Аноним
ПРЕДСКАЗАНИЕ АСТРОЛОГА, или СУДЬБА МАНЬЯКА

Реджинальд, единственный наследник блестящей семьи Ди Венони, с ран-
него детства отличался необузданным и порывистым нравом; говорили, что
отец его умер от наследственного безумия, и друзья, замечая буйные и та-
инственные мысли, отражающиеся в глазах своего товарища, и определенную
силу его взгляда, утверждали, что ужасная болезнь течет и в жилах моло-
дого Реджинальда. Так ли это было или нет, но только несомненно, что его
образ жизни не способствовал исчезновению симптомов сумасшествия. Остав-
ленный в раннем возрасте на воспитание матери, которая после кончины му-
жа жила в строгом уединении, он мало видел такого, что могло бы отвлечь
или оживить его внимание. Мрачный замок, в котором он обитал, был распо-
ложен в Швабии на границе Черного Леса. Это был запущенный особняк,
построенный по моде тех дней в мрачном готическом стиле. Неподалеку воз-
вышались развалины когда-то известного Рудштейнского замка, от которого
теперь осталась лишь разрушенная башня. А вдали пейзаж тонул в загадоч-
ном мраке непроходимой чащи Черного Леса.
Таким было месте, в котором проходила юность Реджинальда. Разнообра-
зие в его одиночество внесло прибытие неожиданного жителя. Некий старик,
явно изможденный возрастом и дряхлостью, поселился в разрушенной Рудш-
тейнской башне. Он редко появлялся днем, а из того необычного обстоя-
тельства, что у него в башне горела лампа, селяне довольно естественно
заключили, что он посланник дьявола. Рассказ об этом вскоре приобрел
большую известность и, достигнув наконец ушей Реджинальда через сплетни-
ка-садовника, пробудил его любопытство. Юноша решил представиться мудре-
цу и установить, чем вызвано его необычное уединение. Воодушевленный та-
ким решением, он тут же покинул замок матери и направился к разрушенной
башне, находящейся неподалеку от его поместья. Была мрачная ночь, и ка-
залось, что на крыльях ветра летит дух бури. Когда часы сельской церкви
пробили двенадцать, он достиг развалин. Поднявшись по изношенной време-
нем лестнице, шатавшейся при каждом его шаге, он с трудом достиг покоев
философа. Дверь была распахнута, а у зарешеченного окна сидел старик.
Его внешний вид представлял впечатляющее зрелище. На грудь ложилась
длинная белая борода, а хрупкое тело с трудом удерживало астрономическую
трубу, направленную в небеса. Книги, исписанные неведомыми кабалистичес-
кими символами, в беспорядке валялись на полу. На столе стояла алебаст-
ровая ваза с выгравированными знаками Зодиака и кольцами из таинственных
букв. На астрологе было одеяние из черного бархата, причудливо расшитое
золотом, подпоясанное серебряным ремнем. Редкие кудри трепал ветер, а
правая рука сжимала палочку из черного дерева. При появлении незнакомца
он встал и изучающе посмотрел на встревоженное лицо Реджинальда.
- Дитя, родившееся под несчастной звездой! - воскликнул он глухим го-
лосом. - Ты пришел, дабы проникнуть в тайны будущего? Сторонись меня ра-
ди своей же жизни или, что много дороже, своего вечного счастья! Ибо я
скажу тебе, Реджинальд Ди Венони, что лучше было б, если б ты вообще не
рождался, чем узнать тебе о своем конце в том месте, что через годы ста-
нет свидетелем твоего падения.
Зловещим было лицо астролога, когда он произносил эти слова, и они
прозвучали в ушах Реджинальда, словно похоронный звон.
- Я невиновен, отец! - запинаясь, ответил он - Да и нрав не позволяет
мне совершать грехи, о которых вы говорите.
- Ха! - произнес пророк. - Человек в действительности невиновен до
самого мгновения его осуждения. Но звезда твоей судьбы уже меркнет на
небесах, и счастье горделивой семьи Венони должно вместе с ней сойти на
нет. Посмотри на запад! Вот планета, что сияет так ярко на ночном небе.
Это звезда, под которой ты родился. Когда в следующий раз ты увидишь ее,
падающую вниз, как метеор, через все полушарие, вспомни о словах проро-
ка. Будет совершено кровавое деяние, и ты - тот, кто его содеет!
