Она сидела в кресле, покачивая ногой под музыку.
Из колонок прозрачными мелодиями, нежными переплетами лился джаз. Алиса
смотрела в потолок, растянув губы в полуулыбке, и перебирала пальцами моток красной шерсти. Разбивать молчание никому из нас не хотелось. Я заворожено
глядела, как из ее пальцев с коротко стрижеными ногтями просачиваются яркие нитки. Спицы валялись тут же – на полу.
Комнату взорвали смешки саксофона, когда Алиса вдруг, тряхнув длинной челкой,
взглянула на меня своими серыми глазами. В уголках уже заметны были морщины, и эти
длинные сине-зеленые гольфы ей совсем не шли.
- Ну, - требовательно начала она, - говори, как живешь.
- Я скоро умру.
- Не страшно, - отрезала моя девочка. Мое счастье, воспоминания о
котором я берегла последние несколько лет, как святыню…
Я несу ее нежно, мою страшную тайну…
Словно и не было бесконечных признаний, словно и не нам было всегда тепло
рядом. Она цедила слова сквозь зубы с явным раздражением,
хотя внешне была спокойна и даже расслаблена.
- До того, что ты больна, мне нет никакого дела. Все, что некогда нас
связывало, порвалось, - для наглядности она легко перерезала ножом тяжелую
шерстяную нить, - для меня ты умерла еще полгода назад, когда перестала
отвечать на письма.
- Но я была в больнице! – вместе с криком вырвались слезы.
- Плевать! Ты должна была тогда поддержать меня.
Моя глупая, нежная, эгоистичная девочка. Как я люблю тебя, даже сейчас,
когда каждое твое слово – как плевок мне в лицо.
Поцелуй в запястье, словно удар током. Когда она успела сесть рядом и взять
мою руку в свою теплую ладонь, я не заметила. Время затормозилось где-то между
двумя ударами сердца.
- Прости…прости… - шептала она, обливаясь слезами и
целуя мне руки, как в каком-то дешевом романтичном кино. Это было настолько
неожиданно, что первые полминуты я думала о том, что окружающая
действительность слишком часто похожа на дешевое кино. И лишь спустя какое-то
время поняла, что она, она! Сидит со мной и просит ее простить.
И когда начался приступ, она сидела рядом, сжимая мои пальцы до боли,
слушала мои крики и плакала. И, пожалуй, я готова пережить это
снова и снова, если она останется рядом.
Моя милая девочка. Моя Алиса, забывшая, как несколько лет
назад она убежала от меня, гонимая любопытством, в кроличью нору…

сука.
ты сука. ненавижу тебя.
ты вошла в мою жизнь нелепой девочкой с глубоким голосом, ты взорвала к чертям все мои представления о любви, ты впивалась в мои губы губами только для того, чтобы отпустив, сказать:"я тебя боюсь".
мне было с тобой плохо. и без тебя не-вы-но-си-мо. ты звонила и посылала меня нахуй. молча, ты одна так умеешь. тебе нравился мой запах, а я сходила с ума по твоей коже, по твоей груди и серым глазам. черт, я ведь и сейчас схожу по тебе с ума.
но не вернусь. потому что с тобой я умру. все время, когда ты была в моей жизни, я медленно угасала. у тебя были Н., Таш, Лё, бесчисленные любовницы, бывшие любовницы, подруги...плюс-минус Сай. не надо говорить, что ты меня любила. не верю. если бы любила не доводила бы до истерик специально и радостно. ты бы не пугала меня своей смертью, не била бы упреками...
господи, как плохо без тебя, если бы ты знала! но с тобой - много хуже.
я лежала в реанимации, когда ты присылала смски о том, какая я тварь бессердечная, что не могу тебя понять.
похуй.
ни одна женщина еще не делала мне так больно.
ты первая.
поздравляю.

