Под катом
Ольга Пулатова:
Конвергенция.

Экран компьютера давно уже погас и показывал мне геометрические фигуры. Я сидела, раскачиваясь на табуретке и придерживая щекой телефонную трубку.
- Хочешь, я почитаю тебе стихи? - Донесся откуда-то издалека димин голос.
- Твои? Хочу.
- Нет, это присылают слушатели моей программы. Ну что, читать?
- Читай.
Дима начал читать и у меня по спине побежали мурашки, я чуть не свалилась с табуретки и перестала раскачиваться. Сейчас я уже не очень хорошо помню это стихотворение, и потом, когда я читала его из ее тетрадки, оно не произвело на меня такого впечатления, хотя тоже было приятно и я перечитывала его снова и снова.

Оплетали корни мое тело,
Уносили.... мою душу (Не помню, что уносило)
Океан мне обещал спасенье,
Но теперь я не увижу сушу...

И потом что-то о том, что мы песчинки на губах смеющегося Бога. Когда Дима закончил, я несколько минут молчала. Мне казалось, что это могло написать только какое-то неземное существо.
- А кто это написал?
- Это девушка. ее зовут Лена.
- У тебя нет ее координат, например , ее телефона? - Я уже представила себе, как я буду донимать ее звонками и умолять о свидании. Иногда, когда я чего-нибудь хочу, я превращаюсь в кровожадного монстра. В тринадцать лет я была влюблена в одного старшеклассника. Я исследовала расписания разных классов, узнала, в каком классе он учится и при любой возможности поджидала его на перемене в коридоре. Потом проследила за ним и узнала его адрес и телефон в справочной. Узнав, что он занимается борьбой, я позвонила ему и сказала. что меня преследуют бандиты и мне необходимо, чтобы он занимался со мной борьбой. Потом я позвонила ему и сказала. что бандиты взяли меня в заложники и если он не придет тогда-то туда-то, меня убьют. Самое интересное, что он был уверен в том, что я издеваюсь над ним, и как-то встретив меня на улице, чуть со мной не подрался. Он чуть не плакал от обиды.
- Нет, - сказал Дима. - Она вообще очень застенчивая. Но я могу дать ей твой телефон и сказать. что ты ждешь ее звонка.
- Хорошо, - сказала я. Это было так шатко, но все таки, хоть что-нибудь. Какое-то время я спрашивала Диму о ней, но прошло полгода, а она так и не позвонила.
В тот период мы с Лешей составляли вдвоем группу Аэроплан, Я пела, Алеша играл на гитаре и мы искали бас-гитариста. Я почему-то мечтала о бас-гитаристке с демонической наружностью. Несколько раз я встречала на улице ребят из группы «Вожди Атлантиды» и рассказывала им, как нам нужен барабанщик и бас-гитаристка. Когда я встретила их раз в третий, Саша сказал:
- А у нас есть одна знакомая, она поет и играет на гитаре, может она захочет освоить бас.
- У нее есть какие-нибудь координаты, например телефон?
- Нет, но мы можем дать ей твой и сказать. что ты ждешь ее звонка. Ее зовут Лена.
- Хорошо, - сказала я и написала на листике из блокнота все свои телефоны.
Недели через две телефон наконец зазвонил.
- Привет, это Оля?
- Да.
- Это Лена, мне твой телефон дал Саша из Вождей Атлантиды.
- А-а-а. Привет, Лена. Ну что, как мы договоримся, может ты придешь ко мне в гости?
- А может лучше где-нибудь на нейтральной территории?
Мы договорились встретиться на площади возле моего дома под памятником Ленину. Обычно я разыгрываю своих знакомых, спрашивая их, какой рукой указывает вдаль Ленин, стоящий на Куликовом поле. На самом деле он держит свои бетонные руки в бетонных карманах. Я пришла на пять минут раньше, но она уже сидела возле памятника и по видимому давно.
- Привет. Ты Лена?
- Да.
- А я Оля.
- Я догадалась.
- Ну что, идем ко мне пить кофе?
- Давай лучше пока сядем где-нибудь.
- Почему? Я похожа на маньяка?
- Нет, просто мы только познакомились, неудобно как-то сразу в гости, ты же меня совсем не знаешь.
Вид у нее был совсем не демонический. Одного со мной роста, в очках, черные волосы собраны в хилый хвостик. В целом она напоминала мышку. Мы сели на скамейку. Она достала кулечек с персиками..
- Угощайся.
