Когда сидишь у костра, ночь кажется гораздо темнее.
Эта нехитрая истина пришла мне в голову, когда я вглядывался в деревья на опушке, освещённые отблесками огня. За ними, стоит отойти от костра лишь пять шагов, казалось, царит непроглядная вечная мгла.
И такая же мгла была у меня на сердце.
Впрочем, что же это я говорю! Какое, к Богам, сердце?! Его у меня нет... и не было никогда... с той ночи, когда сгорел мой дом.
Да оно и к лучшему. При моей жизни иметь сердце было бы недопустимо.
Как вам верность, замешанная на предательстве? А наоборот? Вот то-то же.
А быть почти что сыном - приемным сыном - убийцы твоей семьи? А когда ради тебя пренебрегают единственным человеком, с которым тебе хотелось бы сойтись поближе, а ты ещё всячески способствуешь этому...
Хорошо хоть это расположение кунса долго не продлилось.
И так я слишком долго оставался слепым и умудрялся не замечать того главного, что целиком завладело Сойле. И моя нежданная свобода совпала с прозрением.
Что я сделаю с ним? Я не знал. Не знал, сделаю ли вообще что-нибудь. Внутри было пусто и мертво... хотелось просто НЕ БЫТЬ... если вообще чего-нибудь хотелось. А кто меня спрашивать станет...
Алвар заснул, прихрапывая, раскинувшись у костра; помнится, первую половину ночи он как раз обещал сторожить. Сторож хренов. Ну что ж. Его счастье. Значит, убивать его сейчас не буду. Да и противно это было бы. Противно и легко...
Я посмотрел на девушку и понял, как я поступлю. Её глаза, такие знакомые... в них усталость, страх - совсем немного - и что-то ещё, чего я не понимаю. Я, наконец, увидел, на кого она так похожа, но даже это мне сейчас было всё равно. Может быть, потом...
Вот только об одном я не хочу сейчас думать - зачем я это делаю?!
Молча я подошел к ней, присев, одним движением ножа освободил связанные руки.
Поставил на ноги, взяв за плечи, и сказал:
- Пойдём. Тихо.