Последние дни провел в напряжении. В Хогв. чуть не разразился немалый скандал, подавленный чудом, и чудом же не вышедший за школьные границы.

Д.А. решила провести чистку рядов преподавателей, для чего начала со вспомогательных служб. Уверен, что она доберется и до тех, кто читает предметы, дайте ей только время. Ну а пока она наседает на прочий персонал. Начать она решила с Ир.Пин. Проинспектировав библиотеку, миссис А. нашла, что книги содержатся в ненадлежащем порядке, хаотично выдаются на руки, на дверях Запретной секции нет достаточного количества мощных заклинаний (как будто тех, что там уже стоят, недостаточно для школьника), ну и прочая, и прочая, и прочая. Вследствие этого миссис А. потребовала увольнения Ир.Пин. в связи с несоответствием должности и ввиду грубых нарушений технологии процесса (одна из самых сволочных формулировок). Подготовила приказ за очередным, уже очень длинным номером. Ир. выслушала его спокойно, без слез и истерик (на что, очевидно, так рассчитывала Д.А.), и не менее спокойно сказала: "Совершенно согласна с вашим решением, профессор, и сразу же оставлю свое рабочее место, как только мистер Пинс, ответственный секретарь в Отделе образования Мин. Маг., подыщет мне замену".

Как потом рассказывала Ир., лицо миссис А. описать не было возможным. Явно она даже не предполагала, что скромная библиотекарша окажется родной племянницей ТОГО САМОГО Пинса, и будет работать в Хогв. по его прямой рекомендации.

Потом мы сидели в учительской - в узкой компании преподавателей, естественно без посторонних; А.Д. предложил отпраздновать ловкость Ирмы, все согласились, естественно. Она стала настоящим героем дня. Правда, позже она говорила, что очень хотелось вывести дело из Хогв. и подать дяде жалобу, но директор ее отговорил. Кто его знает, какие планы он еще лелеет, что у него запланировано на будущее.

А Д.А. уже два дня молчит. Срывает зло только на учениках. У меня уже целая очередь из тех, кто отправлен на отработку. Арг. Ф. счастлив. Причем вдвойне: и из-за большого количества провинившихся, и, конечно же, из-за Ирмы.

Странные сны сегодня снились. Была Л.Э. (давно я ее не встречал в царстве Морфея), но непохожая на саму себя. Какая-то взрослая женщина, про которую мне было известно, что она и есть Л., но ни одной общей черты я уловить не смог. Она все время уходила, но так и не могла уйти, оставалась за спиной, и я постоянно чувствовал ее присутствие. Неуютно. Впрочем, мои сны редко бывают полны спокойствия и гармонии.

Уик-энд с П.С. принес обычные ощущения: что меня опять просто используют. Неприятно сознавать себя таким бойцом двух фронтов, правда. Уж лучше было бы честно и откровенно быть на чьей-то одной стороне: либо Л.В., либо А.Д., а не метаться между ними. Меня подозревают и с той, и с другой стороны. И на собраниях О.Ф., и на встречах П.С. каждый раз меня подстерегают коварные вопросы: почему это я сделал то, повел себя так, уж не шпион ли я... Все они надеются, что я когда-нибудь расколюсь, упаду на колени и возрыдаю: да, бейте меня, я гнусный шпион, предавайте меня самого анафеме, а имя мое - вечному поруганию! Ну-ну. Не тут-то было. С меня довольно и прижизненных "поруганий".

Да, о подозрениях. Незабвенный А.М., так вольно чувствующий себя в Хогв. в последние месяцы, вообще всегда считает меня подлецом и предателем, о чем, не стесняясь всегда говорил вслух и мне в лицо, желательно при большом стечении народа. Деликатный человек, что и говорить.

Вот вечер у меня сегодня был - не дай Мерлин никому. Уже сейчас вспоминать забавно. А уж через несколько лет, уверен, буду рассказывать о нем, как об одном из интереснейших вечеров в моей жизни.

