Глава 7. Завещание Альбуса Дамблдора
Он шёл вдоль горной дороги при прохладно-голубом свете рассвета. Далеко внизу лежал городок, опутанный туманом. Был ли человек, который ему нужен, там, человек, который был нужен ему так сильно, что он не думал ни о чём другом, человек, у которого был ответ, ответ на его вопрос…
— Эй, проснись.
Гарри открыл глаза. Он снова лежал на кровати в комнате Рона на чердаке. Солнце ещё не поднялось, и в комнате до сих пор было темно. Пигвиджен спал, спрятав голову под крыло. Шрам на лбу Гарри болел.
— Ты говорил во сне.
— Правда?
— Да, «Грегорович». Ты повторял «Грегорович».
На Гарри не было очков, и лицо Рона слегка расплывалось.
— Кто такой Грегорович?
— Мне-то откуда знать? Ты говорил это.
Гарри, задумавшись, потёр лоб. Ему казалось, он слышал эту фамилию раньше, но не мог вспомнить, где.
— По-моему, Волдеморт его ищет.
— Бедный парень, — с жаром сказал Рон.
Гарри сел прямо, всё ещё потирая шрам. Он полностью проснулся. Он пытался вспомнить, что именно он видел во сне, но всплывали лишь горные вершины и маленькая деревушка в долине.
— Я думаю, он за границей.
— Кто, Грегорович?
— Волдеморт. Я думаю, он где-то за границей, ищет Гергоровича. Это не было похоже на Англию.
— Ты думаешь, что снова читаешь его мысли?
Рон выглядел взволнованным.
— Сделай мне одолжение — не говори Гермионе, — сказал Гарри. — Хотя каким образом, она думает, я должен перестать видеть эти сны…
Он посмотрел на клетку маленького Пигвиджена, думая… Почему эта фамилия была ему знакома?
— Я думаю, — медленно произнёс он, — что он имеет какое-то отношение к Квиддичу. Есть какая-то связь, но я не могу… не могу понять, что это.
— Квиддич? — сказал Рон. — А ты точно думаешь не о Горговиче?
— Ком?
— Драгомире Горговиче, Загонщике, переведён в Пушки Чадли за рекордный гонорар два года назад. Ему принадлежит рекорд ударов по Кваффлу за сезон.
— Нет, — сказал Гарри, — вряд ли я думал о Горговиче.
— Я даже не стараюсь, — сказал Рон. — С днём рождения, кстати.
— Ух ты… точно, я забыл! Мне семнадцать!
Гарри схватил палочку, которая лежала рядом с его кроватью, указывая на стол, на котором лежали его очки, и сказал «Аццио Очки!» И хотя они находились всего в метре от него, было что-то необыкновенно удовлетворительное в наблюдении за тем, как они подлетали к нему до тех пор, пока не угодили в глаз.
— Впечатляет, — фыркнул Рон.
Празднуя исчезновение Следа, Гарри заставил вещи Рона полетать по комнате, от чего Пигвиджен проснулся и начала радостно порхать по клетке. Гарри также попытался завязать шнурки с помощью магии (полученный узел пришлось несколько минут распутывать руками) и просто ради удовольствия перекрасил оранжевую форму Пушек на плакатах Рона в ярко-синий цвет.
— Ширинку на твоём месте я бы всё же застегнул рукой, — посоветовал Гарри Рон, хихикая, когда Гарри моментально посмотрел вниз. — Вот твой подарок. Открой его здесь, он не для глаз моей мамы.
— Книга? — сказал Гарри, изучая прямоугольную обложку. — Немного отошёл от традиции?
— Это не простая книга, — сказал Рон, — а золотая. Двенадцать Проверенных Способов Очаровать Ведьму. Объясняет всё о девчонках. Если бы у меня была такая в прошлом году, я бы точно знал, как отвертеться от Лаванды и как вести себя с… Ну, Фред и Джордж одолжили мне одну, и я многому научился. Ты будешь удивлён, здесь дело руками не обойдётся.
Когда они появились на кухне, на столе их уже ждала горка подарков. Билл и Мсье Делякур заканчивали завтракать, пока Миссис Уизли общалась с ними, стоя у плиты.
— Артур попросил меня пожелать тебе счастливого семнадцатилетия, Гарри, — сказала ему сияющая Миссис Уизли. — Ему пришлось рано уйти на работу, но он вернётся к обеду. Наш подарок на самом верху.
