Юстас

Я даже представить себе не могла, что развод родителей вверх тормашками перевернёт всю мою жизнь. Отец и старший брат остались в деревне, за много вёрст от города, а меня мама забрала с собой в областной центр, где удачно нашла работу и сняла жильё. Как раз начались летние каникулы, и до сентября я могла балдеть в своё удовольствие, если бы не растеряла всех своих подружек, оказавшись одна-оденёшенька и сама по себе. Даже мало-мальски дельная мысль, как наладить контакт с городскими девчонками, хоть убей, не приходила мне в голову. Они казались мне чересчур заносчивыми и вообще слепленными из другого теста.
Короче, одна такая компашка из четырёх тёлок тусовалась по соседству с нашим домом. Все они были примерно на год-два старше меня – по крайней мере, так показалось мне на первый взгляд: высокая, вызывающе вульгарная, длинноволосая брюнетка; стриженная под ёжик рыжая хохотушка с татуировкой на предплечье; борзая блондинка в прикольной мини-юбочке, понарошку прикрывающей попу; черноволосая кудрявая смуглянка в солнцезащитных очках. Своей дерзостью, броской манерой одеваться и ярким макияжем эти клеевые тёлки чудились дремучей провинциалке светским львицами – почти небожительницами.
Когда я увидала их впервые, они стояли, опираясь не перила веранды, и глядели на мир скучающими глазами, в которых затаилось презрение. Они вызывали у меня уважение, замешанное на страхе, и хотя я их изрядно побаивалась, мне страсть как хотелось тусоваться вместе с ними. Всякий раз, возвращаясь домой, я специально делала крюк, чтобы не попасться им на глаза. Но однажды мне не повезло – они меня заметили.
- Гляньте-ка, мисс-свиноферма собственной персоной, - указала на меня красивая черноволосая тёлка.
- У неё до сих пор ещё навоз от подмёток не отлип! – подхватила рыжеволосая.
Остальные солидарно заржали, а рыжая прибавила:
- Крутая говновозка.
Пунцовая от стыда, я торопливо прошмыгнула мимо них, а дома, уткнувшись в подушку, навзрыд расплакалась. На следующий день они подкараулили меня возле самого подъезда.
- Пойдёшь с нами, - распорядилась блондинка и требовательно положила руку мне на плечо.
Что я могла сделать, кому пожаловаться? Я покорно пошла вместе с ними и была бы вполне счастлива, если бы сделала это добровольно. Я даже не пыталась предугадать, зачем я этим модным тёлкам понадобилась.
- Что я вам сделала? Почему вы обзываетесь? – попыталась я хоть как-то разжалобить их.
- Заткнись и иди, - грубо оборвала меня брюнетка.
Они привели меня к заброшенному одноэтажному строению, служившему раньше то ли прачечной, то ли насосной станцией, во всяком случае, внутри ещё оставались обрезанные трубы и какие-то металлические ёмкости. На полу лежал застеленный матрас, кругом валялись банки из-под пива и бутылочки с незнакомыми этикетками. Я догадалась, что это их тайный клуб, где они собираются, чтобы как следует накачаться спиртным и от души повалять дурака.
Блондинка, которая по виду казалась старше всех, поставила меня перед собой и сказала:
- Мы решили взять тебя в нашу тусовку. Однако ты самая младшая из нас, поэтому будешь прислуживать нам всегда и во всём. Тебе ясно? Отвечай!
Желания что-либо возразить у меня не возникло, ведь я была в их полной власти. К тому же в глубине души я на всё была согласна – моя скрытная мечта попасть в их компанию неожиданно осуществилась. Поэтому я честно призналась, что рада-радёшенька тусоваться вместе с ними.
Блондинка одобрительно похлопала меня по щеке:
- Ты сделала правильный выбор. Давай знакомиться. Я – Кристина. А вот это, - она указала на рыжую, - Лада. Это, - она ткнула пальцев в кудрявую, - Юлия.
Брюнетка представилась сама:
- Я – Виктория. Думаю, что моё имя ты надолго запомнишь.
- А как тебя звать? – спросила меня Кристина.
- Маша.
