Птицы, поющие во мгле.
Оковы, решетки – не просто слова,
Цемент нашей жизни засох.
Бетонные стены, внутри пустота,
Насколько плох наш мирок?
Блаженных крики давно за стЕнами,
Чья желтизна режет сердца.
Природа исходит последними стонами,
А цепи крепят наши права.
По лужам прыжки счастливых утихли,
Их плачь не услышим, всё итак хорошо.
Не замечать несчастных давно мы привыкли,
Время Ветких Заветов ушло…
Милости просим из выгоды,
Как же наш Русский дух обветшал!
Клянёмся здоровьем матери,
Кто что-то в чай тебе подмешал?
Пластами бетона давят на мозг,
Цепями тянут к земле.
Закон по тебе прошёлся как розг,
Правом душу сожгли на костре…
Но, а где-то есть дерево Клён, что растет у дороги,
Там есть дом деревянный, что построил не-я,
И не-я там стоял на пороге.
И пенье двух птиц слушал тоже не-я.
А это были те две прекрасные птицы,
Вечно поющих во мгле,
Спать мешали песен их вереницы
Птицы вечно сидели на дереве-клёне.
Там время давно растворилось, пропало,
Там прекрасный и вечный вечерний закат.
Там фигура так сильно устала,
К бессонным ночам тоже нужен антракт.
Как же долго не-я там пытался заснуть!
Он в дом возвратился, поднялся наверх.
К кресту молиться хотел он примкнуть,
Но ярость взяла над ним верх!
Взяв двустволку он начал палить,
Дерево-клён получило три пули.
Пение птах удалось прекратить,
Пара птиц вдаль упорхнули…
Вернулся домой, упал на тахту,
Двустволка осталась в руках.
Заснул он с улыбкой, ловя на миру,
Последний закат в небесах…
Был там не-я, и не-я вдруг заснул,
С улыбкой на вечную ночь.
Обрёк не себя и не-я вдруг смекнул –
Никто не в силах проснуться помочь…
Для людей сон был общим,
Грезил в нём весь наш мир.
Постылым был, и был тошным,
Как же люд попал в этот тир?
Ему было страшно, он был один,
Кто видел истину мира,
Но для других он был другим,
Был мишенью для этого тира.
Видел он как цепи из денег, этого жадного мира,
К земле тянут маму ребёнка,
Видел как плиты из нравов, этого меткого тира,
Лепят зомби из её же детенка.
Пытался кричать, но его посадили,
Сажают туда таких же свободных.
Там пытался орать, но его усыпили
Усмиряют тут всех неугодных!
Усмирить усмирили, но мысли остались,
Этого мира картина ясна.
Его посадили, но силы прибавились,
Ошибка его в плачь проросла.
Тут стал искать он всех свободных,
Но придавленных жёлтыми стенами.
Кто прыгал по лужам, их всех неугодных,
Свободных, живущих другими сценами.
Им рассказал про двух птиц,
Что покинули дерево-клён,
Что в покое оставили сон,
И ярость вылилась в жизнь подавленных лиц.
Взметнулся вверх крик за свободу,
Вскоре его подхватил целый мир!
Слёзы впервые лились взаправду,
Тогда ожил пальбой этот тир!
Миразданья основы тут треснут,
Нет, они уже треснули!
Старые нравы исчезнут,
Люди крик из себя извергнули!
Тут скинут одежду, выкинут деньги,
Кожу сорвут, но свободными будут!
Крик дружно подхватят вольный они,
На помощь к ним души прибудут!
И в неравной борьбе за свободу,
На руинах «Демократии» храма,
Из зомби выйдут на волю,
Войны жизни без Права!
В хаосе этого мира, в дали,
На зов пара явится птиц.
Прекрасным пеньем своим,
Светом наполнят дыры пустых глазниц.
Вставайте все те, кто еще не свободен!
За двух птиц, что несут за собою закат!
Деритесь за то, чтоб был волен,
Твой сын и твой брат!
Как же люблю эти строчки,
Что пелись у дерев клёна!
Слова эти ставят точки,
И несут в себе смысл – Свобода!
И разрушатся плиты,
Порвутся вдруг цепи!
Стены будут пробиты,
Права сдёрнутся скрепы!
Сон наш разрушится,
Будит лишь то, что господь сотворил.
Оковы обрушатся,
На тех, кто жизнь правами закрыл!
…Но будет навечно дерево клён, что растёт у дороги.
И дом деревянный, что построил не-я…
Люди встанут на том, на пороге,
Но а пение птиц будет слышать не-я…
…Взяв двустволку он начал палить…
…Пара птиц поющих во мгле…
…Простите…
