В колонках играет - между строчек одно и то же слово-свобода - ля-ля-ля11 августа 1978 года была расстреляна 55-летняя Антонина Макарова-Гинзбург, более известная как Тонька-пулемётчица. Никогда до того и после в нашей стране женщин по приговору суда не казнили. За что же такая «честь» выпала на её долю?
Вот бы из пулемета строчить, как Анка в кино.
Осень 1941-го. Немецкие войска прорвали позиции Красной Армии под Вязьмой. Так началось наступление на Москву – операция «Тайфун». Полководцы бросали армии на смерть в страшный «вяземский котёл». Более 1 миллиона наших мальчишек и девчонок погибли, 500 тысяч - очутились в плену… Всего за шесть дней кровопролитных боев!
19-летняя санитарка Тоня Макарова оказалась в эпицентре этих трагических событий. После очередного боя она очнулась в лесу. Жива. Рядом - незнакомый солдат. «Эй, ты цела еще?- окрикнул он. - Меня Николаем Федчуком зовут». Так и встретились на войне два одиночества.
Три месяца, до первого снега, они блуждали по русским чащобам, пытаясь выбраться из окружения. Голодали, мерзли, а по ночам согревали друг друга.
— Я почти москвичка, — рассказывала Тонька спутнику. — В нашей семье много детей. И все мы Парфеновы. Я — старшая. Такой букой была. Пришла как-то в школу деревенскую, в первый класс, и фамилию свою позабыла. Учительница спрашивает: “Как тебя зовут, девочка?” А я знаю, что Парфенова, только сказать боюсь. Ребятишки с задней парты кричат: “Да Макарова она, у нее отец Макар”. Так меня одну во всех документах и записали. После школы в Москву уехала, тут война началась. Меня в медсестры призвали. А у меня мечта другая была — я хотела на пулемете строчить, как Анка-пулеметчица из “Чапаева”.
В январе, грязные и оборванные, бродяги вышли к деревне Красный Колодец. И тут навсегда расстались. Николай ушел в родную деревню, которая оказалась неподалеку. К жене, к детям! О них он никогда не говорил спутнице.
А она, брошенная всеми, — осталась. Несколько дней Тонька побиралась по хатам. Просилась на постой.
Наконец, волей случая, озлобленная на весь свет девушка попала к полицаям. Ей говорили комплименты, по очереди рвали ворот ее гимнастерки… Потом дали глотнуть целый стакан самогонки. И — пулемет в руки. Сбылась мечта – теперь она вылитая киношная Анка-пулеметчица. Только мишень - живые люди, гибнущие под ливнем пуль. Реально.
Позже, когда Макарову поймали, она рассказывала на допросах, что первый раз ее вывели на расстрел партизан совершенно пьяной. Пулеметчица не понимала, что творила. Однако заплатили по-барски— 30 марок, и предложили сотрудничество на постоянной основе. Ведь никому из русских полицаев не хотелось мараться! Они предпочли, чтобы казни партизан и их семей совершала женщина.
…Утром она добровольно вышла на работу.
Палач – работа трудная, но что ни говори, работа-то на воздухе, работа-то с людьми!
Из допроса Антонины Макаровой-Гинзбург, июнь 78-го года:
— Мне казалось, что война спишет все. Я просто выполняла свою работу, за которую мне платили. Приходилось расстреливать не только партизан, но и членов их семей, женщин, подростков.
Не щадила никого! Строчила из пулемета, точно на печатной машинке буквы чеканила.
С 1941-го по 1943-й годы Тонька-пулеметчица по самым скромным подсчётам безжалостно расстреляла 1500 сограждан. А в промежутках между расправами пила, кутила с немцами.
Из допроса Антонины Макаровой-Гинзбург, июнь 78-го года:
— Я не знала тех, кого расстреливаю. Они меня не знали. Поэтому стыдно мне перед ними не было. Бывало, выстрелишь, подойдешь ближе, а кое-кто еще дергается. Тогда снова стреляла в голову, чтобы человек не мучился.