Гарри сел, взял тот свёрток, на который она указала, и развернул его. Внутри лежали часы, похожие на те, что Мистер и Миссис Уизли подарили Рону на его семнадцатилетие; они были золотыми, а вместо стрелок были круги.
— Это традиция, дарить волшебнику часы на его совершеннолетие, — сказала Миссис Уизли, беспокойно глядя на него. — Боюсь, они не такие новые, как у Рона, вообще-то они принадлежали моему брату Фабиану, а он не очень бережно относился к своим вещам, там вмятина сзади, но…
Остальная часть её речи куда-то пропала; Гарри встал и обнял её. Он пытался вложить множество несказанного в эти объятья и, возможно, она всё поняла, потому что она нежно пошлёпала его по щеке, когда он отпустил её, затем не очень определённо взмахнула палочкой, от чего половина бекона вылетела из сковородки на пол.
— С днём рождения, Гарри! — сказала Гермиона, торопясь на кухню и добавляя свой подарок к горе других. — Это немного, но я надеюсь, что тебе понравится. А что ты подарил? — спросила она у Рона, который будто её не слышал.
— Давай, открывай подарок Гермионы! — сказал Рон.
Она купила ему новый Хитроскоп. В следующей обёртке была волшебная бритва о Билла и Флёр («Да, этО позволИт тебе бритьсЯ так гладкО, как толькО можнО,» заверил его Мсье Делякур, «но помнИ чёткО выражать мыслИ, иначЕ можЕшь не досчитатьсЯ не тех волос…»), шоколад от Делякуров и огромная коробка приколов из магазина близнецов.
Гарри, Рон и Гермиона не стали задерживаться на кухне, в которой стало тесно с приходом Мадам Делякур, Флёр и Габриэль.
— Я всё соберу, — весело сказал Гермиона, отбирая подарки у Гарри, пока они шли наверх. — Я почти закончила, осталось только дождаться твоих трусов из стирки, Рон…
Бормотание Рона прервала открывающаяся дверь на втором этаже.
— Гарри, можно тебя на секундочку?
Это была Джинни. Рон замер, но Гермиона подхватила его за локоть и повела вверх по лестнице. Нервничая, Гарри проследовал за Джинни в её комнату.
Он ещё никогда там не был. Она была маленькой, но светлой. На одной стене висел большой плакат Ведуний, а на другой — фотография Гвеног Джонс, капитана команды по Квиддичу, состоящей только из ведьм.Стол стоял у раскрытого окна, из которого было видно площадку, на которой когда-то он с ней, Роном и Гермионой играл в Квиддич двое-на-двое, а теперь там был большой белоснежный шатёр. Флаг не его макушке был на одном уровне с окном Джинни.
Джинни посмотрела прямо в лицо Гарри, глубоко вдохнула и сказала:
— Поздравляю с семнадцатилетием.
— Да… спасибо.
Она спокойно смотрела на него; он, впрочем, находил весьма сложным посмотреть в ответ, для него это было то же, что смотреть на яркий свет.
— Хороший вид, — сказал он, показывая в окно.
Она проигнорировала эту фразу. Он её не винил.
— Я не знала, что тебе подарить, — сказала она.
— Да не надо было ничего дарить.
И это она оставила без внимания.
— Я не знала, что будет полезным. Ничего большого, что ты бы не смог унести.
Он взглянул на неё. Она не плакала; это было одой из тех удивительных вещей в Джинни, она редко плакала. Он подумал, что, наверное, шесть братьев повлияли на неё так.
Она подошла ближе.
— И я подумала, что мне хочется подарить тебе напоминание о себе, вдруг ты встретишь какую-нибудь Виилу после того, как закончишь то, чем собираешься заняться.
— Честно говоря, я думаю, вероятность свиданий будет очень невелика.
— Это то, что я хотела услышать, — прошептала она, а затем она целовала его так, как не целовала никогда, и Гарри ответил на поцелуй, и это было в сто раз лучше Огненного Виски; она одна была чем-то настоящим во всём мире, эта Джинни, и он чувствовал её, когда одна его рука покоилась на её спине, а другая вплелась в её сладкие волосы…
Дверь распахнулась за ними и они отпрыгнули друг от друга.
— Ой, — многозначительно сказал Рон, — извините.
— Рон! — Гермиона оказалась прямо за ним, немного запыхавшись
Воцарилась натянутая тишина, затем Джинни тихим ровным голосом произнесла:
— Что ж, в любом случае, с днём Рождения, Гарри.