- Ты что, коза, с печи упала? – вознегодовала Юля. – Заруби себе на носу: ты наша прислужница Машка и никак иначе. Ясно тебе?
- Не служанка вовсе, а рабыня, - уточнила Вика.
- Рабынька Машка, - подвела итог Кристина и распорядилась, - повтори!
- Рабынька Машка, - еле слышно прошептала я трясущимися губами.
- Громче!
Однако мой пришибленный голос утратил способность повышать децибелы.
- Сейчас мы проведём с тобой обряд посвящения в наш клан, - продолжила блондинка. – Если взять начальные буквы наших имён Кристина, Лада, Юлия, Виктория, то получится слово «клюв».
Она показала мне клипсу в виде круто загнутого клюва какой-то хищной птицы.
- Все наши рабы и рабыни обязаны носить на теле такой знак. Клюв означает, что всем нам и каждой по отдельности. Если провинишься, будем тебя драть, как сидорову козу. Ясно?
Я торопливо кивнула. Кристина пристально поглядела мне в глаза и приказала:
- Раздевайся до гола.
Сначала, когда она объявляла, что я должна им прислуживать, мне почему-то подумалось, что тёлки хотят заставить меня, к примеру, чистить им туфли, убираться в «клубе», ходить за пивом и сигаретами. И вдруг такое – красоваться абсолютно голой перед одетыми тёлками. Летом прошлого года, на сенокосе я позволила влюблённому в меня мальчишке целовать себя всю, с головы до ног, но заповедное местечко под трусами всё равно оставалось для него запретной зоной. Не зря оно называется интимным.
- Ты что, Машка, не поняла? Ты должна быть голой, как в бане, - по её голосу было ясно, что Кристина теряет терпенье.
Дрожащими руками я расстегнула блузку и сняла юбку. Краснея от стыда, расстегнула бюстгальтер, оголила свои розоватые груди с крупными стоячими сосками, скинула и трусики, прикрыв ладонью негусто опушённый лобок.
- Ложись, - кивнула Кристина на матрас.
Я повиновалась и улеглась на спину, продолжая прикрывать промежность рукой.
- Долго ты ещё будешь прятать своё сокровище? – зарычала Юлия. Она даже сняла солнцезащитные очки, чтобы получше меня разглядеть.
- Руки в стороны. Ноги раздвинь. – Распорядилась Вика.
Кристина торжествующе приладила клипсу мне на клитор. Держалась она цепко, причиняя неприятно-ноющую боль.
- Сейчас будешь знакомиться с нашими кисками, - ошарашила меня рыжая и, подавая пример подругам, сняла с себя трусики.
Другие девицы на всякий случай ухватили меня за руки и за ноги. Своими густыми рыжими зарослями Лада уселась прямо мне на лицо.
- Тебе нравится, как пахнет моя кисуля? – напрашиваясь на комплимент, спросила она. И не случайно: от возбуждения её промежность почти сразу стала мокренькой.
- Ага, - вынужденно согласилась я.
- Мне не нужны междометия , - рассердилась Лада, причём голос её заметно дрожал. – Отвечай полной фразой.
- Мне очень нравится аромат твоей киски, - услышала она от меня то, что хотела услышать.
- Так наслаждайся им, пока я добрая.
Лада ещё сильней прижала промежность к моему лицу и стала елозить ею взад-вперёд, обильно сочась любовным соком. Она не вставала с меня до тех пор, пока полноценно не кончила. Следующей уселась Юлия. На её аккуратно подбритом лобке от волосков осталась лишь узенькая полоска. Юлия не выглядела возбуждённой и особой активности не проявляла, но, заставив меня сосать ей клитор, вслед за моими причмокивающими губами слегка постанывала. У Кристины промежность распушилась мягковолосистой светлой порослью и благоухала призывным запахом интимного дезодоранта. Она заставила меня засунуть язык в её кокетливую щёлку на всю длину и принялась на него насаживаться , словно скачущая наездница. Она тоже кончила, как и рыжая Лада. Виктория присела надо мной, не касаясь лица, и на какое-то время застыла в этой странной позе. Наконец, поднялась и раздосадовано натянула трусы:
- Под жопой новёхонький унитаз, а я не могу в него пописать. Какой прокол! Ну, да ладно. Накачаюсь как следует пивом, тогда и отольюсь в него по полной.
