Через 3 дня у меня первый гос. экзамен, но мне все равно. Так что читаем фанфик!

Каору и Тошия вышли из странной лаборатории и направились в противоположную сторону от лестницы. Жидкость на полу уже почти просохла, только самая поверхность еще влажно блестела. Приходилось передвигаться осторожно: соприкоснуться телом с этой жижей никто не хотел. Неожиданно перед ними выросла огромная арка. До этого все дверные проемы были такими маленькими, а эта уходила ввысь метра на три, что для японцев, привыкших к скромности и компактности, было очень впечатляюще. Рядом стояли снятые с петель створки железной кованой двери. Музыканты вошли в огромный зал, который, несомненно, был банкетным. Посередине – довольно крупный стол, застеленный когда-то белой, но сейчас запылившейся скатертью. На нем стояли серебряные столовые приборы, тоже занесенные налетом древности. Окна были высокие, штор на них не было, зато состояли они из цветного стекла, с помощью которого на каждом из них были изображены разнообразные драконы: извивающий в воздухе, с красной кожей, голубой, парящий в небесах, зеленый в пылу битвы, юркий мерцающий, величественный белый, - целая галерея произведений искусства. «Эй, Као! – крикнул Тото откуда-то из середины зала, - здесь канделябры с красными свечами на столе!». «Отлично, возьми одну, а я соскребу немного ржавчины с двери». Тошия быстро выполнил задание, засунув одну из изрядно потемневших и сколовшихся свечей в карман. В этот момент он почувствовал необъяснимую боль в районе бедра. Как легкий толчок изнутри. Затем тот же симптом повторился с другой стороны. Он решил вернуться к лидеру и сообщить ему об этом. Каору тем временем возился с дверью, собирая в колбу ее испорченные временем частицы. «Каору, - раздался голос у него за спиной, - у тебя все руки черные». От тихого испуганного голоса Тошии ему стало не по себе, он медленно опустил руку. Перед его взором предстала абсолютно черная субстанция, от чего его сердце будто подпрыгнуло и часто забилось где-то в глубине груди. «Кажется, со мной это уже не в первый раз, - повернулся он к басисту, - а ты почему такой бледный?». «Да, я смутно помню, эти ощущения уже были, - схватился Тошия выше бедра, - нам надо спешить, Каору, - без тени шутки сказал он». Только в этот момент они заметили, что дом огласился тринадцатым ударом зловещих часов.

***

«Ну что, остались еще арфы?» - вопросительно посмотрел на Шинью Дай. «Да, видимо так. Судя по тексту песни, нам нужно искать какие-то произведения искусства с морями или пустынями…». Оба, не сговариваясь, пошли в направлении одного и того же коридора. Пришлось зайти достаточно далеко в темноту, чтобы привыкли глаза, и можно было разглядеть картины на стенах. К сожалению, сюжеты их были посвящены весенней зелени и светским прогулкам, которые, очевидно, имели место в 18 веке. Ребята поняли, что там им делать нечего и, выйдя в более светлый зал, нырнули во тьму следующего коридора. Они не сразу поняли, что это такое расположилось на стенах. Затем силуэты прояснились. «Это часы…Песочные…» - прошептал Шинья. Дай был уже где-то в конце коридора. Ударник подошел к противоположной стене – на ней был изображен портрет девушки, несущей на плече корзину с фруктами. Неожиданно из темноты вынырнул Дайске, так что Шинья вздрогнул и схватил его за руку. «Их всего 13» – заявил Дай. «Кого тринадцать?» – не сообразил Шинья. «Часов же, часов!» - ответил гитарист. Тут оба услышали вдалеке отголоски боя часов. Рука ударника сначала застыла, а затем стала тщательно ощупывать кожу Дайске. «Что это? В темноте не видно…». Дай тоже взял Шинью за руку. «На ощупь странно… Как будто какой-то слой на коже…». «Надо поскорее справиться с заданием», - взволнованно и тихо сказал Шинья. «Ты прав, поспешим, - ответил Дай, - смотри, тут еще портреты…». «А часы двигаются?» - задал вопрос ударник, и попытался поднять прибор с постамента на стене. Часы легко поддались. «В таком случае, думаю, надо расположить их в соответствии с возрастом людей, изображенных на картинах» - уверенно предложил Дай. «По какому принципу? Сколько кому осталось?» - стал рассуждать Шинья. «Давай попробуем», - принял идею гитарист. По количеству песка срок оборота часов определить было не сложно, поэтому довольно быстро они были расположены в нужном порядке. Дверь в глубине коридора медленно и тихо уехала вверх. В комнате горел приглушенный желтый свет, стены и пол были будто из песка, у дальней стены стояла огромная статуя демона пустыни, разъяренно глядевшая выпуклыми черно-красными глазами на странников. В лапах демона расположилась небольшая арфа. «Надеюсь, эта не двигается» - улыбнулся Шинье Дай. Они осторожно подошли к изваянию, синхронно вцепились руками в инструмент и с силой рванули на себя. Арфу вытащить удалось, но при этом оба музыканта повалились на пол. Шинья поднял взгляд: «Смотри, глаза демона закрылись». «Они не закрылись, они выпали, - нашаривал что-то у подножия статуи Дай, - вот они». Он протянул Шинье руку. На ладони лежали два больших матовых обсидиана.

***

Дворик был небольшой, ничего примечательно на первый взгляд в нем не было: кое-где заросли деревьев и репейника, где-то просто поросшие травой участки земли. Кё немного еще побродил на свежем воздухе, наслаждаясь свободой, затем его внимание привлекла небольшая дверь, сделанная снаружи из железных витых прутьев. Изнутри проглядывало стекло, за ним тюль, почему-то покачивавшийся, хотя, естественно, в доме ветра быть не могло. «Наверное, сквозняк» - решил Кё. Войдя в дверь, он обнаружил коридор, на стенах которого тут и там блестели зеркала. Немного жуткая картина, особенно если мелено идти мимо них в темноте. Но Кё уже не первый раз встречался с зеркалами в этом доме, поэтому он относительно решительно пошел вперед. Проходя мимо одного из зеркал, он краем глаза заметил какую-то черную фигуру, промелькнувшую прежде, чем он увидел собственное отражение. Это было не очень приятно, но уходить он не собирался. В конце коридора он нашел зал, в котором начинали свой путь по дому Дай с Шиньей. Казалось, как и в коридоре, по всей комнате гулял необъяснимый ветер, раскачивая даже тяжелые шторы, которыми были задрапированы окна. Неожиданно зашипело и включилось давно молчавшее радио. Хриплый тонкий голос начал вещать: «В эфире передача «Час после Полуночи», оставайтесь с нами, еще несколько минут, и вы услышите интервью со специальными гостями…» Заиграла музыка, дуэт пианино и клавесина, который так наводит ужас на зрителей фильмов ужасов про вампиров». Кё немного скривился от таких новостей, и, решив, что делать здесь больше нечего, прошел обратно в коридор, на улицу. На обратном пути фигура в зеркале мелькала уже не один раз, позволяя убедиться в своем существовании. Не успел вокалист выйти на улицу, как услышал бой злосчастных часов. Почему-то оттого, что он стоял на месте, ему становилось жутко, поэтому он продолжил изучение дома уже в другом направлении. Пока он шел к двери, ведшей в органный зал, его сердце стало биться чаще, непонятное беспокойство нарастало. Дверь в зал опять была закрыта. Он дернул – не вышло. Кё все больше злился и волновался. Он с силой ударил по петлям – что-то в двери надломилось. С тринадцатыми ударом часов дверь, вырванная из стены, с глухим шлепком упала на траву сада.