Гуд ньюз эвриван. В субботу Титоренко играл Клавдия и был, судя по фотографии, преступно хорош. Ему даже парик не нахлобучили, оставили при своих благородных сединах. Как было бы прекрасно, если бы его оставили в очередь с Клементьевым, я б даже еще раз сходила, а Белякович и у себя может поиграть. Вообще у них ужасно интересные заместители почему-то отсутствующего Клементьева: сначала Галкин-Пилат, теперь вот Титоренко.
Бэд ньюз эвриван. Моего вожделенного октябрьского "Грибного царя" заменили на "Как боги". Не то чтобы я расстроилась до слез, но так не хочется опять на Хатникова смотреть :с
* * *
25 things that would happen if book lovers ruled the world
"There would be a special lane on walking tracks just for readers" - очень актуально для меня, с огромным трудом отрывающей глаза от поляковского "Гипсового трубача".
Еще очень мило и тоже в струю про годную отмазку, мол, опоздал потому, что до утра читал. Юрий Михалыч, я смотрю на вас с нежной укоризной.
* * *
Каждая буква, вышедшая из-под пальцев Геймана, бесценна. Я читаю его интродукции с не меньшим, а иногда и с большим трепетом, чем собственно произведения.
One describes a tale best by telling the tale. You see? The way one describes the story, to oneself or to the world, is by telling the story. It is a balancing act and it is a dream. The more accurate the map, the more it resembles the territory. The most accurate map possible would be the territory, and thus would be perfectly accurate and perfectly useless.
//"Fragile Things. Introduction. The Mapmaker"
The bears go upstairs hesitantly,
their house now feels desecrated. They realize
what locks are for. They reach the bedroom.
"Someone's been sleeping in my bed."
And here I hesitate, echoes of old jokes,
soft-core cartoons, crude headlines, in my head.
One day your mouth will curl at that line.
A loss of interest, later, innocence.
Innocence, as if it were a commodity.
"And if I could," my father wrote to me,
huge as a bear himself, when I was younger,
"I would dower you with experience,
without experience,"
and I, in my turn, would pass that on to you.
But we make our own mistakes. We sleep
unwisely.
The repetition echoes down the years.
<...>
We owe it to each other to tell stories.
These days my sympathy's with Father Bear.
Before I leave my house I lock the door,
and check each bed and chair on my return.
Again.
Again.
Again.
//"Locks"
