в застенках витебского вокзала
я провожала.
я плакала и дрожала.
господи, как хотелось укрыться
(здесь лица,лица...)
в черную куртку.
окурки
бросали на рельсы, топтали,
объятья вокзальные,
последние, очень горячие.
мячиком
проскочила мысль - навсегда.
поезда-поезда-поезда...
электричками нервными,
полуослепшая,
но доберусь,
и пусть
все будет против.
фотография на развороте -
такая малость,
но это - все, что осталось...
в застенках витебского вокзала
я провожала.
я плакала и дрожала...

Ты мне все рассказал про негнущийся промысел божий
и про путь одиночки, проверенный правом стрелы.
Не приемлю. Слаба. Дохловата. Зело тонкокожа.
В Древней Спарте меня б непременно - башкой со скалы...
(с) К.М.

любовь - это когда сходишь с ума от того, что он героинщик. а вовсе не от того, что он с другой женщиной.

ах, Саня...два года. уже пошел третий с тех пор, как он пропал. с тех пор, как он утешал меня на вокзале. на Витебском вокзале, куда я и сейчас не могу зайти без слез. с той минуты, как он сцеловывал мои слезы, смотрел, смеясь своими яркими, синими глазами и обещал вернуться через пару недель. где они - эти две недели?! Саня, черт побери! где ты?! жив ли ты...мертв ли ты...ты живешь во мне. пульсируешь в каждой клетке моего тела, ты дышишь моими легкими и смотришь моими глазами.
он - героинщик. он - алкоголик. он - пропавший без вести. он - два самых счастливых месяца в моей жизни.
каждая минута, проведенная рядом с ним - в памяти. а без него - иглами. я уже вся состою из игл. скоро сама стану одной пульсирующей иглой, пульсирующей им одним. зачем? почему именно он? не знаю.. как так вышло, что он поселился в моей крови...
тоска по нему - не становится привычкой. она наваливается каждую ночь в снах, где я вижу, что он вернулся. что он смеется, как раньше, поет - как раньше. что он жив. главное - был бы жив...
ревнуй меня, Анлас, ревнуй. его нет, но он есть. ты это видишь. тебе больно, и я стараюсь, но ничего не могу поделать - он есть во мне.
уличный музыкант в ободранных штанах и старой джинсовой куртке. с длинным синим шарфон, повязанным на рюкзак. со сломанным носом и шрамом на правой щеке. с песочными волосами. бе-зу-ми-е.
и может быть, я сама не хочу, чтобы он отпускал меня...

я ничего не имею против того,
чтоб пробежаться босиком по росе,
но я живу здесь, дыша парами бензина,
сидя на белой полосе...
(с)


какой-то безразмерный год. и мне приснился дивный сон.
я сидела на паребрике, размазывала слезы по щекам и курила, короткими затяжками пропуская дым в легкие. сигарета почему-то была мягкой и чуть влажной, словно после дождя...
и я сидела,плакала, и вдруг -
большая теплая и шершавая ладонь притянула мою голову к вязанному свитеру. и запах...кто-то говорил мне, что во сне нельзя чувствовать запахи. бред. это был такой запах...запах безмерно родного, понимающего человека, не дающего заглянуть себе в лицо и все-таки жестом своим дававшего понять, что "не бойся, не плачь, я рядом". и мне никогда не было так спокойно.


я проснулся днем, одетый, в кресле
в своей каморке средь знакомых стен.
я ждал тебя до утра. интересно,где
ты провела эту ночь, моя сладкая N.
(с)


у меня нет возможности писать здесь все, о чем я думаю. слишком много лишних глаз. слишком много потом будет упреков. и все же голос Майка...его отношение к жизни, его стихи, мысли...так похожи на того,другого..
тогда ему предлагали запись на хорошей студии, но он все равно решил сначала съездить домой, а потом записаться...
прилетала птичка, собрала клювом осколочки и хлебные крошки.
еще, он любит Велимира Хлебникова.


и так мы жили, так и живем,
так и будем жить, пока не умрем.
и если мы живем вот так,
значит, так надо.
(с)Майк

Немножко сонная, слегка помятая – варю утренний кофе,
Тебе, жизнь прожигающему в складках простыни.
Запах божественный. Здесь ты, конечно, профи,
Но научиться искусству кофейной волшебницы было просто.

Плен никотиновый прорван атаками поцелуев – резких,
Как всплески в текучей и очень холодной воде.
Я засыпаю вновь. Ты – невозможно подлый и мерзкий,
Пока не целуешь и пьешь свой кофе. К среде

Мы непременно перемешаемся снова – буквами на экране,
Или телами – на два или три часа (в перерывах – твои монологи).
И снова соревнования – кто из нас первым устанет.
Тело сдается первым. Общее наше тело. О, боги, боги!

Пережидая радость, пережидая усталость – плен никотиновый
Снова захватит и снова будет разрушен. Мыльными пузырями,
Совместными песнями, глупостями, атаками, серединными
Неудачами. Сожженный журавлик терпких дней оригами.

это был теплый-теплый вечер. мы взяли бутылку вина. сухого. потому что ты не спросил,какое я люблю и взял то, которое любишь сам. красное сухое. и пахло летом и солнцем. и еще твоей туалетной водой. и я подбегала сзади и целовала в затылок. а ты улыбался. ты улыбаешься, прикусывая губы. мы пришли, запыхавшиеся, за руки. такие безумно счастливые - одни, в пустой огромной квартире. и вафельный диван. мультики. бесконечные, немыслимые, сумасшедшие поцелуи.
потом...
потом ты читал мне Пелевина до трех ночи. и я заснула. заснула под аккомпанимент твоего голоса. и ты потушил свет и дышал рядом. я проснулась в семь утра. ты спал...такой невозможно милый. и делал "мня-мня" во сне. теплый и красивый. мой. потом открыл глаза, дошел до ванной, вернулся и сонным голосом спросил, не хочу ли я кофе. я отправила тебя спать дальше, и ты благодарно вырубился, уткнувшись мне в волосы. ты пахнешь моим мужчиной. ты всегда был, есть и будешь только моим мужчиной.
вот так.

просыпается зависть. зависть к тем, кто умеет бить. стоит ли учиться этому? почему-то мне кажется, что бить умеет каждый. если захочет, конечно. я знаю, что если захочу ударить - ударю так, что не каждый оправится. бить словом - это вообще очень человеческая способность. Сай просто будет смотреть на полу юри, курить, тихо поплакивать о своем и ждать мыльных пузерей, которые принесет добрый человечек. Сай будет тайком от мамы вынимать из руки иглу переносной капельницы, прогуливать процедуры и целоваться с Ветром.
а потом вдруг начнется весна. такой сумасшедший, яростный март, который привезет на заленом длинном поезде одессита с темными глазами. одессит будет невысоким и очень заботливым. он, как всегда, испугается, когда Сай упадет в обморок и будет кормить мороженым. а потом снова исчезнет на полтора года. так много друзей, так много, и так мало тех, кто забудет о себе и просто посидит рядом, когда я задыхаюсь, погладит по голове и подождет, пока пройдут судороги.
"эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки..."(с)
замените мне батарейки. я так устала быть обузой. и в то же время так устала решать чужие проблемы. стеклянный человек сказал бы "а кто решит ее проблемы, если не она сама?". сама-сама-сама...
"и ни слова - о любви. и ни слова - о надежде..." (с)
ни капельки не осталось. просто не ждать. просто научиться не ждать. ведь глупая Сай вечно чего-то (кого-то?) ждет. приедет Анн. моя нежная, кашлящая Анн. я вылью на нее все свое тепло, без остатка, без надежды снова заполниться. я буду целовать ее холодные ручки, маленькие-маленькие, буду снова чувствовать запах ее белоснежной шеи, пахнущей пудрой...на две недели буду не одна. потом она уедет и снова оторвет кусок меня. рано или поздно я вся останусь там, в Костроме, рядом с ней, а здесь уже будет какая-то другая девочка. или даже ее уже не будет, кто знает.

я жду тебя при свечах
в заснеженном тусклом городе.
среди новостроек забытая,
грею свечу на земле.
и мне...
так бесконечно холодно,
что закричать бы, да,
как во сне - ни крика, ни звука, ни вздоха.
я жду тебя при свечах
во дворах-колодцах в обнимку с трубами.
в кошмарах себя потерявшая,
храню свои сны для тебя,
и февраля...
никак не дождаться мне.
а до весны, как будто,
рукой подать.
я жду тебя при свечах
на льдине реки Фонтанки,
словно действительно думаю,
что дождусь.
и пусть...
ты не услышишь,
но не живет невский
без твоего голоса.
я жду тебя. при свечах.