Большой секрет для маленькой
Для маленькой такой компании
Для скромной такой компании
Огромный такой секрет –
Ах, было б только с кем поговорить.
            Ю.Мориц, «Большой секрет для маленькой компании»

 

    Кратко о том, как оно всё на самом деле устроено. Ведать вам должно, товарищи, что феноменология токмо путаницу вносит, ежели излагать онтологию и соответствующую ей антропологию последовательно, от феноменологии. Такая уж она, феноменология, с её созерцательным акынством. Всё на что она способна, это рано или поздно остановится перед разверзшимся зазором, рвущим последовательность. А в зазоре такое… Есть многое на свете, товарищ Горацио, что и не снилось вашим феноменологам. Можно, конечно, и последовательно излагать, по мере поступления фактов в восприятие, но от такого и рехнуться недолго. А потому, раз уж у нас тут онтология вытанцовывается, то пусть пока метафизика будет, в служебных, исключительно в служебных целях. Немного нарративу оно ещё никому не мешало. Итак кратко, тезисно, сумбурно. Подробности и связность потом.   

    Человек – существо диалогичное. Он всегда обращён вовне себя к Другому. То есть, человек существо экстатическое – выходящее из себя, и человек – существо воспринимающее, то есть внимающее. Если вы заметили, человеков много. Это значит, что человек – существо, которое встречается с Другим. Мало того, человека и нет вне встречи. Онтологически сначала Встреча, потом человек. Вне встречи человек абстрактен, от теней бо се навыкоша. Отсюда, кстати, проблемы с феноменологией, как с последовательным созерцанием. Феноменология уже заранее должна быть феноменологией просветляющей Встречи. Вывести Встречу последовательно невозможно. Уж тем более невозможно вывести Встречу средствами логической связности. Её можно лишь описать постфактум, как феномен памяти, на манер того, как описывал историю Гегель в своём Totalität, или воспеть-сказать Встречу в ней самой, как это делал поздний Хайдеггер.

    Но человек и существо смысловое. При чём тут смысл? Что такое вообще смысл? Смысл – это обращённость к Другому в речи. Смысл – это и есть речь. Вне речи встречи быть не может. Одного восприятия недостаточно, поскольку встреча предполагает выход встречающихся в непотаённость, в открытость. Смысл и есть такая полная открытость – просвет. Смысл высветляет, делает ясным.

    Так вот, смысл (понимающая речь) есть место Встречи. То есть, смысл – это медиаторное пространство. Что есть любое место? Это пустое пространство, ограниченное мембранами. Это архиважно – пустота. В диалогической перспективе, пустота места есть пустота-впускание. Впускание – то, что даёт место быть чему бы то нибыло в его существе. Мало того, диалогизм и возможен только между неслитными существами. Я не есть Ты. Это значит, что диалог предполагает дистанцию между общающимися. Без неснимаемого разрыва между Я и Ты диалог невозможен.

    Но место – это ещё и ограждающие мембраны. Собственно они и формируют место, создают его из однородного, равнодушного простирания-пространства. «Ограждающие конструкции» места есть терминусы. Что это такое? Слово «термин» происходит из древнеримской религиозности. Терминус – это божество межи, границы. Буквально – обожествлённый межевой знак. В случае топоса-умного места (речь в данном случае и идёт именно об умном месте), терминусы есть смысловые стянутости; понятия, как собранные смысловые цельности. Роль терминусов такова:

    Во-первых: формирование места. Об этом я уже сказал. Во-вторых: пары терминусов образуют входы-проёмы, позволяющие оказаться в месте-топосе. Эти пары устроены как антиномии – взаимоуравновешенные противоречия. Проём и возможен лишь из-за несводимости крайних терминусов друг к другу. В-третьих: роль терминусов ангелическая. Терминусы суть вестники-гермесы. В аспекте выразительной формы (а как вы, товарищи, уже наверно догадались, место-топос и есть выразительная форма) терминусы – это знаки-знамения. Но в отличие от традиционного учения о выразительной форме, я считаю, что один знак сам по себе никуда не ведёт, не отсылает, не выражает. К Означаемому может отсылать лишь особое множество терминусов. Такую структуру я называю венок метафор. Но подробней об этом ниже.

    Как я уже сказал, Встреча первична. Медиаторная структура вторична. Если воспользоваться грубой аналогией с народной набожностью, то подобно тому, как душа устрояет тело, Встреча рождает своё место. Точней сказать, это происходит единомоментно. Нет Встречи вне событийного места, и наоборот.

    Кто такой Другой, с которым осуществляется Встреча? В рамках фундаментальной онтологии, как философии, это Бытие. Бытие – ничто из сущего. Бытие апофатично самым радикальным образом. Смело можно говорить, что Бытие не есть. Бытие – отсутствующий в восприятии источник сущего, то есть всего. Тем самым. Бытие всегда (всегда!) загораживается сущим, извергаемым в накате грядущего из Бытия. Мы смотрим на горный родник, и не видим откуда он источается – фонтанчик воды загораживает исток.

