я боюсь забыть все имена, кроме.
я буду говорить всё тише, переходя на шёпот. слушай. ты что-то кричишь, пропускаешь слова, их глотает ветер, а мы потом и не вспомним. я не знаю, что внутри меня. я дал этому лаконичное шестибуквие, но ведь есть и чёрное а. тоже шесть. твоё число, зверь. запоминай. я не повторю. слушай меня. моё нутро нещадно требует понимания, но разве это высокая цена за твоё имя в бреду на моих губах? мы опутываем, запутываем, впутываем друг друга и друг в друга слова. я хотел забыть их. многословие одного порождает молчание другого. мы не слышим или слышим слишком много, чтобы понять. а назавтра пойдёт дождь. и ребята опять будут думать, что меня ломает без солнца и скорости. мальчик, мне бы твой смех, глаза твои - чёрный лёд. не пытайся поймать меня: я всегда найду, чем убить тебя в себе. ты и не заметишь. меня душит набор букв. должны же быть ещё какие-то, способные выразить это. чёрное а.
знаешь, мальчик, а ведь всё так просто. мы ведь сами так хотели. что же ты мальчик. что же ты. что же я.
перехожу с первой передачи на третью, меня швыряет рывками. ррревёт мотор. работает на холостых. ожидание. предвкушение. белая дорога. каких-то там пять суток. чушь. ни пространства, ни времени.
в этой гонке выматывает ожидание старта, хотя давно уже был он дан, и запах пороха повис в воздухе, и ты мчишься уже давно на полной скорости, до дна выжав сцепление, и с тоской думаешь, что всё ещё стоишь на белой черте в ожидании старта.
запоминай, завтра будет всё по-другому.
я забываю все имена, кроме.

убить в себе нежность. и лицемерие. раздать диски, рукопожатиями забирая себя из вас. отдайте, блядь. по правой ноздре дать больше, сжечь, во все лёгкие вдохнуть взвесь мгонвения без вчера и завтра, без прошлого, будущего и бла-бла-бла. улыбаясь до сведённых скул, ног не чувствуя и себя же в зеркало на свои же зрачки цепляя, как на крючок, пойти танцевать, танцевать, танцевать.
звереть и в воздухе звенеть натянутой струной. срываться - и резать на частина счастье случайных. убить в себе нежность.

созвездия
комариных укусов.
послесмения
молоком
на ночной кухне.
володарский разведён до трёх.
невой
после гроз
разлитый мускус
не несёт покоя.
стой. стой.
я с тобой.
случайными машинами
от спального до спального.
живой.
размена честера
на фильтровый парламент.
мерить:
сколько хватит на ночь?
девять?

где ты,
счастье моё несчастное?
радость моя - прогоркшая,
как заезженный "максимум",
амфетамин пригоршнями.
медосмотры и ноль информации.
позже.
я задышу позже.
поезда на витебский
трансефом по венам -
без опозданий.
без тебя.
не я. не я.
сыграй на мне
так тонко
пальцами по рёбрам
как ты можешь.
что же?..
немеччину меришь -
я полки и граммы,
случайные смерти.
и, близким далёкий,
я подаю тарелки,
с улыбкой меняю пепельницы.
и, ёжась в метро,
живу на губах твоими.
линии
сходятся.

Сердце на рельсы, под стук паровозных колёс.
Даже не важно-куда, гораздо важнее-откуда.
Может Господь,а быть может,и чёрт нас сегодня понёс?
Это не важно!Была бы душа-не Иуда.
Люди на полках-у всех есть заботы,дела...
Чай не желаете?-зычно кричит проводница.
Знаешь,а Клавка от Петьки вчера родила -
Люди болтают,и мне совершенно не спится.
На перегонах всего только пара домов...
И всю дорогу-овраги,леса,перелески...
Где то за стенкой - "ну,что ты не пьёшь?Будь здоров".
Фирменный знак украшает как грязь занавески.
Поезд летит по просторам любимой страны.
И словно дробь отбивают колёса на стыках...
Едут куда то все те,что уже не нужны.
Что же, вперёд за мечтою!За жизнью вперёд,горемыки!

Я растеряла себя по частицам...
Пожалуйста,помогите найти утерянное.

В колонках играет - НС-Ты уйдешь
Настроение сейчас - Необходимое

Два дня подряд шуршанье шин.
Когда меня убьет скорость?

Нестись по кольцу и мысли мозаикой в голове.
Вязкая жидкость чувств вновь захлестнувших заполняет нутро...

Чувств березовый сок,голос мой невысок...
Напоишь до пьяна,занавешен стеной...
Я настолько глупа,чтоб шептать:
"Будь со мной."
Разлюбить не смогу,
Но в бреду имя твою твое шептать не буду.
Дней маета,ночей пустота,
Ненужность рта,
Нку что,так устал.
Черных стекол броня твоя от меня...
Половодья каприз-
Тебе вверх,а мне вниз.
Осиновый кол-
Мододец,что пришел.
Не смотри на часы,
Подскажет окно,
Когда уходить-будет темно.
О чем я могу говорить?
Будет жизнь прлетать за собою маня,
Буду вечно искать наконечник копья,
А ты уйдкшь,кого-то дразня
И лишь иногда вспоминая меня...

В колонках играет - Ария-Закат
Настроение сейчас - В пути

Все возвращается,повторяется...[osoznanie]чертово.
А мне еще больно.Поезда ходят по-прежнему неизменному маршруту.Мерный стук стальных колес и голос проводницы напоминает о приближающейся встрече.
В ожидании обжигаю руки стаканом чаю-желтое пятно на уголке беленькой скатерти со штампиком белорусской железной дороги...Я знаю,ты как и раньше меня встретишь внешне хххолодно...Но я умею смотреть в твои глаза.Они теплые и такие родные,такие любимые.Не бойся,подойди ко мне ближе,я прошу...Мне нужно твое тепло...
Хоть я еду к тебе,но свободна.Свобода,не важно,из какого ты теста,чя короную тебя,любимая...
Сладкое смешение чувств:"свобода" и "ты"...От сладости хочется тошнить.Я до сих пор не могу расстаться с одним из этих чертовых чувст-смешений...Это самая сильная и медленно действуюящая отрава...Я умираю.Спаси меня....Пршу.Только один раз.

***
Поезда стучат колёсами,
Обещая нам вернуться.
Кажемся себе мы взрослыми,
Но боимся обмануться
Ожиданьем нескончаемым
И решением конечным.
Мы доходим до отчаянья,
Но по-прежнему беспечны.
В жизни–бездари и гении,
Просто люди–после смерти.
И цветы ко дню рождения
Посылаем мы в конверте.
Вместо встречи–фотографии,
Души покрывает битум.
Мёртвым пишем эпитафии,
Помним о живых поскриптум…
Самолёты машут крыльями,
Обещая нам вернуться.
Кажемся себе мы сильными,
Но не в силах оглянуться...

В колонках играет - Пилот-Девочка весна
Настроение сейчас - Очень хорошее

.

Невидимо смешались слёзы,
С водою Финнского залива,
Рассеяла мои ты грёзы,
И смотришь грустно,молчаливо.

Вблизи фонтаны Петергофа,
К чему их сделали когда то?
Безвучно говоришь мне что то
В моей любви не виновата.

На мир ты смотришь так открыто,
А мне хотелось бы покоя,
Под валуном Любовь зарыта,
И я одна - хотя нас двое!!!

Смотря на маски лиц,
Улыбочек фальшивых этикетки,
Мне хочется взять шприц
И правды прописать таблетки.

Да,горькая она на вкус,
Все избегают её взгляда,
А лжи змеиный же укус,
Подобен медленному яду.

О вечная борьба добра и зла,
И день всегда сменяет ночь,
Гордиева не разрубить узла,
И вряд ли сможет кто помочь.

.

Слабый шорох вдоль стен
Мягкий бархатный стук
Ваша поступь легка -
Шаг с мыска на каблук,
И подернуты страстью зрачки,
словно пленкой мазутной.

Любопытство и робость,
Истома и страх,
Сладко кружится пропасть
И стон на губах -

Так замрите пред мертвой витриной,
где выставлен труп мой.

Я изрядный танцор - прикоснитесь желаньем,
я выйду...

Обратите внимание - щеголь, красавец и фат.
Лишь слегка потускнел мой камзол.
изукрашенный пылью,
Да в разомкнутой коже оскалиной кости блестят.

На стене молоток -
Бейте прямо а стекло,
И осколков поток
Рухнет больно и зло -

Вы падете без вывертов - ярко, но просто,
поверьте.

Дребезг треснувшей жизни,
Хрустальный трезвон,
Тризна в горней отчизне,
Трезво взрезан виссон -
Я пред Вами, а Вы предо мной - киска,
зубки ощерьте.

И оркестр из шести богомолов ударит в литавры.
Я сожму Вашу талию в тонких костлявык руках.
Первый танец - кадриль,
на широких лопатках кентавра
Сорок бешеных па по-над бездной,
чье детище - мрак.

Кто сказал "Казанова не знает любви" -
тот не понял вопроса.

Мной изведан безумный полет на хвосте
перетертого троса.

Ржавый скрежет лебедок и блоков -
мелодия бреда.

Казанова, прогнувшись, касаткой ныряет в поклон
менуэта.

За ключицу держитесь -
Безудержный пляс,

Не глядите в замочные скважины глаз -
Там, под крышкою черепа, -
пыль и сушеные мухи.

Я рукой в три кольца обовью Ваш каркас,
а затем куртуазно отщелкаю вальс
Кастаньетами желтых зубов
Возле Вашего нежного уха.

Нет дороги назад - перекрыта и взорвана трасса.
И не рвитесь из рук - время криво,
и вряд ли право.

Серный дым заклубился - скользим по кускам
обгорелого мяса
Вдоль багряных чертогов Властителя Века Сего.

Что Вы вздрогнули, детка. -
Не Армагеддон.
Это яростный рев
Похотливых валторн
в честь одной безвозвратно погибшей,
хоть юной, особы.
И не вздумайте дернуть
Крест-накрест рукой,
Вам же нравится пропасть -
Так рвитесь за мной.
Будет бал в любострастии ложа
из приторной сдобы.

Плошки с беличьим жиром во мраке
призывно мерцают,

Канделябры свихнувшейся, пряной,
развратной любви.

Шаг с карниза, рывок на асфальт,
где червем отмокает

Прах решенья бороться с вакхическим пульсом
в крови.

Кто сказал -
Казанова чарует лишь с целью маневра.
Мне причастен пикантный полет
на хвосте перетертого нерва.
Мои напор сокрушит Гималаи и гордые Анды
В монотонной свирепости черной и злой
сарабанды.

Треск разорванной ткани,
Бесстыдная мгла,
В обнаженной нирване
Схлестнулись тела.
Шорох кожистых крыл - нас баюкают ангелы ночи.
Диким хмелем обвейся,
И стыло смотри,
как заезда эдельвейса
Раскрылась внутри,
Как вибрирует в плеске соития мой позвоночник.

Хрип дыхания слушай, забудь про шаги на дороге.
Там пришли за тобой , только это до времени ждет.
Ты нагая взойдешь на разбитые черные дроги,
И безумный возница оскалит ликующий рот.
Леденяще и скупо
Ударит Луна,
Содрогнется над крупом
Возницы спина,
Завизжат на дорожных камнях
проступившие лица.
В тусклых митрах тумана,
Под крыльями сна,
Расплетут пентаграмму
Нетопырь и Желна,
И совьют на воздусях пылающий бред багряницы.

Но не помни об этом
в упругом пьянящем экстазе.
Выпестовывай сладость
мучительной влажной волны.
Звезды рушатся вбок,
лик ощерен и зверообразен.
Время взорвано зверем и взрезана кровля спины.

Кто сказал "Каэанова расчетлив -
тот врет неумело.
Я люблю безоглядно врастать
в прежде чуждое тело.
Полночь, руки внутри,
скоро сердце под пальцами брызнет.
Я пленен сладострастьем полета
на осколке взорвавшейся жизни!

Снова - шорох вдоль стен,
Мягкий бархатный стук
Снова поступь легка -
Шаг с мыска на каблук,
И подернуты страстью зрачки,
словно пленкой мазутной.
Любопытство и робость
истома и страх,
Сладко кружится пропасть
И стон на губах.
Подойдите. Вас манит витрина,
где выставлен труп мой...