Началось все еще днем, в классе, причем даже не в моем, хоть и с моими слизер. Возник конфликт с Ал. М. (в который раз уже за эти месяцы). Что-то мои его поправили, тот начал орать (он вообще невоздержан на язык, уже сколько раз Мин. МакГ. распекала его за использование ненормативной лексики при детях), и Д.М. пообещал в самом скором времени визита проверяющих из Мин. М. Естественно, оба не забыли сентябрьского происшествия; да и Л. М. не забыл. Я помню, что Ал.М. вызывали в М.М. для дачи показаний, грозили судом, и заставили публично извиниться. Естественно, он этого тоже не запамятовал.

В этот раз было не лучше. Меня вызвали прямо в класс (только сел чаю выпить, думал - свободные полтора часа будут), там Ал.М. брызгает ядовитой слюной, ну а Д.М. стоит в полном осознании своей правоты. Больше всего меня порадовало то, что ни Минерва, ни А.Д. не смогли обвинить Слиз. ни в чем. Д.М. действительно прав: в стенах Хогв. запрещено использование нецензурщины. Но только если раньше это запрещение казалось только учеников (считалось само собой разумеющимся, что преподаватели не будут так говорить сами), то теперь директор предложил внести в Устав школы поправку "и учителям". Я предложил наложить на все аудитории заклятия, вызывающие у любителя посквернословить неодолимое расстройство желудка. Жаль, директор сказал, что это может быть чревато. А то представляю себе, как Ал.М. посреди лекции хватается за живот и стремглав выбегает вон. Прямо посреди своей гневной проповеди.

Что меня исключительно удивило - то то, что в его речи проскользнуло множество тюремных выражений, ранее совершенно ему несвойственных. Откуда они у него? Странно. Надо подумать об этом.

Вечером он пришел ко мне, разобраться в произошедшем. Сверлил меня взглядом до тех пор, пока я не поставил на огонь Tincktura solide. Толку от нее мало, но вони при быстром нагревании - как раз столько, сколько нужно. Через несколько минут у Ал.М. заслезился даже магический глаз, и наш мракоборец вылетел из подземелья, рыча что-то о гнусных предателях, которым он никогда не доверял и доверять не будет. Я порадовался, что запах Tincktura будет преследовать его еще долго, ибо прекрасно въедается в волосы и ткань.

Так что, когда пришел Иг. Карк., настроение у меня было просто прекрасным. Мы отлично посидели, сгоняв эльфов за пивом и закуской. Сам Иг. принес с собой какие-то наливки собственного изготовления: Mastycka and Rackyia. Напитки крепкие, от 50 градусов. Удивляюсь, сколько же эти славяне способны пить! Если бы я не глотал регулярно по несколько капель IVV, то уж точно не смог бы ни сейчас писать эти строки, ни завтра - отправиться на лекции. Правда, как зельевар я по достоинству оценил изготовление. Напитки выдержаны на анисе, ароматные, пьются мягко - как хороший яд. ;-)

О чем только с Иг. не говорили. В основном прошлое вспоминали, конечно.

Сегодня впервые по-настоящему повеяло весной. Снег как-то по-особенному потемнел, а возле окон покрылся блестящей наледью. И ветер по-новому пахнет. Я вообще-то уже давно отучился радоваться весне, как чему-то невероятно необыкновенному, мне милее надежность и спокойствие зимы; но сегодня эти перемены даже меня взволновали. Воспоминания, воспоминания стареющего человека... Помню одну весну, когда я сдружился с Л.Э. Необыкновенное было время. Она вообще была необыкновенной девушкой. Конечно, сейчас мне приходит в голову мысль, что это давность прошлых лет и отдаленность воспоминаний заставляют меня так воспринимать все, связанное с Лили. Но я не хочу избавляться от этого ощущени. Должно же и у меня бть что-то хорошее, пусть и в воспоминаниях.

А в нынешней жизни свои сюрпризы. Причем один приятней другого, так сказать. Этот псих Р.У., как истинный гриффиндорец, поставил на уши весь замок, однажды ночью заорав и заявив, что к нему явился сам Блэк. Очень мило. Как будто тому делать больше нечего.

Конечно, последствия были самыми ужасными для учеников: усилена охрана, строже стали выпускать в Хогс., Арг. Ф. постоянно патрулирует коридоры, а директор молится, с восторгом повторяя "какое счастье, что министра при этом не было!" В какой-то степени я с ним согласен. Иначе нам было бы не миновать правительственной комиссии, проверки всех уровней управления и прочих министерских наказаний.