    Таким образом, чтобы не впасть в опредмечивающую метафизику, удвояющую мир, Бытие следует мыслить апофатически – то есть называть только то, чем Бытие не является. «Нети, нети». Бытие всегда тайна, энигма. Такое говорение сразу отбрасывает говорящего в медиаторный круг терминусов, который и удерживает говорящего на некоем лезвии бритвы – не позволяет скатываться к удвоению мира, но и не топит в тотальности сущего, выталкивает за его пределы. Но куда выталкивает? Не в Бытие же, это невозможно. Но куда? В пустоту-впускание! Но что же тогда впускает зазор? Событие! То что греки называли Кайрос. Кайрос всегда конкретен. Но в целях моего рассмотрения, рискну на структурную схематизацию. В само общем структурно-отвлечённом виде Кайрос это накат внезапного Нового. Нового как открытие простора всевозможности. Это грядущее. В этом смысле мы постоянно и находим себя в хлещущем на нас обновляющем потоке сущего – на нас бьёт родник, прямо на нас. Причём происходит это дискретно, прерывно. Мир в событии начинается с начала. Начало всегда впереди нас, захватывает нас, обновляет нас. Эти прерывы в сплошности мира мы и переживаем как события.

    Следует понимать, что мир – это дискретный поток онтологических шансов. «Шанс-сhаnсе» в первоначальном смысле этого слова, есть «удача», «возможность». «Chаnсе» происходит от латинского «саdеrе» – «падать», первоначально в значении «падение игральной кости» – «выпавшая доля». Но о вероятии и гадании позже. Итак, Бытие действует через пространство и время, через фрустрационную пустоту-впускание и историчное временение.

    Но онтологический диалогизм не выводим средствами философии. Невозможно, оставаясь в рамках человеческого любомудрия, обращаться к Бытию в диалоге, как к Другому. Таким образом, диалогизм, по своему происхождению, есть учение теологическое. Но об этом следует говорить отдельно.

    Вернёмся к терминусональному месту События. Вообще, надо сказать, что это просто структура. В структуралистском смысле этого слова. Тем самым, у этой структуры есть несколько прикладных, конкретных аспектов. Но прежде чем указать на эти аспекты, опишу структуру места в самом общем виде, насколько это возможно в отвлечённом говорении.

    Итак, венок метафор. Круг терминусов фрустрационно-напряженно удерживает зазор-разъятость в центре круга. Именно эта пустота и впускает в себя Событие. Но в перспективе теологического диалогизма, сущее, хлещущее на нас в Событии, имеет знаковую речевую природу. Но терминусы, как я уже говорил, тоже имеют знаковую природу. Это значит, что Событие, помимо прочего, обновляет терминусы. Это обновление усвояется кругом терминусов, и осуществялет метафорическое смещение значения по кругу, от терминуса к терминусу. Так собственно и действует метафора. Такое смещение значения и удерживает круг умного места в собранности и разъятость в его центре. Метафоричность смещения связана с несводимостью крайних терминусов друг к другу, с их уникальностью и особостью. Такая напряженная конструкция. Не будет большим преувеличением сказать, что умное место и есть сбывание События, его осуществлённость в динамической, исторической естности.

    Но следует помнить, что вся эта конструкция связана с диалогизмом, с обращённостью к Другому. Раз Другой это именно Другой, то он с необходимостью апофатичен. Я уже говорил об этом. Раз так, то как же он нам является? Другими словами, как его выражает выразительная форма умного места? Ответ таков: как отсутствующее Присутствие. Умное место есть не что иное, как многосложное говорение о тишине Целого. Целого, которого нет как предмета, как стола или стула. Другой выходит в непотаённость агоры, через неё саму же. Отсюда простор и временение, как главные характеристики такого явления.

    Так что же такое есть место События? Это Оίκος – Дом. Дом – это то, что собирает всех вместе, в месте, для Встречи. В теологическом аспекте, это Дом-Храм, как живая община. История есть процесс создания мест – οικονομία-икономия. В теологическом аспекте, это создание общины для онтологической Θεοξένια-Теоксении. Совершенно очевидно, что такая история есть история коммунизма.

   Ладно, продолжим потом. Для приближения товарищей к пониманию всей этой темы, мне следует изложить принципы обращения места События в превращённую форму – иерархию Господства и противостоящую ей схватку-полемос диалектики. Кроме того, внятно изложить теологический аспект заявленной темы, без которого понимание темы не сбудется. Далее, показать всё это на примерах. Например, как устроено человеческое сознание. Показать примеры из культуры. Далее, кроме того, помимо прочего, затем, далее, далее, excelsior. Но это уже в майских тезисах, я надеюсь.