Чем больше думала Алиса о шершнях..[Да, она о них думала. Всегда. Не переставая. Наблюдая за пчелами, любуясь пейзажами. В её юной голове то и дело проскальзывала мысль о вражеском нашествии]..тем меньше она их боялась. Идея жизни после смерти захватывала своей очевидностью. Ведь если шершень укусит, будет больно. Очень больно. Порой невыносимо. Но опухоль спадёт. Когда-нибудь. Обязательно. Ещё не придумали таких шершней, которые могли бы лишить Алису сказки, а вот шершни непременно умрут. Почему они умрут Алиса, конечно, не знала. Она могла полaгаться лишь на дедушкин рассказ об ужалившей его пчёлке и от этого погибшей. Какая разница. Ведь шершни тоже полосатые.

Если вы олицетворяете себя добром - вы всегда победите.

Мне часто грезиться, что я ни в коем случае не должна быть Алисой. Золушкой. Потому что нельзя получить что-то просто так. Пусть даже за большие синие глаза. Пусть даже за звонкий голос и блестящие локоны. Надо трудиться, а не сидеть под дубом. Надо отделять пшено от крупы. И тогда к тебе обязательно прилетит крёстная-фея, и ты в тот же день пойдёшь на бал, где встретишь принца. Да не простого. А такого, который накормит тебя превосходнейшим пломбиром и от него не заболит горло.

Мимо летали пчёлы: туда-обратно. Остановились на мгновение в полёте, варьируя из стороны в сторону. "Это всё ветер",- думала Алиса, наблюдая за пируэтами пчелок. "Так надо для создания приоритета",- думали пчелы. Посмотрели переливающимися на солнце глазками и восвояси. Кто за пыльцой, кто уже домой с бочонками золотого мёда. Туда-сюда. Туда-сюда. Лишь [15] самых добрых и любопытных остались возле дуба. Кто-то для того, чтоб посмотреть, что будет дальше, кто-то из сочувствия к одиночеству Алисы, кто-то из-за понимания. Внутреннего понимания души странной девочки. "Спасибо вам пчелки",-подумала Алиса, но не сказала, боясь смутить пчел звонким голосом в такой спокойный день.

Всё, что в данный момент окружало Алису, задумчиво за ней наблюдало, делало поспешные выводы: у неё беда, она сошла с ума, потерялась, влюбилась, получила двойку. И только лишь Алиса казалась себе вполне адекватной девочкой. Она просто была счастлива. Пусть даже и выражение счастья на её синих глазах олицетворяло тоску и грусть, пело вдумчивые песни со cбившейся мелодией. То ли потому, что слуха у девочки не было, то ли из-за птиц невозможно было уловить лейтмотив. Не было ни слов, ни мелодии, лишь поющие и без конца повторяющиеся мысли:"Как хорошо. Как я люблю жизнь. Как она полна красок". Но даже любовь к жизни не всегда является взаимной.

Под большим раскидистым дубом сидела девочка. Ловила глазами шершней. Боялась. Но продолжала стойко разглядывать жужжанье в ожидании чуда. Чуда не происходило. Ах если бы их было двенадцать? Один большой дуб и двенадцать вокруг. Уютно. Чертова дюжина. Но это не так страшно, как шершни.

Я пока не знаю, что писать. Но ясно одно: моим лучшим вдохновением служит апатия. Рассказ не за горами.

Белая Пешка (Алиса) начинает и становится Королевой в одиннадцать ходов.