Хотя, конечно, по моему личному мнению (которое мало кого интересует), никакого Блэка не было и в помине. Уж больно живописно У. его расписывает: оскаленные зубы, нож длиной в руку (почему бы сразу не меч или пушка?), горящие огнем глаза... Конечно, его собачья сущность может заставить глаза поблесивать, – но светиться в них все-таки должен ум, чего С.Б. очень даже не хватает. Думаю, мальчишк просто приснился кошмар, о чем виновный постыдился рассказать, вот и выдумал эту историю с грозным явлением. Эх, напоить бы его Веритасерумом...

На сегодня все дела сделаны. Осталось только посвятить несколько часов самому себе. Что-то давно я не занимался изготовлением зелий для личных нужд и потребностей, а ведь иногда необходимо и этому посвящать время. Иначе можно на века зацикливаться на Воспламеняющем и Замораживающем зельях... и им подобном. Да, пора размяться.

Давно пора опробовать один старинный рецепт герметического зелья Люмофора. Применивший его в течение пятнадцати-двадцати минут видит все объекты освещенными ярким светом, который виден будет ему одному. Использовавшие его пишут, что чрезвычайно удобно применять для ночной слежки, для исследования подземелий и т.п. Ха, сварю его – и буду снабжать пузырьками Филча. Он и без того слегка повернулся на дисциплине и на слежке. Вот старик совсем потеряет покой: будет все ночи напролет красться по темным коридорам в надежде поймать зловещего преступника или гнусного нарушителя. А то и задержать самого С.Б.

Не могу понять, что нужно здесь и С.Б., и Л.В. Последний вообще меня удивляет. Если Сириус всегда был неуравновешенным психом, и я могу поверить в то, что он будет двенадцать лет жить мыслью о мести, – то уж Лорд точно не такой... пылкий. К чему ему постоянно гоняться за парнем, который ни сном, ни духом не ведает даже о пророчестве, да и не проявляет, скажем прямо, никаих особенных магических талантов... Не знаю.

Вот сварю зелье и, наверное, много чего сумею узнать. Наверняка А.Д. озарит генильная мысль использовать эту вещь в интересах О.Ф. Он все и всех умеет использовать. Хотя для того, чтобы следить по-настоящему скрытно, нужно еще немало приспособлений. Но об этом потом.

Где там у меня порошок из желчи саламандры?

Как всегда, влип в свару. В молодости я очень этим отличался, потом прекратилось. Думал, навсегда, но нет: я по-прежнему умею находить беды на свою голову.

В одном из сообществ опубликовали слащавое изображение "меня" (стоит ли говорить, что о портретном сходстве не может быть и речи!) чуть ли не в обнимку с Поттером! У "меня" кисло-сладкое лицо, кроткий взгляд и общеогорченный вид. Я написал, что ни в коем случае не стал бы так стоять рядом с Дж. П., на что один из досужих посетителей заявил мне: "Это потому, что здесь нарисован Снейп Ролинг, а не тот, кого вы себе придумали!"

Ну до чего дошла маггловская наглость! Мне, профессору, они заявляют, что я ненастоящий! Дьявольщина, ну почему надо мной тяготеет проклятие Министерства, почему я не могу уничтожить тех ублюдков-магглов, которые ставят выше правды глупые бредни женщины! Поневоле вспомнишь добрым словом Л.В., тот всегда приветствовал свободное выражение чувств. И никогда не читал мораль, если гибла пара-другая магглов.

Когда начинают считать каноном эти книги, я бешусь. А как я умею это делать, рассказывать не стоит.

Вспомнил об одной вчерашней встрече.

Пока добирался до холла, в котором должно было состояться мое выступление, пришлось пройти маггловской улицей. Обычная улица, по-маггловски чистая, воняющая отвратительными запахами автомобилей, с суетливым народом, вечно спешащим по своим бестолковым делам. Я, как обычно, шел быстро, чтобы поскорей добраться до места моего назначения, как вдруг в один момент что-то царапнуло внимание. Где-то на краю зрения. Реакция у меня быстрая, так что я сразу же оглянулся в ту сторону. У подъезда стояла очень, очень знакомая фигура...

