Георгий САТАРОВ

        КОРРУПЦИЯ.  Отстраненно

     Предыдущую статью я закончил на том, что нам необходимо договориться об определении коррупции. Нетерпеливый читатель скажет: «Что там обсуждать!? И так все ясно! Коррупция — она и есть коррупция. Вы нам лучше скажите: в кого стрелять и из какого оружия». Так вот: я не только буду говорить об определении, но еще растяну этот «треп» на пару статей. 

     Тут надо понимать, что есть определения и определения. Я не буду обсуждать многочисленные определения, которые одно зло определяют через другое. Ну, вроде: «Коррупция — это злоупотребление служебными полномочиями, которое…». Таких определений множество, и они одинаково бесполезны. Ниже, когда мне понадобится сослаться на этот поток, я буду цитировать начальную часть таких определений: «Коррупция — это зло…». Я попытаюсь привести определение иного толка, которое будет полезно тем, что позволит вывести из него множество следствий. Одни из них будут уточнять природу коррупции, другие — наводить на идеи возможных методов ограничения коррупции. Нужно смириться с тем, что такое определение несколько сложнее, а потому я буду вынужден рассказывать о нем достаточно обстоятельно, чтобы оно стало понятно и превратилось в инструмент ваших собственных размышлений. Отсюда — две статьи. Одна — про само определение, вторая — про следствия из него. Коррупция — очень сложное социальное явление, а потому одним определением не может быть исчерпано его понимание. Поэтому обсуждение природы коррупции на этом не закончится, мы будем возвращаться к этому и при дальнейшем изложении.

     Если быть точным, то определение, которое я намерен сейчас предложить, описывает не столько коррупцию «вообще», сколько коррупционное поведение. Это определение возникло в рамках теоретической модели некоторых социальных отношений, которая разрабатывалась в институциональной экономике и экономической социологии, а на практике активно использовалось при анализе работы фирм. Ее называют принципал-агентская модель, нередко сокращенно — агентская модель.

     Первый персонаж этой модели — принципал. Если переводить этот термин с языка научного на язык бытовой, то это очень просто: начальник (хозяин, босс и т.п.). Принципала характеризует два ключевых свойства. Первое — наличие некоторых ресурсов, второе — наличие некоторых задач или целей, что в данном случае эквивалентно. Принципал хочет использовать свои ресурсы для решения своих задач.

     Рассмотрим, для примера, обычного купца. Его ресурсы — это товар, которым он располагает, торговые помещения, а задача — продать этот товар, по возможности, с большей для себя прибылью. Другой пример: руководитель ведомства, допустим — это министр внутренних дел. Его ресурсы — это, во-первых, властные полномочия, во-вторых — бюджетные средства, которые отпущены на функционирование его министерства. И перед ним стоят задачи. Есть задачи, поставленные ему кем-то другим, пока не будем обсуждать, кем: ну, например, обеспечение безопасности в стране (эту задачу можно рассматривать как внешнюю). У него могут быть внутренние задачи: ну, например, обеспечение эффективного функционирования министерства и так далее. Они могут дробиться на подзадачи: подбор кадров, безопасность на дорогах, повышение раскрываемости преступлений и т.п. То есть это может быть довольно широкий набор задач. 

     Но у принципала есть еще одно, чрезвычайно важное, свойство: принципал, как правило, не в состоянии самостоятельно распорядиться всеми своими ресурсами для решения всех своих задач. К примеру, нам невозможно себе представить, чтобы министр внутренних дел в одиночку решал задачи обеспечения безопасности в стране. А тот самый купец, у которого есть товар, который хочет его продать, тоже часто действует не в одиночку. Он нанимает приказчиков, которым он передает часть своих товаров. И ставит перед ними задачу торговать товарами по ценам, которые этот купец считает выгодными. 

     Итак, принципал для того, чтобы решать свои задачи, обращается к другому персонажу. Этот персонаж в нашей модели называется «агент». Опять же займемся переводом с научного языка на обыденный: если в обыденном языке мы принципала называли начальником, то агента разумно назвать подчиненным.

