Мне страшно видеть мой народ,
Моих по крови родных братьев,
Великий организм славянский занемог,
И недруги сплотились рвать нас.

Как ловко нас разъела клевета,
И государства отшатнулись врозь,
Но мы - Славяне, Мы - одна семья,
Так воссоедимся братья вновь.

Лишь только дали слабину,
Как вмиг шакалы бросились стремглав.
А мы, в зависимости пав к вину,
Забыли про отцов святой наказ.

Россия! Матушка! С тобой мы в одночасье!
Но рвётся к власти проклятая мразь.
И плесень чёрная хранит ненастья,
Деньгами прикрывая гниль от фраз.

Россия! Нас немного сыновей,
Но мы сильны, когда едины.
Есть только Братья, нет у нас "друзей",
И Белые и Малые - мы сила!

Пускай враги не думают о нас,
Они - внутри, они - снаружи.
Их уничтожим, лишь пробьёт наш час,
Мы выстоим. Мы сдюжим.

Однажды, вдруг, приходит осень.
Никого не спросит, листья носит.
Кружит, в танце лёгком, дивном
Обнимает, улыбается так мило…

Укрывается в ладошках,
А сама дарует память.
Звуки, запахи немножко
Заставляют сердце таять.

Осень, осень, все мечты.
Страхи и проклятья – ты
Дарила, наполняла для меня
Чашу романтичного, чудного бытия.

Прикоснувшись к сокровенному
В душе, Осень несомненно
Позабудет обо мне.
Откровенно.
Буду помнить незабвенно
Осень.
Непременно.

А кругом белым-бело, белым-бело,
Только в комнате моей темно.
А кругом белым-бело, белым-бело,
Сердцу стало хорошо...

На знакомый профиль града,
Вдруг упала пелена,
Окружила нас прохлада,
Вот и изморось с утра.

Город тихий стал и сонный,
Слабо в нём живёт тепло.
А в проёме, а в оконном
Тихо падает снежок.

Я пригрелся у камина,
Не растаю я - живой.
Это странная причина -
Говорить с самим собой.

Я смотрю на хлопья снега,
Улыбаюсь. Хорошо.
И в душе моей согретой
Тоже снег. Белым-бело.

Ничто не меняется враз.
Лишь только рассвет нас поймёт.
Из наших неистовых фраз -
Пыль только, сажа идёт.

Ответ... Он печален и прост,
Как правило, после борьбы,
Мы уходим. Жалея до слёз
Предательство нашей мечты.

Пришла ко мне иная вдруг весна,
И солнце светит мерно по-другому.
Утратив многое - я приобрёл сполна,
И, видимо, мне нет пути к былому.

Весна украла капельку меня,
Которая всегда алела чистотой.
И хочется закрыть глаза,
Но нет. Пока не выигран бой.

Фанфары лгут, что я отринул Бога,
Упёрто бьюсь с небесной красотой.
Ищу предел незримого порога,
А вдруг его увидев - я боюсь порой.

Я дух мечтательный хочу завлечь
В свою червивую каморку,
Изгнать нелепое, огонь разжечь,
Придать всей жизни смысла, толку.

А прошлое... Оно болит.
И не проходит. Тихо стонет.
Чудес и радости опять сулит,
И гонит, гонит, гонит...

Осенняя пора, неясные мечты,
Сокровища ларца, чудесные дары,
Как мало для меня в моём застывшем мире
осталось бытия в прекрасном изобилии.

Куда ушли слова, что я шептал в исканьях,
И эти вечера, что проводил в терзаньях,
Куда ушли стихи - печальные собратья,
Осколки, листья их, пытаюсь вновь собрать я.

И мысли... Скованы вином обыденной доступной жизни,
И как-то всё потом. Наверно скоро уже тридцать.
Семь лет пройдут - ведь я и не замечу,
И голоса уж не зовут, и я не жду уж встречи
С необъяснимым и иным.

Я здесь. я весь земной, как все.
Осталась только взвесь, крупицы памяти моей
Морей... Морей уже не истуют шторма
И мне уже милей надёжная корма
Взамен раздутых парусов.

Цепочка снов, пустых, лишённых смысла сновидений,
Обрывки слов, чужих стихотворений.
Осенняя пора... И будто бы со мной грустит природа.
Но ведь придёт она, придёт Весна. И будто бы уж скоро.

Мир причуден и коварен:
Ровно в тот момент, когда
Ты ушла - я вновь печален,
И пытаюсь подобрать слова.

Ровным светом полумесяц
Смотрит сквозь мое окно,
Тих, печален, и невесел,
Словно все предрешено.

Воздух вязкий, как в дурмане
Мысли бродят в полутьме.
Этот странный миг признаний,
Словно пепел на воде.

И уже не кровь - вино
Ударяет в голову.
Словно старое кино
Память дарит волю мне.

Французская речь, природный каприз,
Язык комплиментов, признаний, реприз,
Обманчив, неясен, хотя очень мил,
Бывало и наши умы ты пленил.

Немецкий, ты строг, грубоватый язык,
Привык к подчиненью, к приказам привык,
Гулял ты по нашим землям и сердцам,
Но все же ушел, оставив нам ран.