- Спасибо. - Я обожаю персики. Пока мы разговаривали, я постепенно уничтожила весь пакет. Аппетит не изменяет мне даже в самые трудные периоды моей жизни. А когда я волнуюсь, я ем еще больше, обычно это выглядит так: обливаясь слезами, давлюсь бутербродом. Ее немного трясло. Я предложила ей свою кофту, она отказалась и достала сигарету. Я с удивлением заметила, что это уже третья за двадцать минут.
- На чем ты играешь?
- На гитаре и немного на пианино. Вообще-то бас гитара мне не очень нравится, это какой-то нетворческий инструмент.. «Тогда чего же ты пришла!» - подумала я и спросила, чтобы не быть невежливой:
- А чем ты еще занимаешься?
- Я пишу стихи, придумываю песни.
Я почему-то сразу представила себе, какие стихи может писать девушка, похожая на мышку. Что-нибудь утрированно женское: «Я ломаю руки в порыве страсти, ты так и не позвонил и одиночество наполняет мою душу, милый, приди, я так устала ждать и т. д.» Я все-таки не удержалась и спросила:
- Если ты не хочешь играть на бас-гитаре, то почему же ты решила позвонить?
- Я хотела познакомиться с тобой. - Такой простой ответ. - На самом деле я давно знаю твой телефон, мне его дал Дима, я просто никак не могла решиться позвонить, я думала, вы такая крутая группа, вас по радио крутят..
- На самом деле эта мимолетная слава оказалась очень вредоносной.
- Мне очень понравилась «Струна».
«Струна» звучала только один раз по радио, в диминой программе...И тут я поняла, КАКОЙ Дима дал ей мой телефон. У меня все потемнело перед глазами.
- Боже мой, так ты та Лена, которая должна была позвонить мне еще весной.
- Да.
- Мы песчинки на губах смеющегося Бога?
- Да, это мои стихи.
«Ничего себе» - подумала я. Кто бы мог подумать, что в этой мышке столько внутренней силы. - Ну все, Лена. Идем домой пить кофе. Ты совсем замерзла.
- Может еще посидим?
- Нет, не посидим.
Дома я впервые столкнулась с серьезной проблемой - ее застенчивостью. Мне пришлось буквально вырвать у нее из рук тетрадку, чтобы ознакомиться с содержимым. Я была просто в шоке - под домашней внешностью в Лене скрывался настоящий маленький панк, ходячий маниакально-депрессивный синдром со склонностью к мазохизму и суициду. Она нравилась мне все больше - и ее очки, и робость, и смущенное хихиканье, все это так забавно сочеталось с ее сумасшедшими стихами, я уже тогда представила себе, как она, смущаясь, играет панк-рок на рычащей гитаре. Мы стали друзьями в первый же вечер. Не то чтобы я тяжело сходилась с людьми, но такого, чтобы человек стал настолько близок мне сразу же, такого еще не бывало. Мы были до ужаса похожи. Читая ее стихи, я все время натыкалась на свои собственные мысли. Мы встретились, потому что были нужны друг другу, иначе не могло и быть. Хотя было ясно, что Лена не будет играть с нами, я чувствовала, что мне просто необходимо ее увидеть. Я пришла к ней в гости и мы вышли в темный парк, разговаривать и пить пиво. Из неземного существа Лена постепенно превращалась в земное и довольно забавное. Мы не заметили, как летело время, было уже довольно поздно.
- Слушай, - сказала я. - Мне надо избавиться от излишка жидкости.
- Тут рядом есть незаконченная стройка, идем туда.
Это было недостроенное кафе из пластика и бетона с намеком на готический стиль. Мы зашли внутрь. Там была глубокая темень. Лена вдруг разволновалась.
- Оля, не ходи туда. Там наверно маньяки.
- Да расслабься, - сказала я. И тут послышался какой-то шорох. - Тут кто-то есть, - моя уверенность куда-то улетучилась и я невольно перешла на драматический шепот.
Мы пулей выскочили из недостроенного кафе.
- Давай подождем, пока он выйдет. - Предложила Лена. Мы притаились и ждали довольно долго, но маньяк все не выходил.
- Давай поднимемся на второй этаж.
- Ты что, думаешь, что до второго этажа маньяки не добегают? - улыбнулась я. Лестница на второй этаж представляла собой тоненькие железные планочки, которые вероятно еще не успели залить бетоном. Рискуя жизнью, мы вскарабкались наверх. Второй этаж великолепно просматривался с улицы и был хорошо освещен. Самое подходящее место. Зато не страшно. Подозрительный шорох послышался снова. Взглянув в глубину кафе я увидела, что там спит бомжик, укутавшись кульками.