     В чем же состоят отношения между принципалом и агентом? Во-первых, принципал передает агенту часть своих ресурсов. Ну, например, министр внутренних дел часть своих полномочий может передавать заместителю, который отвечает за безопасность на дорогах. Одновременно он может ему передать и часть бюджетных ресурсов. Второе, что делает принципал — он ставит перед агентом задачу. В предыдущем примере министр внутренних дел говорит своему заместителю: «Значит так. Твоя задача — обеспечивать безопасность на дорогах, другими проблемами займутся другие заместители». И, наконец, принципал назначает агенту вознаграждение: часть своих ресурсов принципал тратит на то, чтобы отблагодарить агента, стимулировать его. Есть в этих отношениях и обратная связь: агент должен информировать принципала о том, как он решает поставленные перед ним, агентом, задачи и как он использует для этого ресурсы, которые принципал передал агенту. Схематично эти отношения между принципалом и агентом представлены на рисунке 1.
 

Рисунок 1. Ядро принципал-агентской модели

     Мы увидели ядро принципал-агентской модели, ее основную часть (мы ее потом, чуть позже, немножко расширим). Но, уже имея это ядро, эту минимальную часть модели, мы можем обсуждать некоторые ее фундаментальные, чрезвычайно важные, имеющие серьезные последствия свойства. Самое существенное — это несовершенство принципал-агентских отношений, которые можно анализировать в рамках модели. 

     Первое ключевое, самое важное свойство агентской модели, а стало быть, принципал-агентских отношений как таковых — это так называемая асимметрия информации. 

     Рассмотрим привычный нам всем бытовой пример. Вы живете в квартире, собственником которой, допустим, являетесь. Все, что расположено внутри квартиры — это ваш ресурс. Добавим к этому еще такой ваш ресурс, как деньги, зарплата, доход. Среди тех задач, которые стоят перед вами — поддержание этой квартиры в порядке. Теперь представим себе, что у вас прохудился бачок в туалете. Перед вами возникает задача этот дефект ликвидировать. Но вы не являетесь специалистом в сантехнике. А может быть, и являетесь, но вы работаете одновременно в какой-то крупной компании и, конечно, зарабатываете бешеные деньги. И вы прекрасно понимаете, что тот час, который вы потратите на ремонт бачка, вам гораздо выгоднее потратить на работу. Вам просто выгоднее нанять сантехника. Итак, к вам приходит сантехник и углубляется в недра вашего бачка. 

     Что при этом произошло? Вы вступили с сантехником в принципал-агентские отношения. Во-первых, вы ему передали часть своих полномочий: вы ему временно передали право распоряжаться принадлежащим вам бачком в туалете. Во-вторых, вы поставили перед ним задачу: привести бачок в нормальное состояние. Обе стороны подразумевают, что это произойдет не безвозмездно, а за некоторое вознаграждение. Наконец, он должен вас проинформировать, что же случилось с вашим бачком, что он предпринял, сколько это стоит и что получилось в результате ремонта.

     Дальше ситуация развивается следующим образом. Вы сидите у себя в кабинете и работаете, а слесарь находится в туалете и чинит ваш бачок. Следовательно, он знает, что произошло с бачком, а вы не знаете. Кроме того, он как профессионал знает, как привести бачок в нормальное состояние, а вы не знаете. Он как профессионал знает, сколько стоят запчасти, есть ли они в магазинах, есть ли они у него в чемоданчике, а вы не знаете. Короче говоря, мы наблюдаем в этом примере постоянное фундаментальное свойство принципал-агентских отношений: вы как принципал не знаете все подробности оперирования агентом той задачей, которую вы перед ним поставили. В данном случае, естественно, сантехник знает все про бачок и что с ним происходит, а вы не знаете.

