Все уличные звуки доносятся до меня как из другого мира, потому что я не верю в то, что этот – реальный. Кто-то здесь когда-то жил и придумал мотоциклы, а кому-то здесь даже сейчас весело, а кто-то сейчас сидит где-нибудь в Лос-Анжелесе и зарабатывает деньги. Через двадцать лет умрет от сердечного приступа, конечно. Я не знаю, какой мне быть, и поэтому я стала хотеть быть такой же. Это «делать то, что нравится» стало сказкой про белого бычка, потому что идиотизм – делать, когда никому не нужно. Я не знаю, что мне сделать, чтобы проснуться однажды как героиня Веры Алентовой, надеть дорогой костюм и отправиться на работу, где меня все знают и уважают, и чтобы можно было не улыбаться больше потому, что так принято, чтобы это было больше не необходимо… Я всегда смеялась над таким видом бессмертия, ведь это фикция, но теперь я не знаю, что есть важнее и есть ли иные опции в этом мире, который вот уже почти век как не мир Сизифов, Калигул и докторов Риэ, а какой-то мир глобализации, где тебя просто не видно на этом глобусе. Наверное, я подсознательно всегда была уверена в том, что мое, в общем-то, отчаянное положение дает мне фору, дополнительные возможности, это ощущение всюду открытых дверей давало мне чувствовать себя уникальной, и я никогда не страдала. И почему-то только недавно началось это стучание по клюву – ну как недавно, когда я выросла. Только сейчас появилось реальное понимание, что нет никакой справедливости, есть только заброшенность, пустая, полая. А всего страшнее – есть одиночество или иногда не-одиночество. Вот и вся классификация. Печально осознавать, что мое чувство исключительности было лишь детским заблуждением. Я все стремлюсь куда-то, к этим людям, которым до лампочки мои старания, которые, не задумываясь, могут взмахнуть рукой и отсечь чертов клюв, разросшийся неподобающе сильно, как гриб поганка. Банальный бессвязный текст, каких тысячи наводняют Интернет и дают почувствовать себя уникальными тысячам пользователей – вот оно: уже никто не чувствует себя собой, столько людей, что бесконечно просто потеряться, слететь с орбиты, улететь в открытый космос и не быть найденным уже ни собой, ни кем-то другим. Глобализация, интернетизация, технизация… Мы говорим все эти слова, чтобы не показаться глупыми – мол, вот он, отсталый человек, не глобализируется, не интегрируется. Счастливый Сартр, да его бы тут тошнило каждый день, в этом самом нереальном из всех миров. Это просто шоу Трумана, только кроме него ничего нет. Каждый по жизни выступает одновременно и Труманом, и режиссером шоу, отсекая другим десятки возможностей быть счастливым. Я прошла через абсолютное отрицание всех общественных ценностей, чтобы опять прийти к этому собачьему вилянию хвостом перед теми, кто уже чего-то добился. Этот отвратительный конформизм, и главное – ладно еще, если бы он что-то приносил, а то ведь они только издеваются, играют как кошка с мышью: ну ты постарайся, покажи нам шоу, но мы уже знаем финал. Финал – не твоего ума дело. А у меня в голове сейчас только одна строчка крутится – you`re lost little girl…