Из книги Н. Степановой "Заговоры Сибирской Целительницы":

Грех церковнослужителя

Из письма: «Я знаю, что вы глубоковерующий человек — это видно по Вашим книгам. Но боюсь, именно поэтому Вам может не понравиться мое письмо и Вы его не захотите печатать. Но тогда где же истинная правда, если даже Вы, призванная Богом помогать тем, кому тяжело, отвернетесь от моего горя?!
Пишу Вам за столом, на котором стоят фотография моей дочери и стакан воды с хлебом по ее усопшей душе.
Сегодня ровно девять дней, как моя девочка нажила на себя руки. Муж обнаружил ее висящей в петле в нашем гараже.
Из ее дневника я узнала причину, которая привела ее к самоубийству.
Примерно полгода назад моя дочь решила покреститься. До этого наша семья жила в селе, где не было церкви.
Девочке моей было всего пятнадцать лет, когда ее совратил священник. Из ее дневника я поняла, что он до крещения пригласил ее на исповедь. Он бы очень внимателен и ласков, время от времени брал ее за руку, гладил ее по плечам и голове.
А после ее крещения отец Леонид сказал, что она должна приходить к нему на духовные беседы, которые будут ей открывать глаза на мир.
Далее в дневнике дочь писала: "Я еще никогда не встречала такого умного и доброго человека, как батюшка Леонид. Он так ласково на меня смотр, говорит мне "милое чадо" и очень интересуется, кто у меня друзья и как я живу. Он спрашивал, целомудренно ли мое тело, то есть девственница я или нет. Мне было стыдно, и я чувствовала, что сильно краснею. Еще он мне сказал, что я очень красива в своей стыдливости. Его рука такая белая, красивая и горячая". Еще дочка писала, что они виделись очень часто, и однажды отец Леонид сказал:
-Милое чадо, дай я послушаю твое сердце, оно мне скажет все твои тайны, которые ты по младости своей, возможно, пытаешься утаить от своего духовника.
И он приложил свою голову к моей груди и долго слушал мое сердце. Я стеснялась и волновалась, и мое сердце сильно билось. Мой духовник сказал:
- Ты мало грешила, об этом мне поведало твое сердце. И хочу за это тебя отечески поцеловать и тем передать тебе своими устами, через поцелуй духовника и наставника, милость Божию!
И он поцеловал меня в щеки и лоб и обе мои руки". На следующей странице я прочла: "Мы видимся почти каждый день, и мне кажется, что я его уже люблю и он тоже любит меня, потому что у него даже руки дрожат, когда он их кладет на мои плечи или голову. Завтра мы с ним встретимся на природе. Он сказал, духовник обязан уделять много времени тому, за кого отвечает перед Богом. Он имел в виду меня! Я так счастлива, что даже не могу сказать и написать об этом. Да, вот еще что, какое мне завтра надеть платье, новое в зеленый горошек или же юбку с кофтой. Если бы у меня было такое платье, как у Риты... Вчера я была с ним целый день. Он был одет, как ОБЫЧНО одеваются все мужчины. Это ему так не подходит. Все-таки в церковном облачении он более загадочен, и тогда я перед ним просто благоговею. Но и в свитере он тоже очень красив.
Отец Леонид поблагодарил меня за то, что я не дала на нашу встречу. На его машине мы ездили в пригородный лес. И там, среди природы, он мне называл всякие притчи. И снова он мной восхищался и просил позволения выразить свое восхищение через отеческий поцелуй. На этот раз он коснулся моих губ и сказал мне, что я пахну райскими яблоками как Ева, которая ввела во грех Адама. И еще сказал:
-Как мне жаль, что я не могу вкусить сладость твоих губ, ведь у меня есть жена, матушка ОЛЬГА.
Потом он стал рассказывать грустным ГОЛОСОМ О том, что совсем не любит свою жену и что в свое время он просто покорился воле своих родителей.
Я поняла, на что он намекает, что я — его первая и истинная любовь! В конце нашей прогулки он спросил, не разочарована ли я нашей встречей, не утомил ли он меня своими разговорами. Я сказала, что готова слушать его целыми днями, что никогда у меня не было такого замечательного наставника и что я очень ценю его заботу и искренне благодарна ему за эту встречу".
Лист следующий: "Он спросил меня, говорила ли я кому-нибудь, что он является моим наставником и духовником. Но ведь я прекрасно понимаю, что об этом не нужно говорить, все равно не поймут.
Сегодня он был со мной строг и не назначил встречи. Я его спросила, не нужно ли мне прийти в следующий раз, и тогда он ответил:
-Я стал страдать после наших встреч. Мне стало трудно, когда ты, милый ангел, уходишь. Мне больше хочется к тебе прикоснуться, и я мучаюсь и страдаю от желания испытать сладость твоих губ, и сейчас я с трудом борюсь с собой, со своей плотью и поэтому мы с тобой больше не будем встречаться.
Я испугалась, что он больше никогда не мне своим красивым голосом «мой чистый ангел», не поцелует мою ладонь. У меня из глаз полились слезы. Тогда он крепко обнял и целовал меня, было так хорошо, как, наверное, бывает только в раю.
Я стала женщиной, мы теперь встречаемся каждый день. Я поняла, как он ревнив. Он выпытывает у меня с кем и о чем я говорю, целуют ли меня мальчики в школе. Он больно сжимает мои груди и говорит, что готов раздавить меня в своих объятиях.
Он заставил меня поклясться на иконе, что я принадлежать только ему и никто не коснется моего лона. Я спросила его, что такое лоно, тогда он стал срывать мои одежды и целовать всю меня, а потом велел, чтобы и я целовала его всего, и твердил, что
мусульмане намного мудрей христиан, ибо они имеют право жить с несколькими женами, а он должен спать с нелюбимой".
Из дневника дочери я поняла, что они встречались полгода. Он ее использовал везде, даже в храме. Потом по тону записок было ясно, что он к ней по какой-то причине охладел, а может быть, нашел себе другую молодую дурочку, и моя дочь стала его тяготить. На следующей страничке дневника было написано, что дочь поняла, что беременна, и сказала ему, а он ей на это ответил:
- Я тебя вижу насквозь, хитрая, развратная сучка, не вздумай болтать, что этот плод от меня, никто тебе не поверит. Решай сама свои проблемы, деньги на аборт я тебе дам, но ты навсегда забудь ко мне дорогу.
Наталья Ивановна, я Вам клянусь: все, что я Вам пишу, истинная правда. Моя дочь была честна и чиста и все то, что с ней произошло,— точный и коварный расчет обольстителя, который прикрывается званием и рясой священнослужителя. Я знаю, что бессильна и не смогу ему ничего сделать. Единственное, что мне осталось,— это написать письмо, чтобы люди знали: нельзя никуда отпускать своих детей одних, даже в церковь. И если Вы честный человек, то опубликуете это письмо, если нет, то Бог Вам судья».