«Когда я был дома мне всегда было уютно, тепло и хорошо. Любая вещь казалась надежной и нерушимой. А собственная жизнь была на столько устойчивой, что от спокойствия целыми днями можно было спать не обращая внимание на окружающеи события, или на людей вокруг. Но не от дома все это. Это собственное мировоззрение, мироощущение, только лишь. Стоило только уйти в лес, или в заброшенный дом или в еще какое-нибудь место, где столь же мало живых людей как и на кладбище и даже еще меньше. Все тут же менялось. Но всегда по-разному. Иногда мне казалось что мир прекрасен: и эти обгоревшие балки, и этот строительный мусор, и эти консервные банки на опушках в лесах. Иногда все вызывало отвращение, иногда накатывало непреодолимое ощущение опустошенности и тоски.

Это к ответу о том почему я для того что бы что-то писать всегда выбирал тот заброшенный трехэтажный дом, в котором некогда жили люди и который напоминал фильмы ужасов. В том доме было всего шесть квартир, по две или три комнаты. В Доме сохранилась старая мебель и даже какие-то вещи. Входя в него можно было испугаться что дом был каким-то образом привезен из Чернобыля, и что до сих пор можно получить облучение. Там стоял очень красивый письменный стол, а внутри огромная стопка бумаги, старой и пожелтевшей. От нее пахло стариной. Не могу себе представить как можно было бросить такую красоту, этот стол я бы обязательно увез с собой.

Сам не знаю почему, но я не считаю себя человеком имеющим право поступать с этим столом так как захочу. Он хранит в себе красивую и немного грустную историю я в этом уверен. Но что случилось я так никогда наверное и не узнаю. О некоторых вещах можно много чего рассказать, но об этом столе нельзя сказать что-либо с полной уверенностью, как например кому он принадлежал, и сколько человек вокруг него ходило, какие бумаги на нем подписывали и что либо еще...

Ощутив однажды жгучую потребность оказаться в одиночестве, в пустоте и подальше от людей, я снова отправился в Тот Дом. На пороге я сразу почувствовал боль в сердце - я его больше не увижу. Это был последний раз. Все было как обычно. Небо затянуло низкими облаками, так что пришлось зажигать принесенный электрический фонарь. Ветер завывал в пустых коридорах, и пытаясь напугать меня, он неожиданно хлопал оконными ставнями где-то этажом ниже.

Я достал из стола часть от пачки бумаги, и как обычно потянулся за сумкой в которой лежал запас ручек и карандашей. Но внезапно налетел неизвестно откуда взявшийся порыв ветра и все листы разлетелись по комнате. Все закончилось так же неожиданно как и началось. А на столе остался лежать небольшой конвертик, который по-видимому был спрятан среди кипы чистых листов...»