Где же ютилась карательница? Бездомной и одинокой Антонине выделили угол на местном конезаводе. По словам очевидцев, в крошечной тониной комнатке царил порядок. Стоял пулемет, блестевший от машинного масла. Рядом, на стуле, аккуратной стопочкой, сложена одежда. Нарядные платьица, юбочки, белые блузочки с узором…из дыр. И — корыто для стирки на полу. Да, да – она не гнушалась снимать вещи с убитых!
- Чего добру пропадать, — объясняла Тонька случайно попавшей к ней женщине.
…Летом 1943-го, когда начались бои за освобождение Брянщины, у Антонины обнаружилась венерическая болезнь. Немцы отправили её лечиться в госпиталь. И когда в село Локоть, где орудовала Тонька, вошли наши, её и след простыл. Остались лишь леденящие душу легенды. И наспех присыпанные кости в братских могилах.
Удалось восстановить паспортные данные лишь около 200 человек, убитых Тонькой. Их смерть и легла в основу заочного обвинения Антонины Макаровой, 1921 года рождения, предположительно жительницы Москвы.
Больше не знали о ней ничего…
За что больше-то?
"Какая чушь, что потом мучают угрызения совести. Что те, кого убиваешь, приходят по ночам в кошмарах. Мне до сих пор не приснился ни один", — откровенно признавалась Тоня-пулеметчица следователям на допросах, через целых 30 лет после последней расправы. Да, легендарную Тоню-пулемётчицу нашли. Но как?
Никто расследовавших это страшное дело, не предполагал, что начинать поиски нужно было не с Макаровых, а с Парфеновых. Случайная ошибка деревенской учительницы в первом классе, записавшей отчество Тоньки как ее фамилию, и позволила «пулеметчице» ускользать от возмездия столько лет.
Но в дело вмешался Господин Случай. В 1976-м году чиновник по фамилии Парфенов, заполняя анкету на загранпаспорт, честно перечислил имена и фамилии своих родных. Все— Парфеновы. И только одна почему-то Антонина Макаровна Макарова, с 1945-го года по мужу Гинзбург, живущая ныне в Белоруссии.
Не та ли это Тонька, руки которой по локти в крови? Но каково было удивление следователей, когда они узнали, что за женщина Антонина Гинзбург.
Фронтовичка, ветеран труда. Муж - участник войны, с орденами и медалями. Две взрослые дочери гордились своей «правильной» мамой. Все её уважали, с нее брали пример. Учителя приглашали «героиню» выступить на линейке. Научить подрастающее поколение уму разуму!
Быть может, это ошибка? Но следователи тщательно проверили уважаемую всеми женщину. Целый год сотрудники тайно наблюдали за ней. Привозили в белорусский Лепель для опознания по одному выживших свидетелей. И лишь когда все до единого сказали— это она, Тонька-пулеметчица — сомнения отпали. Гинзбург оказалась за решеткой.
Муж Антонины, Виктор, после ее неожиданного ареста закидывал жалобами всевозможные организации. Ведь следователи не признались ему, в чем обвиняли ту, с кем он прожил счастливо целую жизнь. Боялись, что мужик этого просто не переживет. А когда старику сказали правду, он поседел за одну ночь. И жалоб больше не писал.
А «любящая жена» из СИЗО не передала несчастному Виктору ни строчки. И двум дочерям ничего не написала, свидания с ним не попросила.
Эта женщина погубила не только чужих людей, но и собственную семью - просто уничтожила их своим разоблачением. И при этом умудрялась жаловаться на тяжкую судьбину тюремщицам:
“Опозорили меня на старости лет. Теперь после приговора придется из Лепеля уезжать, иначе каждый дурак станет в меня пальцем тыкать. Я думаю, что мне года три условно дадут. За что больше-то? Потом надо как-то заново жизнь устраивать. А сколько у вас в СИЗО зарплата, девчонки? Может, мне к вам устроиться — работа-то знакомая…”
За 1500 смертей – три года! Разве может такая мысль может прийти в голову здравомыслящему человеку? Однако психическая экспертиза показала, что Антонина Макарова вменяема.
Она не раскаялась. Ничего не скрывала от следователей, но это и было самым страшным. Будто она искренне недопонимала: за что ее посадили, что ТАКОГО ужасного она совершила?
