А истина где-то посередине.
Не справа, не слева, не
на сцене, на исповеди, на вершине,
не в пламени, не со дна.
Глупо чего-то бояться ныне:
мы же давно во сне.
Мы заказали себя иными,
и ждём исполнения сна.

Детство преграды рушит, возраст слезинки сушит, вёсны шуршат снаружи, зимы стучат в окно. А ты пропил, проспал, проел свою бессмертную душу.
Прожил, пролюбил, промотал, проглядел в кино.

А истина - где-то посередине.
Не надо бояться слов:
слова не бывают лживыми или
правдивей, чем сон любой.
Они не небыли и не были,
и не основа основ.
Слова - это просто твои живые
попытки побыть собой.

С яблонь срывая груши, крики глуша "послушай!", кушай, дитёныш, кушай - останешься молодым. А я пропил, прокурил, прогулял свою бессмертную душу.
Продал, прожил, просвистел, променял на дым.

А истина - где-то посередине.
Без криков, похвал, наград,
без покаяния, без орудий,
мифов, чертей, прикрас.
Пойдём, прогуляемся по пустыне -
может, посадим сад.
Или, наоборот, порубим
то, что росло до нас.

Солнце дробится в лужах, нервы гудят от стужи, сердце пушистой клушей бьётся у царских врат. А мы проедим, проспим, прокутим свою бессмертную душу.
Пролюбим, прожжём и протащим с собою в ад.

Она привыкла и ей плевать - условия все сгодятся.
Она привычно свернётся в клубок, и будет тихонько спать.
И будут все черти и все ослы над нами в аду смеяться.
А нам до фени: ведь как-никак, а мы при душе опять.

Парус несётся, взрезая льды, и не спешит на сушу: берег, солёной водой залит, виден издалека. А ты пролюби до прозрачных дыр свою бессмертную душу.
Ежели то, что под ней, болит - значит, живой пока.