Сегодня шел красивый, пушистый снег, ветер его относил прямиком о лобовое стекло и мне все казалось, что снежинки будто играют наперегонки - кто кого? - некоторые из них, те, которые оставались на земле, вращались тонкими белыми змейками под колесами автомобилей, словно живые. Мне показалось это очень красивым. Впрочем, мне все сегодня казалось очень красивым. Даже густой дым заводов, теряющийся среди виднеющейся вдалеке огромной, похожей на гору, туче. Вино было чертовским вкусным, таяло во рту целым букетом разных, на удачу преимущественно сладких, ощущений. Даже кутья в этом году на мой взгляд удалась. До этого выглядывала первую звезду и вместо её увидела самолет - яркий светлячок, быстро передвигающийся стремительно темнеющим небом, выдался мне вдруг самой прекрасной картиной на свете и я едва было не рассмеялась, так просто, от счастья. И потом, мне улыбнулся ребенок. Мальчик лет пяти - огромные карие глаза, ежик светлых волос на голове - я нечаянно встретилась с ним взглядом и он широко-широко заулыбался, немного шаловливо. Судя по тому что он при этом отвлекся от одного увлекательного занятия под названием, втихомолку, пока родители и продавцы не видят, разбросаю ка я искусственный снег с витрины, он тот еще проказник. Люблю детей, по крайней мере на расстоянии. Достаточно встретиться с ними глазами, чтобы они заулыбались тебе а то и решили стать твоим другом. Особенно очаровательны в этом плане мальчики. Улыбнешься им в ответ - и буквально видишь как они от этого загораются все желанием что-то эдакое тебе показать, рассказать, при тебе напроказничать мб или громко раскричаться, расхохотаться, все для того чтобы привлечь твое внимание да запомниться тебе. А своими хитрыми-невинными глазками при этом наблюдают исподтишка уж конечно, как ты реагируешь. Чем шире ты принимаешься им улыбаться, тем больше они загораются идеей что-то эдакое при тебе вытворить. Один гномик недавно рисовал мне на запотевшем окне маршрутки снежинки, сегодняшний, правда, далеко не столь безобидным образом все же запустил в меня пригоршней искусственного снега, дурачась и хихикая. Иногда мне становится грустно даже оттого насколько этим детям, по видимому, не хватает внимания. То ли оно просто те еще нахальные маленькие проказники? Помнится, когда я была маленькой, я боялась сказать всем, кто был старше меня, слово, даже тогда когда мама отвешивала мне подзатыльник, напоминая таким образом о необходимости сказать "здрасте". Сделать последнее было, тем не менее, миссией невыполнимой. Мне бы и в голову не пришло приставать ко взрослой тете или даже ребенку постарше. Может быть, это со мной что было не так. Как бы оно ни было, дети, в том числе и избалованные и проказники, на расстоянии очаровательны, тем более, когда улыбаются. Я чувствовала себя счастливой сегодня и все задавалась вопросом, как же я могу хотеть умереть, если в мире есть очаровательные дети, звезды, самолеты, чертовски вкусная еда и напитки, пушистый снег или приятно-колючий ветер, чей-то запредельно красивый голос в моих наушниках, гениальная музыка в принципе и другие произведения искусства.
Потом я правда вернулась домой и стала смотреть в потолок. По привычке закрыв глаза я представила как выпиваю залпом все таблетки которые у меня есть. Эти мысли никуда не деваются, сколько бы ты на уровне ощущений не наслаждался всем тем, что жизнь может тебе предоставить, когда наконец отвратительнейший приступ мигрени, что растянулся было на трое суток, тебя отпустил. Лучик заходящего солнца, нечаянно проскользнувший ко мне в комнату, все еще прекрасен, точно редкое золото, разлившееся подоконником, но уже вызывает тошноту. Все это так бессмысленно, если подумать. Красота, я имею в виду. В ней есть что-то мучительное даже, в её этой отчужденности и бессмысленности и неуловимости. И в конце концов, правда, что она меняет, разве она что-то на самом деле меняет. Я из-за неё чувствую какое-то мимолетное счастье, но потом сама же с себя по этому поводу удивляюсь. Ведь в действительно оно правда ничего не меняет. И это гадкое уродливое отвратительное, все еще со мной, живет в глубине души и всегда готово вернуться, выбить из колеи, как оно всегда это делает. Вряд ли оно когда бы то ни было полностью оставляет меня. Возможно, некоторые люди принципиально не приспособлены к жизни. И какой смысл мучить себя и других, я пожалуй никогда не пойму.