В этот миг из-за темных облаков, медленно ползущих по тверди, выгля-
нула луна и пролила мягкий свет на землю. На западе была видна од-
на-единственная яркая заезда. Это была звезда, под которой родился Ред-
жинальд. Он неподвижно уставился на нее, затаив дыхание, и смотрел до
тех пор, пока плывущие облака не скрыли из вида ее свет. Меж тем астро-
лог вновь расположился у окна. Он направил свою трубу в небо. Казалось,
тело его сотрясают судороги. Пока он изучал небеса, он дважды проводил
рукой по лбу и вздрагивал.
- Лишь несколько дней, - сказал он, - осталось мне жить на земле, а
затем мой дух познает вечный покой могилы. Звезда моего рождения тускла
и бледна. Она никогда вновь не будет яркой, и старик никогда больше не
узнает утешения. Прочь! - продолжал он, взмахом руки гоня Реджинальда. -
Не тревожь последних мгновений умирающего. Через три дня возвращайся и у
основания этих развалин предай земле труп, который найдешь в башне.
Прочь!
Объятый ужасом Реджинальд не смог промолвить в ответ ни слова. Он
стоял, словно завороженный. А через несколько мгновений ринулся из башни
и возвратился в весьма беспокойном состоянии в мрачный замок матери.
Прошло три дня, и верный обещанию Реджинальд опять направился к баш-
не. Он достиг ее, когда опускалась ночь, и с трепетом вступил в роковое
помещение. Все внутри было безмолвно, лишь звук его шагов отзывался глу-
хим эхом. Ветер вздыхал вокруг развалин, а ворон на зубцах стены уже за-
пел свою песнь смерти. Реджинальд вошел. Астролог, как и прежде, сидел у
окна, словно в глубокой рассеянности, а его труба лежала рядом. Боясь
потревожить его покой, Реджинальд осторожно подошел к нему. Старик не
пошевелился. Ободренный таким неожиданным спокойствием, он сделал еще
шаг и посмотрел астрологу в лицо. Его взгляд упал на труп - след от То-
го, что раньше было жизнью. Охваченный страхом при виде старика, он на-
чисто забыл об обещании и стремглав выбежал из комнаты.
В течение многих, дней душевная лихорадка не ослабевала. Он часто на-
чинал бредить и в часы безумия говорил с духом Зла, посещавшим его в
спальне. Мать была потрясена такими очевидными симптомами душевного
расстройства. Она помнила о судьбе мужа и умоляла Реджинальда, если он
ценит ее чувства, укрепить свое здоровье путешествием. С большим трудом
его убедили покинуть дом своего детства. Увещевания графини наконец во-
зобладали, и он оставил замок Ди Венони ради солнечной страны Италии.
Время бежало быстро. Постоянная смена впечатлений производила нас-
только благотворное действие, что от когда-то угрюмого и порывистого ха-
рактера Венони не осталось и следа. Изредка на душе у юноши было тревож-
но и мрачно, но разнообразные развлечения оказали влияние на воспомина-
ния о прошлом и сделали его настолько спокойным, насколько позволяла его
природа. Он провел за границей уже не один год и все это время писал ма-
тери, по-прежнему живущей в замке Ди Венони, и наконец объявил о своем
намерении обосноваться в Венеции. Он пробыл в городе лишь несколько ме-
сяцев, когда в веселые дни Карнавала его, как иноземного дворянина,
представили прекрасной дочери одного дожа. Она была любезна, воспитана и
обеспечена всем необходимым для неизменного благополучия. Реджинальд был
очарован ее красотой и ослеплен превосходными качествами ее души. Он
признался в своей привязанности и был со смущением осведомлен, что это
чувство взаимно. Поэтому не оставалось ничего иного, как только попро-
сить ее руки у дожа, к которому тотчас же обратились и умоляли сделать
благополучие молодой пары полным. Просьба была удовлетворена, и счастье
влюбленных стало совершенным.
В день Бракосочетания Дворец дожей на площади Святого Марка заполнило
блестящее общество. Вся Венеция толпой валила на праздник, и в при-
сутствии самых блистательных дворян Италии Реджинальд граф Ди Венони был
удостоен руки Марцелии, дочери дожа. Вечером во Дворце был дан бал. Но
молодая чета, желая быть наедине, бежала от веселья и поспешила на гон-
доле к замку, уже приготовленному для их приема.
