"Отважная"вторая книга серии

"Говорили, что видеоигры вредны, потому что приучают равнодушно относиться к смерти, и размазанные по экрану внутренности воспринимаются как знак своего успеха. В эту минуту Вэл решила, что настоящий минус игр – это то, что игроку положено перепробовать все. Если видишь пещеру, ты в нее заходишь. Если встречается таинственный незнакомец, ты с ним заговариваешь. Если попадается карта, ты следуешь по маршруту. Но в играх у тебя сто миллионов миллиардов жизней, а у Вэл была всего одна."

******
"Стоит ли слишком далеко уходить, чтобы потом все равно вернуться?"

"«Когда мужчина говорит тебе, что причинит боль, верь этому. Они всегда предостерегают и говорят правду»."

******
"– Как оно действует – волшебство? Как ты берешь обычные вещи и превращаешь их в волшебные?
Он бросил на нее пристальный взгляд, а потом снова принялся нарезать коричневую плитку.
– По-твоему, я это делаю?
– А разве нет?
– Я ничего не делаю волшебным, – сказал он. – Я мог бы, наверное, но в небольших количествах и без особой действенной силы. Это мне не по силам. Это не по силам почти никому, за исключением высокого лорда или леди фейри. – Тут он обвел рукой свой рабочий стол. – Эти вещи – затвердевшие кусочки старой жвачки, разнообразные обертки и банки, окрашенные помадой сигаретные окурки – уже волшебные. Такими их сделали люди. – Он поднял серебряную обертку из-под жвачки. – Вот зеркало, которое никогда не разбивается. – Он взял салфетку, на которой отпечатался напомаженный рот. – Поцелуй, который никогда не кончается. Сигарета. Это дыхание мужчины."
******
"Фейри… Мы ни в чем не знаем меры. Когда любим, мы – сама любовь. "


"– У меня есть еще одна дочь?
Вэл села на подлокотник кресла и наклонилась к нему, понизив голос до шепота:
– Она – символ впечатляющего бардака, которым был твой первый брак. Каждый раз, когда видишь, какая она взрослая, ты вспоминаешь, какой старый. Дочь заставляет тебя испытывать неясную вину, типа, тебе следовало бы знать, каким видом спорта она занимается или как зовут ее лучшую подругу. Но ты не хочешь знать все эти вещи. Если бы ты знал, то тебе не удавалось бы о ней забывать."


"Ярость не превращает тебя в отличного бойца – она делает тебя неуравновешенной"


"– Мне просто холодно, – тихо проговорила она.
В последнее время девушка все время мерзла, но стояла зима, так что, наверное, это не было странно.
– Холодно? – откликнулся Равус.
Он взял ее руку и начал растирать ладонями, напряженно глядя на них.
– Лучше? – недоверчиво спросил он.
Вэл стало жарко, даже сквозь ткань рубашки его прикосновение одновременно успокаивало и возбуждало. Не задумываясь, она подалась к нему. Его ноги раздвинулись, и грубая черная ткань зашуршала по джинсам Вэл, когда она придвинулась еще ближе.
Полузакрыв глаза, тролль слез со стола. Их тела соприкасались, он продолжал держать ее за руки. "


"Как она могла не догадаться о том, что хочет этого, когда теперь ей не хотелось ничего иного?"


"...Вдруг чьи-то пальцы сомкнулись у нее на горле, и низкий хриплый голос проговорил тихо рядом с ее ухом:
– И на что теперь годится все твое обучение?
– Равус? – спросила Вэл, хотя узнала его голос.
Незнакомый фейри поспешно исчез, но Равус продолжал обхватывать пальцами ее шею..
– Здесь опасно. Тебе следовало быть осторожнее. А сейчас я хочу, чтобы ты попыталась высвободиться.
– Ты же не учил меня… – начала она, но тут же замолчала, устыдившись того, что ее слова звучали как нытье.
Он учил ее сейчас. Ведь он же дал ей время подумать, какие приемы можно применить. И он не душил ее. Он давал ей время, чтобы победить.
Вэл расслабилась, прижимаясь спиной к его груди и с силой вдавливая в него бедра. От неожиданности он разжал руку – и Вэл освободилась. Равус схватил ее за плечо, но она повернулась и прижалась губами к его губам.
Губы тролля оказались шершавыми и обветренными. Она почувствовала, как его клыки вонзились ей в нижнюю губу. Равус издал низкий гортанный возглас и закрыл глаза. Его рот открылся под ее губами. От запаха холодного влажного камня у нее закружилась голова. Один поцелуй перешел в другой, и все было безупречно, совершенно правильно и реально.
Он резко отстранился и повернул голову, чтобы не смотреть на нее.
– Действенно, – проговорил тролль."