Самое страшное, это понимать, что прошло 4 года, а ты в сущности не поменялся. Мне теперь 19 - страшно сказать, страшно даже подумать! - некогда мне казалось, что в таком возрасте я стану уже совсем взрослой, но, конечно, не тут то было. Сейчас мне 19, но во мне живет тот ребенок, каким я была в свои 15, 14, 13...5. Конечно, днем живешь в святой уверенности, что ты-де уже взрослый и должен соответствовать, почему ты стараешься, соответствовать, но наступает ночь, которая, безжалостная, дает тебе понять собой, кто ты на самом деле, до сих пор, несмотря на все свои жалкие, на деле, попытки, упорядочить себя среди бела дня. Некоторые вещи внутри тебя никогда не будут упорядочены, потому как по твоим углам будет прятаться стыдливый подросток - навсегда - и пугливое дите и кто угодно еще, кем ты когда бы то ни было успел побывать - робкой стеснительной девушкой, развратной бесстыдницей, чувствительной ранимой трогательной или бесчувственной последней сукой - когда то я успела побывать всем этим, и все это живет во мне до сих пор. Может быть это я просто псих, но я сомневаюсь, мне кажется нас всех изнутри порой слишком много. Но самое страшное, что да, ничего не меняется. Просто гирь на сердце становится все больше и больше, али старые становятся с годами тяжелее. Конечно, со временем качаешь мускулы, дабы их на себе носить то, но в любом случае ты не железный и жизнь как ни крути сгибает тебя все сильнее с каждым годом.
А может, адекватные люди все таки растут.
Жаль, что я к ним не принадлежу.
Мне кажется, что с возрастом я лишь себя уничтожаю своеобразно, свою личность, за всеми своими бесконечными попытками стать кем-то, сделать из себя кого-то, которые, уж конечно, бесполезны. Я часто думаю о том, как здорово было бы это закончить, в смысле жизнь. Малодушно, но правда. Эта мысль живет во мне фоновым выбором, просыпается внезапными всплесками разной интенсивности, когда у меня очень болит голова (она у меня часто болит, очень) когда приходится самой просыпаться по утрам а желания нет (почти всегда) когда у меня на носу что-то вроде сложного экзамена который мне невыносимо страшно провалить в 3 раз (а чем страшнее мне тем, я знаю, большая вероятность того что я снова провалю его, хотя вероятность итак почти 100 процентов). Это глупо я знаю, но как же мне бы хотелось сбежать от себя от своих мелочных проблем. Просто порезать себе вены, просто выпрыгнуть из окна. Представлять что-то в этом роде а затем то, что меня нет, сладко по-своему. Жаль, что все мои фантазии заканчиваются горьким вздохом на тему что нет, увы, я не способна на это, я слишком труслива.
Смерть соблазнительна, но я слишком - слишком - слабая для неё. Поэтому приходится жить, влачить свое убогое существование. Тащить на себе свои гири. Дышать чужим воздухом. Отравлять его другим. Приходится.
Что ж, у каждого из нас свой крест.
А в сущности, ничего не меняется все также. И 4 года назад мне не хотелось жить, я такой человек. Наказание для себя и окружающих.
Мне вот что не дает покоя. Почему люди верят в то, что, например, наркомания и алкоголизм - это выбор человека и бог с ними, пропащими такими, хотя это собственно выбор медленного самоубийства, при том, что выбор мгновенного люди (по крайней мере мне так кажется) не уважают - самоубийц пытаются отговорить, спасти и все в таком роде - почему так? На самом деле ведь людей итак слишком много, а если человек не приспособлен к жизни и жизнь для него и его близких (по его вине) мучительна, отчего бы его не отпустить? "Доброта" человеческая простирается до фразы "тебе стоит измениться и стать лучше". Годдэмит. От этой фразы мне окончательно хочется умереть и может так и надо, впрочем.