защиты Родины!
С другой стороны все очень грустно. Вот твой друг упал, ты бежишь к нему на помощь, но вокруг слишком много существ - так просто не пробиться... У нас в Нарнии в битве учавствуют все, кто способен держать в руках оружие: короли, королевы, говорящие животные (начиная от боевых Котов всех видов и окрасов и заканчивая нами, Мышами), люди, различные духи: дриады, наяды; существа, о которых в этом мире говорят "мифические", такие, как фавны, великаны и многие многие другие. И в битве все равны, каждый осознает свою необходимость в данный момент, каждый готов положить голову за соратника.
Я очень скучаю по всему этому в вашем сумасшедшем мире... Люблю сесть вечерком у камина, и, свернувшись клубочком, вспоминать те дивные деньки в Нарнии, и, когда в памяти всплывают те сражения, в которых участвовал, я чувствую в сердце очень неприятную ноющую боль... Вот вспоминается битва с Миразом, мы с моим отрядом неплохо сражались, вот как об этом написал Мастер:

"- Назад, Рипичип, маленький осел, - закричал Питер, - тебя просто убьют! Тут не место для мышей.
Но отважные маленькие создания танцевали под ногами обеих армий, коля своими шпагами. Многие тельмаринские воины почувствовали, что их ноги колет как булавками. Они подпрыгивали на одной ноге, корчась от боли, и некоторые из них падали. Если они падали, их приканчивали мыши, если нет, кто-нибудь другой."

Верховный король Питер тогда был неправ, хоть я и склоняюсь перед его мудростью. Много воспоминаний нахлынуло сразу, но о них я расскажу как-нибудь в следующий раз!

Всегда Ваш, рыцарь Рипичип.

"Из норки высунулся тот, кого Каспиан меньше всего ожидал увидеть - говорящий Мыш. Он был, конечно, больше обычных мышей, и когда стоял на задних лапах, достигал фута в высоту. Уши у него были почти такие же длинные, как у кролика (хотя и гораздо шире). Звали его Рипичип, и характер у него был веселый и воинственный. На боку он носил шпагу и закручивал свои длинные бакенбарды наподобие усов. "Нас тут двенадцать, ваше величество, - сказал он, лихо и грациозно кланяясь, - и я предоставлю весь мой отряд в ваше неограниченное распоряжение". Каспиан с трудом подавил смех (и преуспел в этом): он подумал, что Рипичип со всем отрядом легко уместится в корзинке, которую сможет поднять любой." Клайв Стейплз Льюис

Я - мыш Рипичип, рыцарь и воин, описанный в романах Клайва Стейплза Льюиса.