     Что нередко возникает в этой ситуации? Через некоторое время, допустим, через час, затянув время, чтобы подчеркнуть тяжесть заболевания бачка, сантехник приходит к вам и говорит: «Хозяин, ситуация очень тяжелая. Значит, там есть такая, значит, фиговинка, восемь на двенадцать, которая определяет полностью жизнедеятельность бачка. Это очень редкая запчасть; в магазине ее практически не найти. Но вам повезло, у меня случайно осталась одна, для себя приберегал. Но для вас, так и быть, могу пожертвовать». 

     Вам все становится ясно: нужно, конечно, заплатить. И вы, естественно, ему платите. Конечно, у вас есть возможность ему не поверить, пойти в магазин и проверить, продается ли там эта фиговинка; купить ее самому, принести домой и еще раз вызвать сантехника. Но вы решаете, что дешевле ему заплатить, и пусть он уж починит этот бачок, и тем самым вы идете на дополнительные издержки. И происходит это только потому, что есть эта самая асимметрия информации: вы, принципал, не знаете всего о задаче, а он, агент — знает.

     Такое поведение агента, когда он, опираясь на асимметрию информации, пользуется предоставленными ему принципалом ресурсами не для того, чтобы оптимальным образом решать поставленную перед ним задачу, а в личных целях, называется «оппортунистическое поведение». 

     Но асимметрия информации — это еще далеко не единственный дефект принципал-агентских отношений. Давайте рассмотрим другие.

     Первое, принципал может неправильно выбрать агента для решения задачи. Например, вам нужно чинить бачок, а вы пригласили специалиста по настройке рояля, просто потому что он ваш знакомый и просил подработать — это ваши личные проблемы. И если за большое вознаграждение он согласится чинить бачок, то результат этой работы и издержки, связанные с этим (мало ли чего он там натворит) — это ваши проблемы: вы ошиблись в подборе агента.

     Дальше, вы могли бы неадекватным образом передать ему ресурс. Причем здесь может быть по-разному. Допустим, вы передаете сверху вниз властные полномочия, как это происходит во властных иерархиях — бюрократических и политических. Вы можете дать слишком много полномочий, и это может привести к негативным последствиям: избыток полномочий порождает соблазн воспользоваться этим. Вы можете передать слишком мало полномочий, и тогда агент не в состоянии будет решить поставленную перед ним задачу. Вы можете передать просто не те полномочия: вы можете, например, там, где нужны деньги, дать власть, а там, где нужна власть, дать деньги. Значит, это могут быть полномочия, не адекватные поставленной задаче. И это произойдет по вашей вине.

     Дальше, вы можете неадекватно назначить вознаграждение. Оно может быть слишком большое, и тогда вы несете неоправданные дополнительные издержки. Но вы можете заплатить слишком мало, и это подтолкнет агента к оппортунистическому поведению. 
Далее, принципал может неадекватно сформулировать задачу агенту, а это бывает очень часто. Например, вся советская экономика, не будучи рыночной, постоянно находилась в поисках постановки правильной задачи своим агентам. В централизованной экономике экономические задачи спускаются, как в бюрократической вертикали, сверху вниз. И от этого возникают проблемы. Например, плановые задания обычно искажали функционирование агентов экономики и не стимулировали ее развитие.

     Наконец, последний тип агентских издержек — это неграмотное использование принципалом информации, которую он получает от агента. Агент может слать ему адекватную информацию, но принципал может ей не пользоваться, или может прилагать самостоятельные усилия по ее искажению. Традиционный пример: свобода СМИ. Для нормальной, не дурной власти свободные СМИ — это канал обратной связи, которую можно использовать для того, чтобы понять, что происходит со страной. Значит, если власть этот канал не умеет использовать, то сама повышает издержки своего управления. Она не использует возможность для компенсации эффекта асимметрии информации.

     Итак, общий вывод можно сформулировать так. В природе не существует идеальных социальных институтов, идеальных социальных отношений, они все страдают некими дефектами, точно так же как не существует идеальных людей, идеальных животных или растений, идеальных механизмов. Отношения «принципал — агент», или отношения «начальник — подчиненный», тоже всегда не идеальны, и всегда существуют издержки в отношениях между принципалом и агентом, которые можно назвать издержками управления. Издержки — это дополнительные потери, которые несет принципал при решении своих управленческих задач. Есть два типа издержек (или потерь): потери, связанные с оппортунистическим поведением, стимулированным асимметрией информации, и издержки, связанные с несовершенством принципала, также создающие условия для оппортунистического поведения.