- Лена, мы здесь не одни. - прошептала я. Лена испуганно вглядывалась в темноту.
- Он спит? - спросила я.
- Кажется да.
- Проследи за тем, чтобы он спал.
- Хорошо. - Лену разбирал смех.
Потом мы спускались, держась друг за друга, по опасным ступенькам. Мы немного прошлись и сели на скамейке на Соборной площади. Мир вокруг меня стал другим. Он быстро и незаметно изменился, когда я ненадолго отвернулась. Вечер как-то плавно перешел в глубокую ночь, и это казалось вполне естественным, то, что мы в три часа ночи гуляем по опустевшему городу, смеемся и доверяем друг другу секреты, которые не могли доверить никому.
Возле нашей скамейки прохаживался парень в наушниках. Вид у него был потерянный, как будто он отбился от стада. Проходя мимо нас. он ненадолго остановился и спросил:
- Вы тут не видели высокого парня в красной майке?
- Нет.
- Видишь, - тихо сказала я Лене, - У них тоже свидание в три часа ночи.
Высокий парень в красной майке все не приходил и не приходил. Отбившийся от стада решил завязать с нами знакомство. Вопрос, как водится. был глупым.
- Девушки, а почему вы тут вместе сидите?
- Потому что мы не можем сидеть по отдельности. Мы сиамские близнецы. - Грустно сказала я.
- А как вас зовут? - не смутился он.
- Разве это так важно? Давайте лучше оставим все, как есть.
- А все таки? - Настаивал он.
- Мы одно тело и две головы. Нас зовут Муха - 1 и Муха - 2.
- Монозиготные близнецы, - добавила Лена.
Когда он ушел. я спросила:
- А что такое монозиготные близнецы?
- Это близнецы. которые непохожи.
Высокий парень в красной майке все-таки пришел и они удалились вдвоем, оживленно беседуя.
Мы с Леной продолжали ходить друг к другу в гости.
- Я так боюсь, - как-то сказала Лена, - Я сейчас устраиваюсь на работу в наркологический диспансер ( Вот это гротеск! ) и мне надо проходить медосмотр. Я боюсь , что меня попросят показать руки.
На левой руке у нее несколько красноречивых шрамиков, последствия неудачных попыток.
- И кроме того, рентген...
- А что рентген? - спросила я.
- Я так боюсь. У меня уже, наверное, там все черное от курения. Я посмотрю на рентгеновский снимок и увижу огромные дыры в легких. Я про себя улыбнулась. Ее рак легких это что-то вроде моего туберкулеза. Иногда мне хочется чувствовать себя умирающей и я изо всех сил нагнетаю туберкулезную атмосферу - бледность, такой странный кашель и ногти уже почти посинели... На прощание я сказала ей:
- Не делай глупостей. Ты теперь как бы часть меня, так что на меня это тоже повлияет.
- Нет, нет. Я больше не буду. В сущности. я сама этого не хочу. Каждый раз. когда я пытаюсь перерезать себе вены, мне кажется, что руку невозможно повредить, как будто она сделана из гранита. И потом я никогда не могу пойти до конца, пугаюсь и перевязываю руку. Мне один знакомый сказал, что я умру не оттого, что хочу умереть, а оттого, что во время одной из таких попыток ударюсь головой, потеряю сознание и вся кровь из меня вытечет.
- Мне нужно сказать тебе одну вещь... - Сказала она как-то.
- Ты любишь меня и хочешь со мной встречаться?
- Нет-нет, - засмеялась Лена. - Я хотела попросить у тебя прощения. Я не знаю, как тебе об этом сказать, я знаю, что это глупо выглядит. Я не знала, говорить тебе, или нет, но потом решила, что если не скажу, то буду мучаться...
- Я тебя внимательно слушаю.
- Ну ты понимаешь..., ты только не подумай...., ну в общем..., это так глупо...
- Лена, - сказала я , начиная терять терпение, - Ты умрешь не от суицида. Если ты сейчас же не перейдешь к сути, то сегодняшний вечер закончится кровопролитием.
Лена смущенно вздохнула и поправила очки.
- Понимаешь, я недавно писала текст Вождям, и... помнишь, ты мне читала стихи о том, что человек уходит от любви и тепла в холод и тьму.. Она имела в виду танго «Моральный ущерб».
- В общем, я написала этот текст , и там немного похоже.. Просто мне тогда так запало это настроение.. Это получилось не специально. в общем я хочу, чтобы все было честно. - Сказала Лена и протянула мне распечатку.