Была прелестная лунная ночь. Мягкие лучи звезд искрились на серебря-
ной груди Адриатики, а легкие звуки музыки, еще более милые на расстоя-
нии, доносились западным ветром. Тысячи разноцветных фонариков на осве-
щенных площадях города отражались в волнах, а приятный напев гондольеров
вторил тихому плеску весел. Сердца влюбленных были полны чувств, кол-
довской дух этого часа вошел всей своей прелестью в их души. Внезапно
тяжелый стон вырвался из переполненного сердца Реджинальда. Он взглянул
на западное полушарие, и звезда, в этот миг ярко горевшая над горизон-
том, напомнила ему ужасную сцену, свидетелем которой он стал в Рудш-
тейнской башне. Глаза его заискрились безумным блеском, и если б поток
слез не пришел ему на помощь, последствия могли бы быть роковыми. Но
страстные ласки молодой невесты успокоили возбужденного юношу и вернули
его душу в прежнее спокойное состояние.
Прошло несколько месяцев со дня их свадьбы, и сердце Реджинальда было
счастливо. Он любил Марцелию, и был нежно любим. Поэтому ничего не тре-
бовалось для полноты их благополучия, кроме присутствия его материграфи-
ни. Он написал письмо, умоляя ее приехать и жить у них в Венеции, но в
ответ ему было сообщено се духовником, что она тяжело больна и просит
сына незамедлительно приехать. Получив это тревожное сообщение, они с
Марцелией поспешили в замок Ди Венони. Когда он вошел, графиня была еще
жива и встретила его страстным объятием. Но напряжение от неожиданного
свидания с сыном было слишком велико для возбужденного духа матери, и
она отошла в тот миг, когда сжимала его в своих руках.
С этого мгновения душа Реджинальда пришла в состояние самого тяжкого
уныния. Он проводил мать до могилы, а когда вернулся после похорон до-
мой, у него на лице заметили жуткую улыбку. Замок Ди Венони пробудил
врожденную подавленность его духа, а вид разрушенной башни словно накла-
дывал угрюмую печать на его чело. Он целыми днями бродил вне дома, а
когда возвращался, его печальный вид тревожил жену. Она делала все, что
было в ее силах, чтобы смягчить его тоску, но меланхолия не ослабевала.
Порой, когда у него начинался припадок, он в гневе отталкивал ее, но в
мгновения нежности смотрел на нее как на прелестное видение исчезнувшего
счастья.
Однажды вечером он прогуливался с ней по селу, его речь стала еще бо-
лее унылой, чем обычно. Солнце медленно клонилось к закату, их путь об-
ратно в замок лежал через кладбище, где покоился прах графини. Реджи-
нальд сел вместе с Марцелией у могилы и, сорвав несколько цветов, воск-
ликнул:
- Разве ты не желаешь присоединиться к моей матери, милая девочка?
Она: ушла в страну благости... в страну любви и солнца! Если мы счастли-
вы в этом мире, каково же будет наше счастье в ином? Давай полетим, что-
бы соединить наше блаженство с ее блаженством, и мера нашей радости бу-
дет полна.
Когда он произносил эти слова, его глаза пылали безумием, а рука, ка-
залось, искала оружие. Встревоженная его видом Марцелия поспешила, взяв
его за руку, увести с этого места.
Солнце меж тем садилось, и вечерние звезды появились во всем своем
великолепии. Ярче других светила роковая западная планета, под которой
родился Реджинальд. Он с ужасом наблюдал за ней и показал ее Марцелии:
- В ней длань небес! - возбужденно воскликнул он. - И счастье Венони
спешит к закату.
В этот миг стала видна разрушенная Рудштейнская башня, над которой
сияла полная луна.
- Вот место, - продолжил маньяк, - где должно быть совершено кровавое
деяние, и я - тот, кто его содеет! Ноне бойся, бедная девочка, - добавил
он более мягким голосом, когда у нее из глаз брызнули слезы, - твой Ред-
жинальд не может причинить тебе вреда. Он может быть несчастен, но ни-
когда не будет виновен!
С этими словами он вошел в замок и бросился на диван в неуемной ду-
шевной тоске.
Ночь подходила к концу, утро освещало холмы, но оно принесло Реджи-
нальду душевное расстройство. День был неспокойный, в унисон растрево-
женным чувствам его духа. Он оставил Марцелию на рассвете и не сказал,
когда вернется. Но в сумерках, когда она сидела у окна со свинцовым пе-
реплетом, играя на арфе любимую венецианскую коанционетту, двери распах-
нулись, и появился Реджинальд. Его глаза покраснели и были полны глубо-
чайшего... смертельного безумия, а все тело как-то непривычно содрога-
лось.
