Среда, 06 Февраля 2008 г. 13:17
+ в цитатник
Вчера, я разместила в блоге 2 фотографии Али Каменской:
http://www.liveinternet.ru/users/1739987/post65935664/
http://www.liveinternet.ru/users/1739987/post65935739/
А теперь вот решила рассказать, как сложилась судьба этой девочки.
Статья, любезно предоставлена автором.
ДУШОЮ С ТРЕТЬЯКОВКОЙ
Елена Федоровна Каменская родилась в 1902 году в Нижнем Новгороде в семье богатых судовладельцев, в доме–«шкатулке», похожем на музей. Здесь были подлинники русских передвижников, работы старых «голландцев», изделия русских и европейских ювелиров. У родителей бывали Горький, Шаляпин. Выросшая среди предметов искусства и навсегда впитавшая в себя их ауру, Лена в дальнейшем решила посвятить жизнь служению искусству.
Февральскую революцию 1917 года, 15-летняя Елена приняла с восторгом. По ее мнению это было освобождение, конец томления, нравственного плена. Но впереди был тревожный октябрь с его трагическими событиями. Жить становилось все труднее, а осенью 1918 года им объявили о реквизиции дома и назначили срок выезда.
Мама Елены, Ольга Ивановна, москвичка по рождению, решила переехать в Белокаменную. Тем более что больному отцу нужны были врачи, лекарства. Поселились на Остоженке. На полях России бушевала гражданская война. Надвигалась морозная и голодная зима. Пошли слухи: отопления не будет, электричество уже отключили. Они бы не выжили, если бы знакомые не предложили перебраться в Троицкое.
Там было спокойно, но тоскливо до крайности. Елена окончила школу, встал вопрос, что теперь? Надо поступать в вуз, учиться дальше. Но только в 1923 году, перебравшись в Москву, в дом № 19 на Большой Якиманке, она смогла поступить в Московский институт слова. Здесь были прекрасные преподаватели. Ни марксистское учение, ни политграмота, ни история партии в этом полубуржуазном учебном заведении не изучались. Может быть, поэтому его закрыли, не дав им доучиться последний курс. Оставшись не удел, Елена занялась поиском работы, что при ее происхождении, было непросто. Поэтому, когда в 1935 году появилась возможность поступить на вечерние курсы экскурсоводов при Третьяковской галерее, девушка не раздумывала: после окончания курсантов брали в штат, а работать в музее намного интереснее, чем в тех конторах, где ей довелось послужить. Теперь днем Лена работала чертежником-техником, а по вечерам слушала лекции по истории русской живописи. Тогда же впервые познакомилась с произведениями Феофана Грека и Андрея Рублева.
Наконец, курсы закончились, она стала экскурсоводом Третьяковской галереи. Однако вскоре выяснилось, что эта профессия не для нее, на первой же экскурсии Елена охрипла уже на середине маршрута. Нужно было искать другую работу. В 1937 году ей повезло: потребовался сотрудник в библиотеку. Руководству понравилось, что Елена знает несколько языков, и ее направили в читальный зал, на выдачу книг. А спустя пару лет в отделе древнерусского искусства появилась вакансия. Заведующая отделом Н.Е. Мнева заметила увлечение Каменской этим периодом и пригласила на должность научного сотрудника–хранителя. Лена тотчас согласилась. С этого момента началась ее специализация по иконам, работа на всю оставшуюся жизнь, более чем на пятьдесят лет.
Тем временем атмосфера в Третьяковке становилась все более удушливой, мрачной, как, впрочем, и повсюду. В галерее появились сотрудники, умеющие убеждать и внушать. Они говорили о «врагах народа», предателях родины. Почти каждый день проходили собрания и митинги. Все замкнулись, молчали, не решаясь говорить даже друг с другом. Вот, что писала Елена Федоровна о том времени: «Я, далекая тогда от политики, верила ораторам, ни в чем как следует не разбираясь. Сказали: голосуйте за уничтожение врагов народа — они разваливают отечество. Все проголосовали, и я в том числе. Позже все же стало не по себе: ведь это были живые люди, а мы, значит, их судьи и палачи? Но было уже поздно, время не повернешь. Осталось неизжитое чувство вины, до сих пор спустя почти пятьдесят лет».