"– Мы оба знаем, что я чудовище.
– Неправда…
– Тебе не к лицу прикрывать гнилое мясо медом. Я знаю, что я такое. Чего ты хочешь от чудовища?
– Все, – серьезно ответила Вэл. – Мне очень жаль, что я тебя поцеловала: это было эгоистично и расстроило тебя, но не требуй, чтобы я притворилась, будто мне этого не хотелось.
Тролль растерянно смотрел, как девушка делает шаг к нему.
– Я не очень-то умею объяснять, – сказала она. – Но я считаю, что у тебя красивые глаза. Мне нравится, что в них золото. Мне нравится, что они не похожи на мои. Свои я вижу все время, и они мне надоели.
Он коротко хохотнул, но не сдвинулся с места.
Вэл подняла руку и дотронулась до его бледно-зеленой щеки.
– Мне нравится все, что делает тебя чудовищем.
Его длинные пальцы погрузились в розовато-оранжевую щетину ее волос, когтистые ногти осторожно легли ей на кожу.
– Я боюсь, что все, к чему я прикасаюсь, портится.
– Я не боюсь испортиться, – заявила Вэл. Уголок рта Равуса чуть приподнялся. "


" Воображаемая проблема нуждается в воображаемом решении."


"Ударьте по стеклу – и оно не проживет и секунды, берегите его – оно проживет века.
Г. К. Честертон. «Ортодоксия»" (эпиграф к одной из глав)


"– Вы оба… вы оба меня спасли?
– Вот еще, – сказал Луис. – Ты говоришь так, словно считаешь, будто Вэл было трудно явиться к Зимнему Двору, заключить сделку с Ройбеном, вызвать Мабри на поединок, отвоевать твое сердце, а потом вернуться сюда в час пик."


"– Я знаю, что плохо вел себя по отношению к тебе.
Он отвел взгляд в сторону, на доски пола и собственную засохшую кровь, а Вэл подумала, до чего странно: иногда тролль кажется на сотни лет старше ее, а иногда – нисколько не старше.
– То, что сказала Мабри, ранило больнее, чем я ожидал. Я легко поверил, что твои поцелуи были фальшивыми.
– Ты не думал, что действительно нравишься мне? – изумленно спросила Вэл. – А сейчас ты понимаешь, что ты мне нравишься?
Равус повернулся к ней, и на его лице была написана неуверенность.
– Ты затратила много сил, чтобы этот разговор состоялся, но… я не хочу толковать это так, как подсказывают мои надежды.
Вэл вытянулась рядом с ним и положила голову ему на плечо.
– А какие у тебя надежды?
Равус притянул ее к себе, стараясь не дотронуться до ран, и обнял.
– Я надеюсь, что твои чувства ко мне таковы, как и мои к тебе, – ответил он.
– И что это за чувства? – спросила она, приблизив губы к его щеке и ощущая солоноватую кожу.
– Сегодня ты держала в руках мое сердце, – произнес он. – Но у меня уже очень давно появилось чувство, что ты носишь его с собой.
Она улыбнулась и позволила глазам закрыться. Они лежали рядом в комнате под мостом, а городские огни горели за окнами, словно небо, полное падающих звезд. И они тихо скользнули в сон."


"– Ладно, ладно, уже читаю. – Вэл развернула бумагу. – Тут сказано: «Пожалуйста, встреть меня сегодня вечером у качелей позади твоей школы. Мне нужно кое-что тебе вручить».
– А откуда он знает, что в школе есть качели?
Рут села. Вид у нее был озадаченный. Вэл пожала плечами:
– Может, ему ворона рассказала.
– Как ты думаешь, что он собирается тебе дать? – спросила Рут. – Немного горячей любви тролля?
– Ах ты, нахалка! Как ты можешь говорить такие гадости!
Вэл с визгом бросила в Рут пачку бумаг, окончательно перепутав реферат. А потом она ухмыльнулась.
– Ну, что бы это ни было, я не собираюсь знакомить с мамой его.
Теперь настала очередь Рут возмущенно визжать."