Английский, английский... Ты стал знаменит.
Ты прост и созвучен, несложный язык.
Тебя знает каждый, везде применим,
Но как не пытайся - не станешь родным.

Испанский - ты звучен, речист и горяч,
По ярким полям, кастаньетами вскач.
Красоток танцовщиц в тебе голоса,
Свет и огонь. Но... не люблю тебя я.

На свете так много красивых речей,
Но все они меркнут в сознаньи пред Ней...
Славянская внешность, журчащий мотив,
Мелодия лет, нескончаемый стих.

Язык, что способен придать мне покой,
Родное созвучие, вздох и прибой.
Выразить ярость, и шелестом течь,
Здравствуй Родная. Ты - Русская Речь.

Мечтанья забыты, тугая пурга.
Взлететь бы до Солнца, но не туда
Бьёт ключом жизнь – ручеёк без вина,
Я – призрачный робот. Без масла. Чердак.

Над призрачной крышей, развешен гамак,
Ограничитель? Нет, как чудак
Я в этих коробках из города смыт
И даже не вспомнен, не то, что забыт.

Весна... Неясные брожения в крови
И мысли.. Яростны и скачут.
И хочется писать стихи,
И быть поэтом - не иначе!
Быть воином, политиком, мечтательным юнцом,
Быть одержимым славою и честью.
И мудрым, любящим отцом,
Иль жаждать сладкой мести.
И хочется жить так, чтобы всегда
В миру звучали наши имена.
И быть смиренным, как монах,
Алкая истину в Богах.
И встретить ночь опять без сна...
Весна!! Сведи меня с ума!

Откуда же берётся пустота?
Что давит так, рукою хваткой,
Что так казалась далека,
А вот и здесь уже украдкой,
Сдавила горло мне,
И сердце, душу вязко –
В такой невиданной тоске
Себя жалеть. И жить напрасно.

Приходит Снег. Так тихо, так внезапно.
Пустых потех он укрыватель странный.
Укутав город тонкою плевой
Он так недолог. Говорит со мной.
Его язык - видения былого,
Я так отвык воспоминать, что снова
Мне чуден памяти моей мотив,
Путь труден. Вспоминаю я, притих.
А в сердце... Впрочем, сердце. Ну его
Своё прославленное скерцо не поёт.
И жаркий пыл не цвёл - уже потух,
И мозг мой свёл на нет потуг
Разжечь внутри игристую печаль.
Ты таешь Снег, мой Друг. Ну что ж, прощай.
Я рад тебе за облик твой.
Дитя небес, прощай... Постой!!

Я здесь. Я кто? Я пустота,
Рождённая из недр бытия.
Я тонкая, прозрачная слеза
По поиску, что длится без конца.

Я – пар, который вьётся в поднебесье,
Я – радуга, светящая сквозь дождь.
Я – злая весть, когда не ждёте вести,
И может, во мне блага ни на грош.

Я тот, кто слышит ваши откровенья,
Сарказмом наполняя каждый звук,
Я – Бог в своём сознанье. По веленью
Души опошлив всё вокруг.

Закопанный в величии пустоты,
Я притворяюсь лживым и бездарным.
Последние невнятные следы
Растают во хмелю угарном.

Я нищ, убог, я внутренне жесток.
Я вижу ваши слёзы, ваши прегрешенья,
Я тот, кто больше ничего не смог,
Как только осмеять вас в дивном пораженье.

Своё тихое счастье укрою руками,
От злобы, ненастья. За облаками
Как тайну причастья я берегу
Своё тёплое счастье, я им живу.

Пауза. Душа живёт, а сердце замерло,
Оно не стучит, чтобы не было больно.
В прямом коридоре, где стены каменны
Оно умирает, почти произвольно.

Как будто и нет того сердца.
Забыть бы.
Оно возродится потом будто феникс.
А может..
Исчерпан лимит его смЕртей.
И после
Останутся только лишь тени.

Оно не стучит, я не слышу его,
И только вздыхает во тьме приговора.
Но и он не услышан. И дышит ещё
Моё сердце. Медленно. Снова и снова.

Как хочется побыть листом,
Что с дерева, шепча, слетает,
Солнечным осенним днём,
Вобрав свет солнца, умирает.

И я бы жил, качаясь на ветру,
И славя жизнь навек и непрестанно,
Но зная, что в осеннюю пору,
Уйду в далёкий город, столь туманный.

И я бы жил, смеялся и кричал,
О жизни, лете, высшей синеве,
И даже если б умирал..
То только для тебя. И о тебе.

Свет солнца, столь любимый и приятный,
Вобрал б до капли, зеленью воздав.
Махал крылом тебе б на дереве опрятном,
Кленовый летний сон нагнав.

Но вот и Осень.
Изменюсь.
Я был травой,
А стану солнцем вдруг.
Даря чудесный золотой покой,
Окутаю тебя, в себя приняв любой недуг.

Но будет так не долго. Я
Умру под силой притяжения.
Но мне так странно суждено,
Ведь я родился лишь листом.

Ещё немного повишу,
Отбросив свой прощальный свет.
Легко, без ветра отпущу
Тот ствол. Ту ветку. Отпущу навек.

Плыву! