Цитата сообщения _Veronika_ игра,она бывает жестокой...

Ночь. Волшебная ночь. Темная комната. Игральный стол с зеленым сукном. Приглушенный красноватый свет. В комнате трое. За столом Мастер и Игрок. В тени Она. Ставки высоки. Мастер, в отличие от Игрока, человек не азартный и уравновешенный. Для него Игра – нонсенс, не вписывающийся в его концепцию мира. Игрок – другое. Для него Игра – смысл жизни. Он профессионал и абсолютно уверен в своей легкой победе. Внутри у него ликование и предвкушение. Общее в Игре у них пожалуй одно – шулерство неприемлемо. Битва везения и интеллекта. Мастер осознает риск. Глупый и недостойный. НО… Так вышло и Мастер поставил на кон много… очень много. Деньги, бизнес, честь, в конце концов. Игрок, уверенный в своей легкой победе, поставил на кон ЕЕ. Он не оговаривал этого с ней. Это вообще было спонтанное решение, решение в духе Игрока. Мастер мельком поднимает глаза на нее и… принимает ставку.

Мастер понимает, что при нескольких играх он ТОЧНО проиграет. И предлагает ОДНУ игру, минимизируя при этом умение Игрока и проверяя правильно ли он, Мастер, живет. Это большая проверка. Если он прав – он НЕ ДОЛЖЕН проиграть.

Начинается Игра. Абсолютно тихо. Только воздух дрожит от напряжения. Она находится в ступоре. Она не ожидала такого и, придя сюда, была уверена, что увидит очередного Неудачника, который выйдет никем. А Игрок, ее Игрок в очередной раз в ярком свете своей победы, подарит ей очередную ночь… И она будет улавливать все эманации его души… Она будет дарить ему себя, выполнять малейшие его прихоти. А завтра будет обычный день. И ночь останется на ней только воспоминанием, следами на коже и ощущением ровного тепла внутри, вместо пожара… Она внимательно приглядывается к Мастеру из своей темноты и вдруг понимает, что такого соперника у Игрока еще не было. Мастер целен. Мастер силен… От него исходит некая сила, которой хочется подчинится, слиться с ней, отдать всю себя… Она панически начинает боятся. Надо подойти к Игроку и заставить его отказаться от Игры… Все что угодно… кричать, умолять, обещать выполнить самые безумные его идеи. Но Игра началась и почему-то в ногах нет сил… Остается только смотреть на Них. У нее на лице поочередно отражаются отблески внутренних переживаний – гордость за своего Игрока, шок от его предложения, горькое ощущение предательства, осознание того, что она для Игрока всего лишь дорогая игрушка, которую можно поставить на кон…



МАСТЕР

Впервые Мастер обратил на нее внимание, когда Игрок назвал свою ставку. После этого он понял, что будет играть. Просто потому, что не должен Игрок владеть таким богатством. Он не понимает, что держит в руках. Да, он привык играть по-крупному. Да, он владел миллионами и спускал их на ветер за одну ночь. Но это не имеет ничего общего с широтой души. Это попытка получить еще более сильные эмоции. Это хуже, чем эгоизм. Это сродни наркотику. Он увидел в ЕЕ глазах шок и постепенное осознание предательства Игрока. А потом выбросил все из головы и сосредоточился на Игре.

В следующий раз он взглянул на нее после победы. Пустота. Ожидание. Шок. Он обнял ее за удивительно безвольные плечи и вывел из накуренной комнаты. На улице, перед машиной он сказал, что она может вернуться. Но это значит позор для Игрока. Он не сказал этого, но еще это значило бы, что он не принял предложенный Игроком выигрыш. Не посчитал его адекватным. Если бы она вернулась к Игроку – она была бы ему не нужна. Пустышка. Красивая оболочка. Правда в ее ответе он был уверен после того, как выходя из комнаты Она даже не взглянула в сторону своего бывшего мира.

Потом была дорога домой. Полная тишины и предчувствий. Есть большая разница между Женщиной одетой и раздетой. Одежда является преградой, образом, который человек хочет создать. Она – общественное лицо человека, представляющая миру то, каким бы он хотел быть, а не то, каков он есть на самом деле. Мастер гадал какова она за всей этой красивой мишурой. То ли она, что он подумал о ней. Он, чувствуя ее взгляды изподтишка, намеренно не смотрел на нее.

После того, как они зашли в дом и формальная часть договора с Игроком ею была выполнена, он предложил ей настоящий выбор. Она вольна уйти. Без условий. Без ограничений. Навсегда. Те отношения, которые он может ей дать предполагают полное Настоящее единение начал. Мужского и Женского. Они могут быть только добровольны. Впервые он посмотрел в ее глаза, осмотрел ее всю. Под его взглядом она опустила глаза.

Он впервые увидел ее ауру. Это было похоже на мерцающую хрустальную водяную сферу, подсвеченную изнутри голубым огнем. У нее был опыт, были мужчины. Много. Но ни один из них не смог ни напиться из этого источника ни загадить его. Большинство их просто не видело ее ауры, видя в ней Красивую самочку. И иногда ей самой казалось, что так и есть на самом деле. Но она быстро пресыщалась такими и выбрасывала их из своей жизни, как использованные презервативы. Были и такие, которые чувствовали, что перед ними не Самочка, но СОСУД. И они пробовали, но оболочка сосуда из хрусталя была им не по-зубам. Такие оставляли следы на оболочке, доставляя неосознанное чувство неоконченности, незавершенности… Таков был Игрок – суррогат настоящего. Яркий и талантливый, но… ненастоящий. А значит все это в прошлом. Все это не существенно. Более того, если никто не никогда не вскроет этот сосуд, то она скорее всего сойдет с ума… Сожжет сама себя. Мастеру показалось, что во время контакта взглядов она поняла, что если она останется, то будет принадлежать ему. Полностью. Навсегда. Вся.

Она, вместо ответа, опустилась перед ним на колени, по-настоящему признав Его право на Нее.

Потом были полотенца, которые он ей дал, что бы она могла привести себя в порядок, кухня, бесконечные сигареты и плеск воды из ванной. Когда он вошел в комнату, она спала, лежа на спине и накрывшись легким одеялом до подбородка. Он откинул одеяло и увидел всю. Он протянул руку… Рука легко преодолела хрустальную оболочку, окунулась в ауру и легла на губки ее лона. Он сжал руку и ее энергия хлынула в него водопадом, а взамен еще большим потоком в нее ринулся наконец водопад его энергии, смешиваясь, обновляя, заполняя ее всю…



ОНА или ЭТОТ СТРАННЫЙ ВЕЧЕР

Этим вечером она особенно тщательно собиралась. Долго сидела перед зеркалом, не спеша расчесывала волосы, приглаживая их почему-то так бережно, словно не просто делала прическу, а жалела и любила себя, как маленького ребенка. Она накрасила глаза и губы – не сильно, но очень внимательно, тщательно подбирая цвет под свое странное настроение. Возможно, она так старательно готовила себя к этому привычному вечеру, потому что ждала, чтобы произошло что-то необычное. Ей вдруг захотелось, чтобы кто-то чужой посмотрел на нее с откровенным желанием, и чтобы ее спутник заревновал, и потом их ночь прошла не так, как всегда. Или она делала себя красивой для того, чтобы привлечь то самое чудо, на которое она надеялась каждый день, а оно все никак не приходило…

Вообще-то, она даже убеждала себя, что оно уже с ней произошло. Еще бы. Многое из того, о чем она мечтала с подростковых, или даже - неосознанно – с детских лет, сбылось. Она нашла человека, который смог воплотить многие ее мечты в жизнь. Ну, или почти смог.

Каждый день, приходя домой, весело обнимая ее, он говорил ей: «Ты моя рабыня». И ей нравилось это слышать. Ей нравились руки, которые страстно хватали ее за волосы во время секса – потому что ей не хватало простых поглаживаний. Ей нравилось, что она не имела права выйти из дома, не спросив его разрешения, потому что в этом ограничении свободы она видела его безраздельное внимание к себе. Ей нравилось, что за какие-то провинности, отдельные из которых она совершала намеренно, она могла быть тут же отшлепана, или наказана через время, ночью, хлесткой плетью или тем, что ее надолго приковывали цепью к кровати или прямо на полу, к ножкам той же кровати. Она сама вынуждала его делать это. Потому что очень хотела видеть во всех этих действиях всего один мотив – огромную, дикую, не ограниченную никакими рамками любовь.

Именно поэтому она как-то в один день отдала ему многие права: брать ее в любое время дня и ночи, вне зависимости от ее желания; иметь ее тело так, как он того пожелает - лаская или причиняя боль; разглядывать, заниматься сексом, одевать и раздевать ее дома, на улице, в гостях или где угодно. Высказывать желания, которые должны были стать для нее законом. Контролировать ее время и действия. Подчинять ее себе.

Всего этого она желала себе сама. И долго даже не верила своему счастью, когда наконец нашла этого человека на одной из вечеринок в местном клубе, где во время пьяного поцелуя он больно потянул ее за волосы, нагибая ее голову и заставляя развернуться для того, чтобы он вошел в нее сзади. Тогда от этого резкого ощущения она застонала и, все же вывернувшись из его рук, хлестко ударила его, даже не поняв особо, куда бьет – по щеке, или в плечо, лишь бы остановить его. Он тут же, пьяно запинаясь, стал извиняться, сказав, что потерял контроль.

Она выскочила из клубного туалета, оставив его в одиночестве, слыша быстрый испуганный стук своего сердца, чувствуя, как кровь прилила к щекам, как похолодела от страха спина, и еще – как сладко и горячо стало в ее лоне от странного возбуждения, которое почему-то оказалось гораздо сильнее, чем тогда, когда просто хотела поцеловать этого человека.

Стараясь успокоить свое взбудораженное сердце, она прислонилась к стене, попыталась задержать дыхание, и вдруг почувствовала такую волну возбуждения, что забыла обо всем на свете, зная, что вот еще секунда – и будет оргазм, такой неожиданный и такой необходимый… Но все вдруг замерло в ее теле, и, не получив этой разрядки, она, на дрожащих от не проходящего возбуждения ногах, подчиняясь почти животному инстинкту, бросилась в темный пьяный зал, ища глазами человека, который только что так нелюбезно с нею обошелся. Она подбежала к нему сзади, схватила за руку, и буквально потащила его снова в этот туалет, закрылась с ним в кабинке, обнимая, вцепилась ногтями в его спину, схватила его ладонь и положила себе на волосы, сжав его пальцы и словно давая ему право на то, что запретила несколько минут назад. После того, как они быстро, но безумно и сильно кончили, она тут же сказала ему: «Мне нужно еще больше». И он откликнулся.

С тех пор она получала все, чего хотела в своих фантазиях: были плети и цепи, были его руки, для которых не оставалось запретов, был жадный секс, похожий на насилие, сменяющийся самыми нежными ласками, было его полное обладание ею и ее полное подчинение ему. И она всей душой хотела этого, потому что только так должна выражаться любовь – без границ, без приличий, с полным принадлежанием, когда чувств столько, что для их выражения не хватает одной только нежности, а Чувствовать хочется полностью, до БОЛИ….

Но иногда, прижимаясь к нему, пока он спит, она думала про себя: «а люблю ли я его, или только ХОЧУ любить? Принадлежу ему или радуюсь редкой Возможности принадлежать? Занимаюсь ли с ним любовью или долгожданным сексом, о котором раньше могла только мечтать? Глядя на него, спящего рядом с нею, лежа под одеялом со связанными руками, она пугалась своих сомнений, раздумывая, что ее мучает – неуемное желание ЕГО, или все-таки ее внутренний голод, который он не может удовлетворить, несмотря на то, что он – ее Хозяин? Именно поэтому она намеренно «плохо вела» себя иногда, или просила его быть с ней особенно строгим, или делала что-то еще, чтобы вызвать в нем еще большие эмоции, чтобы почувствовать настоящее откровение рядом с ним.

Этим вечером она, натягивая кружевные чулки, намеренно одевая черное вечернее платье на голое тело, знала, как будет притягивать взгляды ее возбужденная грудь под этим бархатом. Она снова чувствовала этот непонятный голод, и почему-то словно жалела себя, и, чтобы избавиться от этих неуместных чувств, делала себя особенно сексуальной… Пойдем в клуб, думала она. Люди опять будут любоваться ИМ, а значит и мной, и его игрой. Мы оба получим необходимый заряд адреналина – он от своего выигрыша, а я - от того, что нахожусь рядом с ним в момент его победы, и еще от откровенных мужских взглядов - на меня. Эти взгляды будут возбуждать, но все свое желание я отдам только ему, и ночью он будет брать меня, как во время каждой игры берет свою удачу.

И вот в этом клубе их осталось за столиком трое. Ее хозяин играл со странным мужчиной, который так непривычно мало смотрел на нее, все внимание отдавая игре. Она даже немного удивилась. Человек, сидящий за одним столом с ее хозяином, был в отличие от большинства игроков совершенно спокоен, почти равнодушен к происходящему. Она видела, что этот мужчина ничего не скрывал за своим ровным дыханием, холодной манерой игры. Он действительно был таким, каким казался – не Игроком, а другим – просто до странности уверенным в себе человеком. Сначала она удивлялась, как его вообще могло занести его в игорный клуб? И даже немного расстраивалась от того, что он казался единственным, кто не любовался бликами от украшений в ее декольте и не разглядывал недвусмысленный ошейник, плотно охватывающий ее шею. Затем она, поближе придвинувшись к плечу Хозяина, просто стала следить за этой необычной игрой, которая вдруг затянулась. Чувствовала, как завелся ее Хозяин, и немного волновалась – когда же, наконец, он выиграет у этого странного мужчины, который так спокойно и безоглядно поставил на кон все свое имущество. Этому непонятному человеку что-то шептали его друзья, видимо, пытаясь отговорить от такого рискованного шага, но он попросил их не мешать этой Игре.

И вдруг она услышала слова своего Хозяина – обращенные не к ней, а к его сопернику. Ее хозяин тихо сказал, что ставит на кон свою рабыню.

В первую минуту она впала почти в транс, убеждая себя, что ослышалась, но все же отчетливо слыша эхом эти слова, тихо звучащие теперь в ее голове, произнесенные голосом ее родного человека. Ее любимого?

Потом она опомнилась, хотела засмеяться, превратить все в шутку, похлопать Игрока по плечу, нежно чмокнуть в губы, заказать шампанского и оборвать эту странную игру. Еще через мгновение ей хотелось заплакать, дать Игроку пощечину и сказать, что больше он ей не Хозяин. Но спустя еще одно бесконечное мгновение она поняла, что все это не нужно сейчас.

Она почувствовала на себе пристальный взгляд этого чужого, непонятного мужчины. Посмотрела на него и не отвела глаз. Она вступила в эту Игру и приняла ее жесткие условия.

Замирая от неизвестности, стараясь успокоить нервную дрожь, она подумала, что раз Хозяин готов от нее отказаться – значит, к этому должна быть готова и она. И если Хозяин смог с ней так поступить, значит, она действительно была для него Рабыней, сабой, нижней, кем угодно еще - но не Его Женщиной. И это предательство и почти убившая ее правда об их отношениях, оголившаяся в одной фразе хозяина? – нет, Игрока…оборачивается для нее шансом. Шансом все-таки найти Своего Мужчину. Который будет Настоящим Хозяином, потому что будет по-настоящему – Любить.

Она еще раз подняла взгляд на сидящего напротив мужчину, пряча дрожащие руки, чтобы лучше скрыть страх и шок, одновременную обреченность и глупую надежду на лучшее. Глядя в его глаза, она старалась не выдать свою боль и неожиданное желание, чтобы удача улыбнулась незнакомцу.

Сама не осознавая, что делает, напряженно и беззастенчиво она разглядывала его лицо, темные блестящие глаза, пробивающуюся на щеках щетину. Она боялась его, очень сильно боялась, не зная, чего ожидать, но еще больше боялась, что ОН – проиграет. Ей стало немного легче, когда она увидела в глазах незнакомца понимающий ответ на ее взгляд. И еще она заметила в его взгляде удивление и какую-то брезгливость, которую он, впрочем, старался теперь скрыть, глядя на Игрока.

Через 10 минут, показавшихся ей вечностью, Игрок… проиграл.

Он посмотрел на свою, теперь уже бывшую рабыню, бессмысленно ища поддержки и понимания. Она даже не обратила внимания на него. Поднялась и выжидающе посмотрела на того, кто Выиграл ЕЕ в этой игре, такую особенно красивую сегодня, с этим черным бархатным платьем на беззащитно обнаженном теле, сверкающими сережками и такими же яркими страхами, уверенно держащуюся на высоких шпильках, но прямо сейчас - с дрожащими от испуга коленями.

Она похолодела, чувствуя, как всю ее охватывает паника и, стараясь скрыть свое состояние, все глядела в лицо незнакомцу, а этот чужой мужчина вдруг подошел к ней и быстро расстегнул ошейник, сжимавший ее шею, тут же просто уронив его на пол, как роняют в магазине ненужный чек, который только мешает в руках.

Пока бывший ее хозяин заторможено разглядывал этот валяющийся под ногами символ его власти, который и теперь оставался символом, только с обратным значением, она вцепилась в свою сумочку, готовясь сама не зная к чему. И почувствовала на своих плечах тяжелую руку нового обладателя.

Объятие оказалось на удивление…уютным. Она не ощутила в этом его жесте похоти или проявления обретенной им власти, а наоборот - спокойствие или даже сочувствие, исходившее к ней от этого странного мужчины. Она удивилась, что он не обнял ее за талию, не подхватил под локоть, а просто положил свою руку на ее плечи, словно защищая от всего, что произошло с ней в эти последние полчаса. Так они вышли из клуба, провожаемые взглядом ее бывшего хозяина.

И остановились недалеко от выхода. Он, наконец, развернул ее к себе лицом и посмотрел в глаза.

- Ты можешь вернуться, - сказал тихо. – Но тогда твой хозяин потеряет честь. Глядя, не отрываясь, в глаза победителя, она отрицательно покачала головой. И также тихо ему ответила: - я не уверена, что ему есть, что терять.

Он молча повел девушку к машине. Они оба запомнят потом эти минуты. Конец лета, ночь, мерцающие огни клубных иллюминаций, пробивающиеся сквозь листья высоких деревьев, теплый ветер, шум дороги.

В машине, захлопнув за собой дверцу машины и словно отсекая от своей жизни последнюю дорогу назад, оставшись с победителем один на один, она почувствовала, как первый шок сменяется неловкостью и … любопытством. Она молча разглядывала его часы на широком запястье, начищенные до блеска классические ботинки, маленький брелок, висящий на ремне его брюк, спокойно следящие за дорогой темные блестящие глаза. Она вдруг представила себе ИХ ночь. Что эти глаза могут смотреть на ее тело. Что эта рука, спокойно обхватившая сейчас руль, может накрывать ее грудь. Что этот ремень из его брюк может хлестко пройтись по ее бедрам, оставляя следы. Что когда-нибудь он снимет эти начищенные ботинки, обнажая большие ступни, и она увидит, дотронется, прикоснется губами.

Он видел и чувствовал ее мысли. Они передавались ему от этой незнакомой испуганной девушки, и от этого он был уверен в том, что она останется с ним. Мельком кидал взгляды на невозможный разрез в ее черном платье, на длинные ноги и худенькое тело, на ее губы, которые она кусала от волнения, на ее небольшую грудь, которая так красиво выделялась под тонкой тканью платья. Но его волновало сейчас не тело, а она САМА – вся, со всеми эмоциями, ощущениями, загадками, с какой-то непонятной ему решимостью – действительно стать Его собственностью. Его выигрышем. Его удачей.

Вошли в его квартиру. Она остановилась в коридоре, напряженно ожидая его действий и слов. Он взял ее за руку, удивляясь, что маленькая ладошка тут же крепко ухватилась за его руку. Провел ее в комнату.

- Если хочешь, ты можешь уйти сейчас. Я даю тебе выбор.

Он посмотрел в ее глаза, такие же темные, как у него самого, и хотел прочитать в них ответ. Он подумал, что в ее прямом, но столько скрывающем взгляде есть что-то от восточных наложниц.

А она опустилась перед ним на колени.

- Это значит, что ты остаешься?

-Да.

- Ты хочешь быть моей?

-Да.

- Ты не боишься?

-Боюсь.

- Но это не меняет твоего решения?

Она молча кивнула головой и подняла на него глаза, полные ожидания и действительно – страха. Он поднял ее с колен.

- Ты будешь моей.



Потом он вдруг решил разрядить обстановку, заговорил как-то легко и буднично и ушел, оставив ее в спальне, показав, где находится ванна и снабдив полотенцами. Она опасливо осматривалась, ища в обстановке вещи, которые бы рассказали больше о своем хозяине, потом пошла мыться. Мылась долго, словно смывая с себя свою прошлую жизнь, и предательство того человека, который еще сегодня целовал ее, и страх перед неизвестностью.

Она придирчиво осматривала себя и свое голое тело в большом зеркале, зная, что такой ее увидит сегодня этот незнакомец. И ловила себя на том, что хочет ему понравиться.

Потом пошла в комнату и долго лежала под одеялом, прислушиваясь к каждому шороху, ожидая его шагов, дрожа от предчувствия, испуга и вдруг нахлынувшего возбуждения.

И проснулась от того, что одеяло было скинуто с нее рукой этого человека. ОН смотрел на нее долгим взглядом, минуты три, всю охватывая взглядом. Лицо, глаза, губы, грудь, руки и ноги - все было перед ним, и ДЛЯ НЕГО. Это знали оба – и он, и она. Оба молчали, глядя друг на друга. Он видел, что несмотря на свою готовность ему отдаваться, все внутри нее сейчас натянуто, как струна, от понятного страха, но хотел, хотел ее так сильно, как никогда еще никого не хотел. Он словно сильно опъянел того, что она открыта сейчас перед ним, и он может брать ее, и это его право. И теперь пытался хоть как-то сдерживать себя, чтобы не слишком напугать ее своим почти бесконтрольным желанием в эту ИХ ночь.

Конечно, прямо сейчас она также хотела его и первое, чего ждала - поцелуя в губы, которые успела так хорошо рассмотреть за карточным столом. Но вместо этого он одним движением развел ее ноги и увидел теперь ее всю, совершенно, и захотел еще сильнее, когда жадно глядел на открытую для него влажную щелку, в которую он через мгновение войдет. ОН сжал ладонью ее губки и этим прикосновением без слов определил свое право. Она ответила на это всем телом, обнимая его руками и ногами, прижимаясь к нему своей маленькой грудью с крупными сосками, целуя его так, как может целовать женщина, когда по-настоящему отдается. В эту ночь ее вечный голод был впервые удовлетворен. Она нашла своего Мужчину. Она нашла своего Хозяина.