Началась Великая Отечественная война, почти сразу галерею стали готовить к эвакуации. Картины снимали со стен, вынимали из рам, бережно укладывали в ящики. Работали днем и ночью. Экспонатов тысячи, и все нужно было тщательно и аккуратно упаковать. Первый эшелон с экспонатами двинулся в Новосибирск в июле 41-го. Елена Федоровна продолжала работать в галерее. Ходила на ночные дежурства. В одно из дежурств в галерею попала бомба, были разрушены перекрытия, погиб постовой милиционер. В двадцатых числах октября 1941 года вместе с одной из последних партий картин в Новосибирск в качестве сопровождающей выехала и Каменская.
Из-за загруженности путей военными составами ехали очень долго, почти месяц, на остановках все бегали за кипятком и очень боялись отстать от эшелона.
В Новосибирске Елена жила на окраине, в маленьком хлипком, промерзающим за ночь домике, печь-буржуйку часто не чем было топить. Весной 1943 года сотрудников филиала начали отправлять на посевную. Местные совхозы и колхозы просили помощи: мужчины ушли на фронт, женщин не хватало. Кое-кого из ГТГ отправляли с театральными труппами, читать лекции перед спектаклями. Когда дошла очередь до Лены, поехала с радостью, хотелось побыть ближе к природе. Что касается кочевой жизни, то это ее не пугало — была заядлым туристом. В командировках она ездила с театром по колхозам и совхозам, читала лекции, рассказывала о галерее, о картинах и художниках, подкрепляя рассказы репродукциями…
Но эти поездки — лишь эпизод. Основное ее дело было в Новосибирске, она много работала, вела научные исследования, писала статьи. В эвакуации Елена Федоровна написала две работы «Годуновская и строгановская школа живописи» и «Черты гуманизма в древнерусской живописи». В Москву Каменская вернулась в 1944-м и продолжила работу в родной Третьяковке, занимаясь любимым делом — изучением древней иконописи, древнерусского искусства. Она — автор ряда серьезных исследовательских работ, статей, путеводителей, книг. Вот только некоторые из них: «Андрей Рублев», «Шедевры древнерусской живописи», альбом «Древнерусская живопись в Государственной Третьяковской галерее».
Елена Федоровна была очень светлым и скромным человеком. За себя никогда не могла попросить. Никогда не говорила о своих медалях, которых у нее было несколько, в том числе «За доблестный труд в ВОВ», а то, что Елене Федоровне в 1972 году присвоили звание «Заслуженного деятеля искусств РСФСР», родственники узнали только после ее смерти.
Жила Каменская довольно замкнуто. Много читала, в том числе периодику, телевизор принципиально не смотрела, делала записи своих впечатлений от прочитанного, вела дневник. Работала очень много, когда бы к ней не заходили родственники, заставали за письменным столом. И конечно, в иконописи разбиралась просто потрясающе. Ей иногда приносили иконы на экспертизу, и она сразу говорила время создания, место и школу. Но никогда не оценивала в материальном плане. Считала, что любая икона бесценна.
В 1977 году Елена Федоровна вышла на пенсию, и тут же написала заявление о приеме на работу на должность музейного служителя с окладом в 60 руб. Последняя запись в ее трудовой книжке «1.01.91 г., отдел древнерусского искусства, техник, оклад 150 руб.». В августе 1992 года Елене Федоровне исполнилось 90 лет, а в октябре она написала заявление в дирекцию: «Прошу освободить меня от занимаемой должности по состоянию здоровья с 1 ноября 1992 г. Каменская». Это последний документ в ее личном деле.
Через несколько месяцев Елены Федоровны не стало. Но до последнего мгновения жизни она была душой с Третьяковкой, работала, продолжала составлять справочник по древнерусской живописи. Так и умерла, лежа в кровати среди россыпи листков, покрытых ее четким красивым почерком, а у изголовья лежали любимые книги по древнерусскому искусству. Это случилось в марте 1993 года, шел Елене Федоровне 91 год.
Валерий Марчук
Метки:
история
елена каменская
Процитировано 1 раз
-
Запись понравилась
-
1
Процитировали
-
0
Сохранили
-