Давай сбежим отсюда
Назло всему
Из липкого уюта
В холод и тьму.

Я нашла эти четыре строчки не сразу, все остальное было совсем о другом.
- Ну и что здесь такого похожего? - сказала я, - Если бы ты мне всего этого не сказала, я бы и не обратила внимания. Тебе просто тоже пришла в голову эта мысль.
- Вот за это я хотела попросить прощения. Я хочу. чтобы ты меня простила. я чувствую себя такой виноватой...
- Как можно прощать за то, чего не существует? Но, если тебе станет от этого легче, я тебя прощаю. Аминь.
- Правда? Ты себя нормально чувствуешь?
- Лена, ну ты и параноик.
Лена тихо хихикнула. Она была счастлива, что я простила ей ее несуществующий грех. Я думала и думала над этим после ее ухода. Никто еще не делал такого комплимента моим стихам. Надо же, они произвели на человека такое впечатление. Все это было еще до того, как мне пришла в голову идея, а не попробовать ли нам что-то сделать вместе.
- Ты не могла бы поиграть мне свои песни? - попросила я как-то Лену.
Она долго сопротивлялась. Каждый раз, когда она приходила ко мне домой, находилась уважительная причина, чтобы отложить «концерт» на следующий приход. То настроение не то, то времени мало, то гитара не своя. Мне пришлось ее прямо-таки изнасиловать. У нас отключили свет, мы сидели при свечах, я даже отправила папу на кухню, чтобы Лена не стеснялась. Я вручила ей гитару и села рядом. Она проиграла кусочек песни и остановилась.
- Ты чего? - Сказала я. - Продолжай. Мне очень нравится.
- Правда?
- Да. Я, честно говоря. не ожидала, что будет так хорошо.
Она продолжила. Я действительно сказала правду. Она так пренебрежительно говорила о своем творчестве, мол, кто-то из Вождей сказал ей, что она может идти в турпоход и петь их у костра. Я хорошо знакома с бардовской туристской песней и была готова к худшему. Но Лена не переставала меня удивлять. Когда она закончила. я сказала:
- Если ты захочешь пойти в поход и петь песни у костра. я с удовольствием составлю тебе компанию. Мне очень понравилось.
- Правда?
Но больше всего меня поразило сходство наших подходов к музыке и словам, у Лены были очень интересные музыкальные решения. Одна из ее песен называлась «Печальный клоун», у меня тоже есть песня с таким названием. Когда Лена ушла, я не удержалась и поставила одну песню с ее кассеты папе, хотя клятвенно пообещала Лене, что только я буду слушать ее.
- Это ты поешь? - спросил папа.
- Нет, это Лена.
- У вас очень похожи голоса.
- Да, это просто какая-то мистика.
- Это называется конвергенция.
- В смысле.
- Ну, биологическая конвергенция, это, к примеру, дельфин и ихтиозавр. Они произошли от разных видов, но оба дышат жабрами, рождают детенышей хвостом вперед и поднимают их к поверхности, и так далее.
- Как ты сказал это называется?
- Кон-вер-ген-ция. - Сосредоточенно продекламировал папа. Я записала в блокнотик.
Потом была первая репетиция. вторая третья... Я каждый раз рассказывала Лене смешные истории, один раз о том, что в криминальных новостях рассказали о маньяке, который убивал девочек с именами Оля и Лена. Потом принесла ей журнал, в котором был раздел «Пятьдесят способов уйти из жизни». Сначала. когда я листала его, я нашла столько идей по поводу названия группы - «бензопила», «электроприборы в ванной», «серная кислота», и только потом поняла, что это такое. Потом Лена с восторгом рассказывала мне, как , прогуливаясь по наркологическрму диспансеру, наткнулась на стенд, по видимому, оставшийся от веселых коммунистических времен, с заголовками, вырезанными из пенопласта. Стенд гласил: «Цветы зла» - так называется творение известного французского писателя, Шарля Бодлера. Он употреблял гашиш, в результате чего получил психическое расстройство, закончил свою жизнь гибелью. Наркотики - страшное зло, они уводят человека в вымышленный мир...многие великие люди...погибли...» Мы сидели на кухне и пили кофе.
- Оля, есть одна проблема, я даже не знаю, как тебе сказать.
Мне сразу стало весело.
- Ты не можешь без меня жить, но не знаешь, как сказать об этом своему мужу?
- Нет-нет.
- Давай так. Отменим получасовые извинения и сразу перейдем к сути.
- А я и не собиралась извиняться. Наверно мне легче было бы извиняться, но я просто не знаю, как об этом сказать.
- Говори, говори. Если ты стесняешься. я могу отвернуться.
- Мы же будем делать мои песни.
- Конечно! - Я была приятно удивлена.
- Как мы поступим с нашими «Печальными клоунами»?
- Будем делать их обоих.
- Но как же?
- А ты как думала?
Лена пожала плечами.
- Представляешь., - сказала я -Альбом может называться "Печальный клоун", начинаться с песни "Печальный клоун Лена" и заканчиваться песней "Печальный клоун Оля". Это же история, тайна, конвергенция. Мир, полный невероятных совпадений, мистика. Разве это плохо?
- Кажется, нет.
- Ты что, ночами не спала, думала об этом?
- Да, - улыбнулась Лена.
- Ты всегда представляешь себе худшее? Почему?
- Не знаю.
- Наша жизнь это остров, летящий в пустоте. Мы сами создаем все из ничего. Может, ты попробуешь мыслить позитивно?
- А как?
- Замени мысли о суициде мечтами о нашем будущем, представляй себе клипы к песням.
- Клипы?
- Когда представляешь себе видеоряд, легче передать настроение.
- Хорошо, я попробую, - Бодро ответила Лена. Теперь осталось только мне попробовать это самой.
- Слушай, у тебя есть какие-то оптимистические стихи.
- Есть, - Сказала Лена после небольшой паузы, - Но они немного детские.
- Ничего, читай.
Стихи назывались «В небе дирижабли». Каждое четверостишие начиналось со слов «в небе дирижабли», например:

В небе дирижабли
Мы с тобой сбежали...

Лена бодрым веселым голосом дочитала до пятого куплета, когда у меня началась истерика. Я так хохотала, что, казалось, тряслись чашки в сушилке.
Я попросила ее продолжать без этой первой строки. Стихи действительно выглядели весело, не считая упоминаний о смерти, по крайней мере Лена их очень бодро читала.
Когда она ушла, я стала перед зеркалом в коридоре, и , пытаясь изобразить робкое мечтательное лицо, вытянувшись, как пионер, тонким голосом сказала своему отражению:

В небе дирижабли,
В небе дирижабли,
В небе дирижабли,
В небе дирижа...

И сползла от смеха на пол.
Я не знаю, будет ли уместно сказать здесь о том, как вчера я плакала на кухне:
- Бог, мне страшно. Я не знаю, каким будет наше будущее. Мы всего лишь два слабых, беззащитных человека, цепляющихся друг за друга, но мне так хочется. чтобы из этого что-то вышло...
Я уже давно не чувствовала себя такой беспомощной, но, по крайней мере. теперь я не одна. Иногда вспоминаю фразу из Библии о том, что Бог избрал немощное посрамить великое, или что-то в этом роде, меня это немного обнадеживает.
Как-то Лена пришла ко мне в такой сиротской розовой кофте и я назвала ее «пушистик».
- Что, что ты сказала? Фашистик? - переспросила Лена.
С тех пор я называю ее «мой розовый фашистик».
Вот такая вот она, конвергенция.