- Так выпори её, раз она не может вдохновить твой мочевой пузырь, - предложила Кристина.
- Точно, хлопнула себя ладошкой по лбу Вика, и распорядилась, - вставай раком!
- Это как? – растерялась я.
- Ни хуя себе! – опешила Виктория. – Ты что, ни разу неграмотная? Никогда раком не стояла?
- Это значит на четвереньках, - расшифровала Юля.
Рассердившаяся Вика нетерпеливо притопнула ножкой:
- Рачком я сказала.
В руке она держала гибкий длинный прут.
- Наклоняйся! – она грубо схватила меня за волосы и ткнула лицом в свои босоножки. - Целуй!
Я зачмокала губами по кожаным ремешкам и загорелой коже.
- Лижи пальцы, сучка!
Вперемежку с поросячьим визгом я отчаянно облизывала её напедикюренные пальчики, ароматно пахнущие свежим лаком, а злобно посвистывающая розга нестерпимо жалила мою попу. Только исполосовав её до кровавых полос, Вика разрешила мне одеться.
- Проваливай, - небрежно махнула рукой Кристина.
Я уже порядочно отошла от «клуба», когда услыхала чей-то громкий окрик:
- Сучка, клюв!
Я торопливо задрала юбку, спустила трусы, издалека показав тёлкам своё рабское украшение.
В последующие дни я слышала этот пароль часто и регулярно. Однажды вечером в дверь позвонили, а когда я открыла, в прихожую уверенным шагом вошла Лада. На её губах светилась самодовольная улыбка:
- Машка, клювик!
Я подчинилась её приказу, обмирая от ужаса – ведь в прихожую из гостиной могла заглянуть мать и увидеть меня, позирующей без трусов перед пришедшей в гости девушкой. Что бы тогда было – кошмар! Но пронесло…
В скором времени Кристина стала встречаться с каким-то местным фраером, в кожаном прикиде. Я мельком слышала, как она хвасталась подругам, что он уже моет ей ноги языком, и недалёк тот день, когда она прицепит к его яйцам клюв и заставит щеголять голым перед всей тусовкой.
Однажды, торопясь на дискотеку, я решила сократить путь и двинула прямиком через безлюдную аллею парка. В сумерках я заприметила на одной из скамеек странную парочку: перед вальяжно восседавшей девушкой стоял на коленях парень и, вкусно причмокивая, целовал ей ноги ниже колен. Тёлка развязно стряхивала в пепел его услужливую ладонь и явно ловила кайф. Поравнявшись с ними, я к ужасу узнала в девушке Кристину, а в её парне «кожаного фраера». Я попыталась, было, прошмыгнуть незамеченной, но на мою беду Кристина тоже меня узнала. Она резво метнулась мне навстречу, цепко схватила за руку и позвала своего чувака:
- Поди сюда, покажу тебе кое что!
Он шустро вскочил с колен и, приблизившись, брезгливо глянул на меня хамскими глазами, как на огородное пугало. Я остро ощутила свою неотёсанность, и краска стыда обожгла мне щёки.
- Машка, клювик! – приказала Кристина.
Я машинально сунула руки под платье, собираясь привычно снять трусики, но оскорблённое достоинство вдруг встало на дыбы и отчаянно взбунтовалось. Затравленно втянув голову в плечи, я очумело попятилась и – вдруг кинулась бежать прочь, не разбирая дороги и не чувствуя под собой ног. Сердце колотилось как бешеное. Кристина и её фраер никак не ожидали от меня такой прыти. Кристина что-то угрожающе кричала вдогонку, но остановить моё паническое бегство ей было не под силу.
Несколько дней я пребывала в тревожном ожидании возмездия, но время шло, и непонятная отсрочка приговора притупила мой страх. Я почти перестала опасаться кары, успокоив себя надеждой, что в этот раз пронесло, но миновать расплаты мне не удалось.