       И вот теперь я готов дать определение коррупционного поведения:

     Коррупционным поведением называется такая разновидность оппортунистического поведения агента, при котором последний использует переданные ему принципалом ресурсы не для решения задач принципала, а для решения своих собственных задач.

     Итак, агент изменяет задачам принципала; значит, первая сторона коррупции — это предательство; агент использует ресурсы принципала не для решения его задач, а для решения своих собственных задач, то есть он крадет ресурсы принципала. Итак, коррупция — это всегда предательство принципала и кража его ресурсов.

      КОРРУПЦИЯ.  Заинтересованно

     Что такое традиционный начальник? Это тот, кто считает, что он лучше всех. Поэтому ему никогда не придет в голову, что он неграмотно поставил задачу, что он непродуманно передал агенту ресурсы, что он не умеет использовать информацию и уменьшать ее асимметрию. И вознаграждение, им назначенное, он, конечно, полагает абсолютно правильным. (Я специально так начал эту статью: чтобы смысл первого абзаца был понятен только тем, кто прочитал предыдущую.) 

     Но, как правило, принципал рассматривает возможность коррупционного поведения агента. И (естественно, не в этих терминах) он желает снизить возможность такого поведения и для этого стремится уменьшить асимметрию информации. Короче говоря, он хочет больше знать об агенте — о том, как он решает задачу и как он тратит на это ресурсы, переданные ему принципалом. Что делает для этого принципал? Он вводит контроль над агентом! Итак, появляется еще один персонаж. Мы его назовем «агент контроля».

     Принципал находится с этим агентом контроля точно в таких же отношениях, как с обычным агентом, но только задачи он ему ставит специфические. Он, как и в общем случае, передает ему какие-то ресурсы (ну, допустим, властные ресурсы по контролю над агентом, может быть, по наказанию агента, если нужно), он ставит перед ним задачи, задачи контроля. Он дает ему вознаграждение, и он ждет от него обратной информации о поведении агента. Ниже на рисунке 2 мы видим, как агентская модель пополняется новым персонажем.

     Но нам понадобится еще один. Очень часто принципал ставит агенту задачу по взаимодействию с третьими лицами, не включенными непосредственно в систему отношений между принципалом и агентом. Поэтому мы должны ввести в модель еще одно лицо под названием клиент. Клиентами являются покупатели в лавке купца, где их обслуживает нанятый купцом приказчик. Водители на дорогах тоже клиенты, с которыми душевно общаются агенты-гаишники. Коррупционное поведение агентов часто реализуется именно в рамках взаимодействия с клиентами, попадающими в зависимость от агентов. В таких случаях говорят о коррупции в узком смысле слова или взяточничестве. Вот теперь взглянем на пополненную картину принципал-агентской модели.

 
Рисунок 2. Расширенная принципал-агентская модель

     Теперь давайте посмотрим, что из всего этого получается.

     Начнем с агентов контроля. Они ведь — точно такие же агенты, как те, кого они контролируют. Агенты контроля находятся с принципалом в тех же отношениях. И значит, отношения между принципалом и агентом контроля страдают всеми теми же проблемами, которые описывались выше. Например, наличествует все та же асимметрия информации. Агент контроля знает, что делает этот агент, которого ему положено контролировать, а принципал не знает. И агент контроля может воспользоваться этим незнанием, вступив в сговор с этим агентом против принципала. Как поступают в таких случаях принципалы? Правильно! Они вводят контроль над агентами контроля. Это было бы предметом водевиля, если бы уже не осуществилось в жизни. Примеры я приведу в следующих статьях. 

     Мы уже в состоянии сделать первый вывод: внутренний бюрократический контроль не решает проблему асимметрии информации и слабо влияет на предупреждение коррупции. Стандартные бюрократические подходы приводят только к росту издержек на контроль.