от меня пахло Саней. Господи, непонятно откуда,в серой больничной палате, на мне появился и на две недели осел его запах. и сидя на полу в закутке между ванной и улицей, у балконной двери, я курила, вдыхая от своих плеч его настоящий запах. Саня.
если бы я могла быть уверена в том, что эту боль возможно когда-нибудь выкричать, вытащить, выковырять из сердца и околосердечных мышц, то можно было бы надеяться, что все это не зря. но пока боль даже частично не ушла.
поэтому его запах...
это как послание, как...как надежда.
глупое чувство.

если вы когда-нибудь проводили потрясающую ночь с женщиной, о которой мечтали с момента знакомства с нею, то вы приблизительно поймете, что я сейчас чувствую...

грядут перемены. хотя...какие, к черту, перемены? цветы, мартини, любимая женщина, которая боготворит другую женщину, ту, которая боготворит мою любимую женщину. Санта-Барбара. я запутана и меня сжигает ревность, когда одна говорит "я увижу Иру - женщину моей мечты!", а вторая "без Анн тут пусто". и я между ними, как фонарный столб, как нечто, мешающее их свободному существованию. хотя Ира, якобы, натуралка, а Анн, якобы жить без меня не может, и это я дала ей волю к изни и бла-бла-бла...
как тогда... Она постепенно забыла меня и муки ревности сменились тупой болью (действительно, чего ты хочешь от замужней женщины,Сай?..). потом я встретила Анн - маленькую, нежную, сумасшедшую девочку, у которой было столько женщин, что мне даже мысль о ревности казалась глупой. пока не...пока.не.
Ира, Ира...ты отобрала у меня волю, желание писать стихи, и даже не заметила. а теперь отбираешь Анн и тоже не замечаешь.
и мне стоит лишь поддаться урагану и упасть, чтобы не стоять между вами фонарным столбом. упасть и спрятаться под опавшими листьями. моя чертова ревность.

я бы, не задумываясь, продала душу кому-нибудь всемогущему. только бы она больше никогда не кашляла, только бы никаких ПД и пластмассовых ложек, запоев матери, кошмаров и болезней в ее жизни. я бы, не задумываясь, умерла, только бы у нее все было хорошо. только бы она больше не твердила, что не желает жить. у меня ледяные руки. сигареты закончились. и ни-ко-го рядом.

просыпается зависть. зависть к тем, кто умеет бить. стоит ли учиться этому? почему-то мне кажется, что бить умеет каждый. если захочет, конечно. я знаю, что если захочу ударить - ударю так, что не каждый оправится. бить словом - это вообще очень человеческая способность. Сай просто будет смотреть на полу юри, курить, тихо поплакивать о своем и ждать мыльных пузерей, которые принесет добрый человечек. Сай будет тайком от мамы вынимать из руки иглу переносной капельницы, прогуливать процедуры и целоваться с Ветром.
а потом вдруг начнется весна. такой сумасшедший, яростный март, который привезет на заленом длинном поезде одессита с темными глазами. одессит будет невысоким и очень заботливым. он, как всегда, испугается, когда Сай упадет в обморок и будет кормить мороженым. а потом снова исчезнет на полтора года. так много друзей, так много, и так мало тех, кто забудет о себе и просто посидит рядом, когда я задыхаюсь, погладит по голове и подождет, пока пройдут судороги.
"эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки..."(с)
замените мне батарейки. я так устала быть обузой. и в то же время так устала решать чужие проблемы. стеклянный человек сказал бы "а кто решит ее проблемы, если не она сама?". сама-сама-сама...
"и ни слова - о любви. и ни слова - о надежде..." (с)
ни капельки не осталось. просто не ждать. просто научиться не ждать. ведь глупая Сай вечно чего-то (кого-то?) ждет. приедет Анн. моя нежная, кашлящая Анн. я вылью на нее все свое тепло, без остатка, без надежды снова заполниться. я буду целовать ее холодные ручки, маленькие-маленькие, буду снова чувствовать запах ее белоснежной шеи, пахнущей пудрой...на две недели буду не одна. потом она уедет и снова оторвет кусок меня. рано или поздно я вся останусь там, в Костроме, рядом с ней, а здесь уже будет какая-то другая девочка. или даже ее уже не будет, кто знает.