Уши Рона стали алыми, Гермиона нервничала. Гарри хотел хлопнуть дверью им в лицо, потому что, как только она открылась, будто холодный сквозняк проник в комнату, и замечательный момент лопнул как мыльный пузырь. Все причины завершения его отношений с Джинни, ухода от неё, казалось, прокрались в комнату вместе с Роном, заняв место счастливой беззаботности. Он взглянул на Джинни, желая сказать что-то, хоть и сам не знал, что, но она повернулась к нему спиной. Он подумал, что на мгновение она поддалась слезам. Он не мог сделать ничего, чтобы успокоить её в присутствии Рона.
— Увидимся позже. — произнёс он и последовал за остальными из спальни.
Рон спустился вниз и вышел во двор через всё ещё наполненную людьми кухню, Гарри шёл с ним в одном темпе, а Гермиона, выглядевшая испуганно, одиноко плелась позади. Как только они добрались до уединённой свежескошенной лужайки, Рон набросился на Гарри:
— Ты бросил её. Что же ты делаешь сейчас, издеваешься над ней?
— Я не издеваюсь над ней, — сказал Гарри, в то время как Гермиона поравнялась с ними:
— Рон…
Но Рон поднял руку, чтобы заставить её молчать.
— Она страдала, когда ты оставил её…
— И я страдал. Ты знаешь, почему я прекратил это, и что это было не по моей воле.
— Да, но сейчас ты обнимаешь и целуешь её, и она вновь надеется на воскрешение своих надежд…
— Она не идиотка, она знает, что это невозможно, она же не ожидает, что мы… поженимся или…
Когда Гарри произносил эти слова, в его голове предстала отчётливая картина Джинни в белом платье, выходящей замуж за высокого, безликого и неприятного чужака.
На мгновение это укололо его: её будущее было свободным и необременительным, в то время как он не видел впереди ничего, кроме Вольдеморта.
— Если ты продолжишь давать ей шанс, ты…
— Этого больше не случится. — резко сказал Гарри. День был безоблачный, но он чувствовал себя так, как будто солнце вдруг зашло. — Хорошо?
Рон выглядел наполовину возмущённым, наполовину сонным; он качнулся вперёд и назад, затем произнёс:
— Прямо сейчас, хорошо, это… да.
В оставшееся время дня Джинни не искала больше встречи с Гарри, ни взглядами ни жестами не показывая, что в комнате у них было что-то большее, чем вежливая беседа. Как бы то ни было, приезд Чарли стал облегчением для Гарри. Когда мисс Уизли усадила Чарли за стул, грозно подняла палочку и объявила, что ему требуется как следует постричься, Гарри засмеялся и отвлёкся от проблем.
Так как кухня Норы не выдержала бы праздничного ужина в честь дня Рождения Гарри, ещё перед приездом Чарли, Люпина, Тонкс и Хагрида несколько столов были поставлены в ряд в саду. Фред и Джордж наколдовали множество фиолетовых фонариков, украшенных огромным числом 17, чтобы те висели в воздухе над гостями. Благодаря стараниям миссис Уизли, рана Джорджа была аккуратной и чистой, но Гарри ещё не привык к тёмному отверстию с одной стороны его головы, несмотря на огромное количество шуток близнецов о нём.
Гермиона заставила фиолетовые и золотые ленты вырываться с конца её палочки и изящно ниспадать на деревья и кусты.
— Здорово. — сказал Рон, когда с последним взмахом палочки, Гермиона окрасила листья крабовой яблони в золотой цвет. — У тебя действительна есть вкус к такого рода вещам.
— Спасибо, Рон! — ответила Гермиона, выглядевшая одновременно удовлетворённо и немного смущённо.
Гарри отвернулся, с улыбкой отметив, что обязательно найдёт главу о комплиментах, как только у него появится время для подробного изучения его Двадцати Безопасных Способов Сооблазнения Ведьм; он встретился с Джинни взглядом и улыбнулся ей, но тут же вспомнил обещание, данное Рону, и спешно завязал общение с мсье Делакур.
— Дорогу, дорогу! — нараспев сказала миссис Уизли, проходя через ворота с гигантским, размером с мяч для пляжного волейбола Снитчем, который парил перед ней. Секундой позже Гарри понял, что это — его праздничный торт, который миссис Уизли поддерживала при помощи волшебной палочки, боясь идти с ним по неровной земле. Когда торт наконец приземлился в середине стола, Гарри сказал:
— Выглядит изумительно, миссис Уизли.
— О, пустяки, дорогой. — сказала она нежно. За её спиной Рон поднял большой палец вверх и изрёк:
— Хороший торт…
К семи часам все гости прибыли, сопровождаемые в дом Фредом и Джорджем, которые ожидали их в конце тропинки. Хагрид подчеркнул торжественность момента, надев самое лучшее — ужасный ворсистый коричневый костюм. Хотя Люпин улыбнулся, когда пожимал руку Гарри, тот отметил, что он казался весьма несчастливым. Это было очень странным: Тонкс, напротив, выглядела просто блестяще.
— С днём Рождения, Гарри! — воскликнула она, крепко обнимая его.
— Семндацать… эх! — произнёс Хагрид, принимая от Фреда бокал вина размером с ведро. — Шесть лет прошло с тех пор, Гарри, ты помнишь это?
— Смутно. — ответил Гарри, улыбаясь ему. — Ты, кажется, выбил переднюю дверь, наколдовал Дадли поросячий хвост и сказал, что я волшебник?
— Я опущу детали. — фыркнул Хагрид. — Всё хорошо, Рон, Гермиона?
— У нас всё прекрасно. — ответила Гермиона. — А как ты?
— Хм, неплохо. Я был занят, у нас появилось несколько новорожденных единорогов. Я покажу тебе, когда ты вернёшься.
Гарри уклонился от взглядов Роны и Гермионы, пока Хагрид рылся в кармане.
— Вот. Гарри… не знал, что тебе подарить, но потом вспомнил об этом.- Он извлёк небольшой, немного потёртый мешочек, завязанный длинным шнурком, по всей видимости предназначенным для ношения на шее. — Ослиная кожа. Сюда можно спрятать всё, что угодно и никто кроме хозяина не сможет ничего из него достать. Поэтому они очень редки.
— Спасибо, Хагрид.
— Мелочи. — сказал Хагрид и махнул своей рукой, размером с крышку от мусорного ящика. — А вот и Чарли! Он мне всегда нравился… эй! Чарли!
Чарли приблизился, уныло проводя рукой по своей новой, бесчеловечно короткой шевелюре. Он был ниже Рона, коренастый, со множеством ожогов и царапин на мускулистых руках.
— Привет, Хагрид, как дела?
— Давно хотел написать тебе. Как поживает Норберт?
— Норберт? — засмеялся Чарли. — Норвежский гребнехвост? Сейчас мы зовём её Норберта.
— Что?.. Норберт — девочка?
— О да! — ответил Чарли.
— Как ты это понял? — спросила Гермиона.
— Они более злобны — парировал Чарли. Он посмотрел на свою шевелюру и его голос дрогнул. — Хочу, чтобы отец поторопился прийти сюда. Мама становится нервной.
Все посмотрели на миссис Уизли. Она пыталась говорить с мадам Делакур, но то и дело поглядывала на ворота.
— Я думаю, мы лучше начнём без Артура. — громко сказала она сидящим в саду через пару мгновений. — Вероятно он задержался на… Ой…
Все увидели это одновременно: полосу света, начавшую кружиться над двором и столом, где она истончилась, превратившись в светло-серебряного горностая, который встал на задние копыта и проговорил голосом мистера Уизли:
— Министр Магии идёт со мной.
Патронус растворился в воздухе, оставляя семью Флер удивлённо уставившимися на место его пропажи.
— Мы не должны были быть здесь. — тотчас же сказал Люпин. — Гарри… извини… я объясню в другой раз. Он взял Тонкс за руку и увлёк её за собой; они достигли изгороди, забрались на неё и исчезли из поля зрения. Миссис Уизли выглядела сконфуженной.
— Министр… но почему? Я не понимаю…
Но на обсуждение не было времени: секундой позже мистер Уизли возник из воздуха у ворот, дополняемый Руфусом Скримджеором, легко узнаваемым по копне седеющих волос.
Двое прибывших прошли через двор к саду и залитому сиянием фонариков столу, где все сидели молча, наблюдая за их приближением. Когда Скримджеор вступил в лучи света, Гарри заметил, что он выглядит гораздо более старым, чем в прошлую их встречу, тощий и зловещий.
2. 
3. 
4.
No comment!