- То не было сном, - воскликнул он, - я видел ее, и она манила меня
за собой.
- Видел кого? - спросила Марцелия, встревоженная его неистовством.
- Мою мать, - ответил маньяк. - Послушай, я расскажу тебе. Когда я
бродил по лесу, мне показалось, что ко мне приблизилась небесная сильфи-
да, явившаяся в образе моей матери. Я бросился к ней, но был задержан
мудрецом, указывавшим на западную звезду. Внезапно послышались громкие
крики, и сильфида приняла облик демона. Ее фигура вздымалась до страшной
высоты, и она с презрением указывала на тебя, да, на тебя, моя Марцелия.
В ярости она притащила тебя ко мне. Я схватил тебя... я тебя убил! А
глухие стоны разносились полуночным ветром. Был слышен голос злодея Аст-
ролога, орущего, словно из склепа: "Судьба свершилась, и жертва может
удалиться с честью". Потом мне показалось, что небеса омрачились, и гус-
тые капли липкой, сворачивавшейся крови потоками полились из чернеющих
на западе туч. В воздухе пролетела звезда, и... призрак моей матери
вновь поманил меня.
Маньяк замолк и стремглав бросился из комнаты. Марцелия последовала
за ним и обнаружила его прислонившегося в забытьи к деревянным панелям
библиотеки. Нежным движением она взяла его за руку и вывела на свежий
воздух. Они гуляли, но обращая внимания на собирающуюся грозу, пока не
обнаружили, что находятся у основания Рудштейнской башни. Внезапно
маньяк остановился. Видимо, у него в мозгу пронеслась какая-то ужасная
мысль. Он схватил Марцелию и на руках понес в роковую комнату. Тщетно
она звала на помощь и молила о пощаде.
- Дорогой Реджинальд, это я, Марцелия, ты, конечно же, не можешь при-
чинить мне вреда.
Он слышал... но не обращал внимания и ни разу не приостановился, пока
не достиг покос смерти. Внезапно исступление сошло с его лица, и появил-
ся куда более страшный, но более сдержанный взгляд несомненного сумас-
шедшего. Он подошел к окну и посмотрел на грозовой лик. Темные тучи плы-
ли над горизонтом, а вдали раздавался глухой гром. На западе все еще бы-
ла видна роковая звезда, ныне сияющая каким-то болезненным светом. В
этот миг блеск молнии озарил всю комнату и отбросил краевое мерцание на
скелет, лежащий на полу. Реджипальд испуганно взглянул на него и вспом-
нил о непохороненном Астрологе. Он подошел к Марцелии и, указывая на
восходящую луну, с дрожью в голосе воскликнул:
- Надвигается темная туча, и, прежде чем вновь засияет это полное
светило, ты умрешь. Я буду сопровождать тебя в смерти, и рука об руку мы
войдем к нашей матери.
Бедная девушка просила пощадить ее, но голос ее терялся в гневных
раскатах грома. Туча между тем продолжала плыть... она достигла луны, та
потускнела, потемнела и в конце концов скрылась во мраке. Маньяк посмот-
рел на часы и со страшным воплем ринулся к жертве. С убийственной реши-
мостью он схватил ее за горло, в то время как беспомощные руки и полуза-
душенный голос молили о сострадании. После короткой борьбы глухой хруст
возвестил, что жизнь угасла и что убийца держит в своих объятиях труп.
Тут рассудок у него прояснился, и по возвращении здравого ума Реджинальд
обнаружил, что он в беспамятстве убил Марцелию. Безумие... глубочайшее
безумие вновь овладело им. Он засмеялся и, издавая неземные демонические
вопли, в яростном порыве бросился вниз головой с вершины башни.
Наутро тела молодой четы были обнаружены и похоронены в одной могиле.
Роковые развалины Рудштейнского замка существуют и поныне. Но теперь их
обычно избегают, считая, что они - обиталище духов умерших. День за днем
эти развалины медленно осыпаются и служат убежищем лишь ночному ворону
да диким зверям. Над ними витают суеверия, а предания населили их всеми
ужасами. Странник, проходящий мимо них, вздрагивает, когда видит эту
заброшенность, и восклицает, шагая дальше: "Наверняка это место, где мо-
жет безопасно процветать лишь порок или изуверство, завлекающее заблуд-
шие души".