Однажды я поднималась к себе домой и была уже возле входной двери, когда из полуподвала выскочила агрессивно настроенная четвёрка. Не проронив ни слова, они схватили меня за руки и потащили к своему «клубу». Как только мы оказались на месте, я сразу же получила от Кристины пару увесистых оплеух, жарко опаливших лицо.
- Сейчас я тебя выебу, тварь! – пригрозила Кристина. – Ты опозорила меня пред моим будущим рабом! Ох, и поплатишься ты за это, сучка.
С бесцеремонной грубостью они в несколько рук срывали с меня одежду, ничуть не заботясь о целости и сохранности моих пуговиц и резинок. Совсем скоро я оказалась голой, как в бане.
- Сейчас, корова, я тебя буду трахать во все дыры, - злорадно припугнула Кристина. – Если вздумаешь орать – запорю до потери пульса.
- Заткни ей пасть трусами, - посоветовала Юлия.
Тут же у меня во рту, имитируя кляп, оказались чьи-то трусики. В роли главной мучительницы выступала сама «пострадавшая». Девчонки опрокинули меня на спину, задрали ноги к голове и крепко удерживали, раскорячив в блядской позе. Кристина опустилась на колени и по-хозяйски похлопала ладонью по моим половым губам. Потом ещё, и ещё, и ещё…
Было больно, но я изо всех сил терпела, боясь рассердить её ещё больше. Пальцы Кристины, вцепившись в курчавые волосы на моём лобке, стали их дёргать и щипать, словно пытались выдрать. От боли на глаза навернулись слёзы. Кристина широко раздвинула мне промежность и, засунув во влагалище указательный палец, принялась ретиво меня мастурбировать. После нескольких десятков тычков она сделала паузу, во время которой надорвала хрустящий пакетик с презервативом и натянула резинку на припасённый заранее солидно-увесистый огурец. Когда Кристина с натугой засунула овощ в меня почти на всю длину, я от жуткой боли издала такой дикий вопль, что даже кляп не смог приглушить его одуряющую тональность. Юлия принялась наотмашь бить меня по щекам, но я всё орала и орала, как недорезанная.
Тогда в помощь трусикам она зажала мне рот рукой, а Кристина всё трахала меня огурцом. Когда же вытащила его и осмотрела, то с радостным удовлетворением объявила:
- Я сломала ей целку!
Поплевав на огурец, Кристина приставила его к моему заднему проходу и надавила…
От нечеловеческой боли я забилась в истерике и, выплюнув изо рта трусики, взмолилась о пощаде. Я клялась и божилась, что никогда больше никому из них не буду перечить. Тёлки поверили и оставили мою попу в покое.
Уже на следующий день они дали мне возможность продемонстрировать свою и увидеть чужую рабскую покорность. Парень Кристины разделся перед всеми догола и, тряся обвислыми яйцами, показал каждой из тёлок прицепленный к мошонке хищный клюв. Потом он дотошно рассмотрел мои половые органы и сунул залупу мне в рот, а когда я отсосала, поставил раком и под улюлюканье и ржание тёлок глумливо отъебал меня в ещё не зажившую половую щель. После полового акта Кристина сняла с себя трусики и заставила нас целоваться взасос через их тонкую, полупрозрачную ткань.
Как-то так случилось, что уже через год жизнь разметала всю нашу тусовку по разным сторонам без какой-либо обратной связи. Несмотря на все мои старания, я так и не смогла разузнать о девчонках ничего путного.
Пришло время моей свадьбы.
После церемонии бракосочетания кто-то тихонько шепнул мне на ухо:
- Машка, клювик.
Моя рука машинально потянулась к промежности, но я вовремя её отдернула. Оглянувшись, я увидела прямо перед собой рыжую Ладу и поймала требовательный взгляд отчаянно-дерзких голубых глаз. Она взяла меня за правую руку, на безымянном пальце которой сверкало обручальное кольцо, и прижала ладонью как раз к тому месту, где под белоснежным свадебным платьем и трусиками прощупывалась клипса в виде клюва. Теперь её глаза горели лукавой таинственностью. Сердце у меня учащённо забилось в предчувствие чего-то необыкновенно захватывающего.