     Теперь рассмотрим с помощью нашей модели понятие, которое ознаменовало в России переход в третье тысячелетие, рывок, можно сказать. Вы, конечно, уже догадались. Это — вертикаль власти. Масштаб ресурсов некоторого принципала может быть так велик, а разнообразие задач столь необозримо, что принципал не только нанимает не одного, а нескольких агентов, но эти самые агенты сами становятся принципалами, нанимая несколько своих агентов. И те, в свою очередь, могут стать принципалами, в рамках своих ресурсов и задач, и нанять своих агентов. Так у министра есть агенты-заместители, у заместителей — агенты-начальники департаментов, у последних — начальники отделов, и так до самого последнего клерка. Министр является агентом Председателя Правительства, а тот — агентом президента (по нашей Конституции). Короче говоря, вертикаль эта может быть весьма многоступенной.

     Но что происходит в каждом звене? Мы сталкиваемся на каждом уровне с проявлением дефектов принципал-агентской модели, которые в совокупности неустранимы, как неустранимо трение. Аналогия тут вполне уместна. Как трение является неустранимой проблемой механических устройств (его можно только снизить), так дефекты принципал-агентской модели являются неустранимой проблемой управленческих структур, управленческим трением. И вот что важно: вертикальные бюрократические структуры умножают проблемы вертикали, повышают издержки на преодоление этих проблем и повышают вероятность коррупции. Если эту тенденцию продолжить, то вертикаль может достигнуть такого размера, что ее управленческая эффективность сведется к нулю. И более того, эта вертикаль превратится в гигантскую проблему для всего, что расположено вне ее. 

     Вы спросите: что делать? Вернемся к этой проблеме чуть позже. А сейчас — небольшое отступление. Почему принципал-агентская модель очень удобна для описания коррупции? Потому что часто рассматривают коррупцию, возникающую при взаимодействии агента и клиента. Но тогда не видно потерь, которые несет кто-то за пределами пары «агент — клиент». Мы рассматриваем дачу взятки и получение взятки: вот она коррупция! Но в чем проблема-то? Один дает, другой берет. Чего тут плохого? Что нам до этого? Мы видим это только тогда, когда используем принципал-агентскую модель, поскольку в ней коррупция — это обязательно кража ресурсов принципала и измена принципалу. То есть у коррупции всегда есть жертва, вот что очень важно понимать. Жертва — это тот, у кого украли ресурсы и кому изменили. Но что нам до какого-то принципала? — спросите вы.

     Для ответа пройдемся по вертикали не вниз, а вверх. Мы уже начинали это делать выше, констатируя, что у принципала-министра есть принципал-премьер, а у того есть свой принципал — президент. Но в нашей Конституции и у президента есть принципал — это народ, который его избирает. А есть ли принципал у народа? По третьей статье Конституции — нет. Народ и есть верховный принципал. 
Теперь еще раз пройдемся вверх по вертикали, но уже держа в памяти один коррупционный поступок одного несчастного дорожного инспектора. По нашему определению он изменил целям своего принципала и украл его ресурсы, но тот получил ресурсы и цели от своего принципала, а тот — у своего и так далее, пока мы в поисках окончательной жертвы не доберемся до верхушки и не упремся в верховного принципала — в народ. Таким образом, мы получаем важное следствие из нашего определения (верного для демократической формы правления, конечно, или хотя бы продекларированной в качестве таковой):

     У любого коррупционного преступления существует конечная жертва, несущая потери от коррупции; она всегда одна и та же. Эта жертва — НАРОД СТРАНЫ.

     И комментарий для непонятливых. Любое должностное лицо получает как минимум два типа ресурсов: материальные и властные. Начальным источником этих ресурсов является народ, передающий часть своей власти с помощью выборов своим агентам и часть своих материальных богатств с помощью налогов и других отчислений. Других источников ресурсов у власти нет и быть не может. Если они вдруг откуда-то взялись помимо верховного принципала-народа — ищите коррупцию. Разговор же о потерях от коррупции я хотел бы отложить до следующих статей, уж слишком это важная тема. Поэтому вернемся к нашей модели и следствиям из нее.

