Мишура

Вот если читаешь, например с пяти лет все подряд, то рано или поздно прочитанное начинает действовать. В книгах все время обещали -- совпадение, встречу, что-то такое, что является извне и меняет твою жизнь. И с пяти лет я прилежно жду чуда. Ну нет конечно, не так, я ничего не жду, я в норме, просто эта книжная премудрость осела уже где-то в подсознании и живет там своей жизнью, я ее и не замечаю, а она, возможно управляет мной, влияет на мои мысли и поступки, на все.

Под новый год наверное это обостряется. И грустно от того, что вот ты взрослый, не слишком веселый, не любящий праздников, гостей и шума человек. Но при этом ты помнишь это все -- вату, шарики, елочные бусы, которые сначала примерялись на себя, а потом уже на елку, роскошный старый дед мороз внутри мягкий, а сверху обтянутый белой поблескивающей бумагой и его невзрачная пластмассовая снегурочка, по телевизору какая-нибудь Мария-Мирабелла, или чешская сказка про Златовласку, на улице снега по пояс -- на горке столпотворение. И ты чего-то ждешь, ждешь, считаешь часы до вечера. Взрослые ходят с небудничными лицами, мама пидорасит квартиру, потому что перед Новым Годом надо вымыть все до блеска, а папа на кухне стругает салаты и на плите что-то булькает-жарится, заглядывает соседка по лестничной площадке, тетя Валя, приносит какие-то пирожки, елка занимает кучу места, ее надо специально обходить, её интересно разглядывать, вот космонавт, куколка, это старые игрушки, еще из маминого детства, вот новые сосульки, вы их недавно вместе покупали в магазине, там было очень много народу, все покупали мишуру, бенгальские огни и хлопушки. Ты все это помнишь, но воспоминания эти похожи на битые шарики, всегда так выходило, что парочка разбивалась, осколки эти были очень красивые, с одной стороны зеркальные, с другой цветные, но совершенно ненужные, их приходилось выбрасывать. Хотя были умельцы, которые приклеивали эти осколки на какие-то поверхности, делали всякие маскарадные штуки. Но я ничего такого не делала, у меня в детстве вообще не было никаких склонностей к мелкой работе. Так вот, воспоминания, красивые и блестящие, приходится сметать веником и стряхивать в корзину. А потом просто -- очистить корзину -- вы уверены, что хотите удалить эти объекты в количестве...? -- очистить корзину. Выбрасывать битые игрушки было жалко, но и девать вроде некуда, то же и с памятью.

Вечер наступал всегда неожиданно, вот уже все готово, у мамы прическа и каблуки, собираются гости, по телевизору голубой огонек, оливье и заливная рыба, непривычная посуда, все красивые и нарядные. Ты в летнем платье жжешь бенгальские огни. Летние платья были самыми праздничными и это было так странно, среди зимы надеть тонкое платье с рукавами-фонариками. Кажется, что взрослым весело так же, как и тебе, а сейчас понимаешь, что может быть и нет, но они стараются сделать вид. Ну и вот, теперь настала твоя очередь делать вид и ты делаешь.

А хочется сесть в поезд, в пустое купе, чтобы кроме меня никого, проводник, с добрым лицом, чай в стаканах-подстаканниках приносил бы, за окном снег-лес-провода-домики-станции, ложечка позвякивает. И ехать неделю, или месяц, в окно смотреть, книгу читать. Без цели, это важно. Наедине с собой и в постоянном движении.

Без заголовка

Притвориться в автобусе обычным человеком проще простого. Можно сделать вид, что дома тебя ждут любящие люди и ты направляешься к ним. Или нервно посматривать на часы каждую минуту, показывая, что тебя очень-очень ждут, а ты, такой негодяй, опаздываешь. А еще можно завести разговор со случайным человеком и погоде и о котировке доллара. Притвориться, что твоя жизнь - не сплошное ожидание очередной беды; вечера, который заканчивается желанием не проснуться. Что ты умеешь жить.

Ты как все. Ты как человек, который ездит по проездному билету.