Я сперва не поверил своим глазам. Обтрепанное пальто, обвисшие волосы, сонное лицо... Неужели это действительно старый знакомый? Да, это же он - Ремус Люпин своей собственной персоной!

Одного взгляда хватило на то, чтобы понять: человек опустился до крайней степени. Значит, правы были те, кто говорил: Люпин пьет по страшному. Одного взгляда на его опухшее лицо и отекшие глаза было достаточно, чтобы понять: это правда. Чего еще с отчаяния не придумаешь. В том числе и пить. Если его никуда не берут работать, и он кое-как перебивается случайными заработками и своей пенсией по инвалидности по причине оборотничества - действительно, куда он еще денется.

Странно было бы предположить, что я кинусь к нему на шею с распростертыми объятиями. Люпин сам сделал радостное движение мне навстречу. Рванулся, изобразил даже какую-то гримасу вроде улыбки, но тут же сам завял. Может, он с похмелья был.

Не скажу, чтобы мне было приятно с ним беседовать, - но я все-таки остановился и подошел к нему. "Как живешь?" - "Да ужасно, работы нету, все шарахаются". "Немудрено, чего ты еще хочешь". "А у вас можно пристроиться, хоть кем?" - "Откуда я знаю, Люпин? Это не у меня надо спрашивать. Ведь тебя не возьмут на должность преподавателя Защиты, ты это и сам прекрасно понимаешь". "Понимаю" - он понурил голову. Водкой от него несло страшно.

В чем-то я злопамятный, но здесь скажу: зрелище бывшего врага, столь униженного судьбой, не доставило мне никакой радости. Не потому, что я так добр и милосерд. Просто неприятно видеть человека в таком состоянии.

Настроение сейчас - удовлетворенно-садистское

Начал лекцию со смятенным сердцем, потому что все эти внимательные взгляды не давали покоя. От напряжения порвал пером журнал. Свирепо взглянул на аудиторию; Лонгботтом подавился воздухом.

Продолжил рассказ о свойствах драконьей чешуи. Показал аудитории кусочек кожи с хребта дракона, на котором осталось четыре чешуйки, и капнул на них слезой вейлы. Чешуя заискрила, Лонгботтом затрясся.

Грейнджер начала тянуть руку; очевидно, хочет что-то добавить. С удовольствием проигнорировал эту руку. Терпеть не могу выскочек! Лонгботтом посмотрел на мою ледяную усмешку и побелел.

Взял в руку палочку, и только тут понял, что они все на меня смотрели. Оказывается, следы реактивов после вчерашнего эксперимента не отмылись с пальцев, и пальцы левой руки были в красных пятнах, как в крови. Я-то привык к следам реактивов на руках, и не обратил внимания... А вся эта компания решила, что я кого-то зарезал втихую, что ли?

Эта мысль меня позабавила. Я даже включил в лекцию незапланированный фрагмент о свойствах драконьей крови, и как бы невзначай поднес левую руку к горлу.

Лонгботтом грохнулся с парты на пол.

Вот они, маленькие радости в работе преподавателя...

Прошелся сейчас по коридорам Хогвартса. Темно, конечно, но фонарь я брать не стал. Слышимость отличная, о чем не подозревают многие учащиеся. И хорошо, что не подозревают.

В общем, в южной галерее, там, где открывается вид на избушку Хагрида, уловил разговор трех молодых людей обо мне. Конечно, о ком же еще говорить, как не обо мне, самом жутком, чудовищном и бесчеловечном учителе всех времен и народов! Моя коллекция слухов существенно пополнилась. Каких только сплетен обо мне не ходит, оказывается. Сегодня вот услышал, что у меня есть дочка, которая училась (ну надо же, а!) на Гриффиндоре!

Да если бы такое было, у меня больше не было бы дочки...

Жаль, я не успел понять, с какого факультета эти юные сплетники. На голоса моих непохоже. Да они и не стали бы называть меня "этот сальноволосый сухарь". Мои обычно зовут меня "дядей Севой" (Д.М. я это еще могу простить, уж слишком давние узы связывают меня с его папашей).

Ничего, завтра на всякий случа сниму баллов по пятьдесят с каждого факультета.