Вместо того чтобы заниматься творчеством, я вынужден проводить время в постоянном движении в никуда. Я должен работать журналистом в престижном издании, чтобы создавать себе имидж успешного раздолбая. Я пишу пафосные статьи, воспевающие жизнь пластилиновых людей, освещаю мероприятия для конченых ублюдков, беру деньги от напыщенного и самовлюбленного быдла, которое хочет, чтобы о произведенном им дерьме узнал весь мир. Я делаю пустые интервью с персонажами, все достоинства которых состоят в том, что они в свое время удачно продали несовершеннолетних дочерей сутенеру, в свою очередь, еще более удачно перепродавшему их олигарху из первой десятки «Форбс». Персонажи могут часами рассказывать, как добиться успеха и стать на них похожим: как трахнуться с известным продюсером, отсосать у модного дилера или вступить в какую-нибудь лажовую партию. Я пишу дерьмовые статьи, оплаченные дерьмовыми людьми, чтобы вся остальная дерьмовая публика дрочила на них и спрашивала себя — достаточное ли я дерьмо, чтобы стать героем журнала? Кругом одно дерьмо — это я и называю говножурналистикой. Проблема в том, что пишу я неплохо, и это временами делает мою жизнь непереносимой. В войну журналисты, «с лейкой и блокнотом», делали талантливые репортажи, ползая на переднем краю под пулями. Нынешние журналисты — тоже на переднем краю: у фуршетного стола, с вилкой и подносом. Да, единственное, что нас роднит с военными журналистами, — это ползание. Правда, мы ползаем в основном в заказанных не нами VIP-ложах ночных клубов, рискуя схлопотать от охранника, если снимешь его босса в обнимку со шлюхами. Клуб «Рай» — наш передний край. Ха-ха-ха! Так смешно, что блевать тянет...( С. Минаев "The тёлки")