     Из того, что уже было сформулировано, вытекает один интересный факт. Каждый из нас — граждан страны — с точки зрения принципал-агентской модели выступает в двух ролях (если мы не чиновники, конечно): мы все часть верховного принципала, когда мы идем голосовать — делать наш осмысленный и важный выбор агентов для реализации наших целей; и мы все являемся клиентами каких-либо агентов, когда решаем свои проблемы с представителями государства на дороге, при оформлении пенсии, в государственной поликлинике и т.д., и т.п. В идеале модель, представленная на рисунке 3, должна быть дополнена еще одним штрихом, который представлен на следующем рисунке.

 
Рисунок 3. Принципал-агентская модель с обратной связью

     Диаграмма на рисунке 3 дополняет предшествующую диаграмму стрелкой-дугой, которая идет от клиента к принципалу. Она представляет информацию, которая может идти от клиента принципалу. Эта информация может способствовать снижению асимметрии информации и препятствовать коррупции. Правда, для этого нужен принципал, заинтересованный во внебюрократической информации, и клиент, способный и желающий ее предоставлять. 

     Надо понимать диаграмму рисунка 3 в некотором обобщенном смысле. Клиент здесь должен мыслиться как гражданское общество; агент — бюрократия в целом; дуга со стрелкой, ведущая к принципалу — это независимые СМИ, являющиеся частью гражданского общества «по определению». А что касается принципала, то имеется два полезных толкования. Первое — это верховная власть. В таком варианте речь идет о взаимодействии между верховной властью и обществом, о готовности власти кооперироваться с гражданским обществом, в частности — для противодействия коррупции. При втором толковании верховный принципал — это само общество. Эта ситуация не так тривиальна. Она заставляет задуматься о самосознании общества, о его готовности воспринимать себя не только в качестве клиента власти, но и как ее принципала. Здесь обратная дуга со стрелкой на диаграмме рисунка 3 — ни что иное как это самосознание общества, готового реально смотреть на себя и на власть, рефлексировать по поводу своего опыта общения с властью и делать из него выводы. В том числе — и о необходимости смены своих агентов, как и о защите своего права на смену агентов. Именно такое общество способно участвовать в противодействии коррупции. 

     И последнее в этом сюжете: обратная стрелка на диаграмме рисунка 3 может мыслиться как внешний контроль над бюрократией-властью. Вдумайтесь: речь идет о единственном способе решения проблемы неэффективности внутреннего бюрократического контроля, предназначенного для снижения асимметрии информации и предотвращения коррупции. Только внешний контроль — заинтересованный контроль. Только верховный принципал — граждане — являются совокупными жертвами коррупции, а потому именно они должны быть заинтересованы в ее укрощении. Если они граждане.

     Я еще буду возвращаться к этой модели и следствиям из нее в других статьях; в одной этой статье всех их не исчерпать. Мне и так пришлось довольно бегло пройтись по следствиям, приведенным здесь. Но в заключение я не могу удержаться от того, чтобы рассказать еще об одном следствии. Напомню о приведенном выше сюжете про вертикаль власти: чем она длиннее, тем она неэффективнее, а значит — коррумпированнее. Есть один проверенный способ уменьшить этот негативный эффект — разрезать вертикаль по горизонтали. Именно для этого вводится разделение властей по вертикали. У нас это три уровня власти: федеральная, региональная и местное самоуправление. Власти эти избираются независимо друг от друга (как должно быть, а не как есть сейчас), они являются агентами одного и того же принципала — народа, располагая своими полномочиями и ресурсами. 

     Это все сложно для верховного принципала — столько агентов, и надо думать, кого выбирать, надо постоянно контролировать их. Конечно, проще присягнуть одному вождю и надеяться, что он все сделает за нас. И вертикаль выстроит, и коррупцию сам победит. Но тогда уж не обессудьте…

По материалам Ежедневного Журнала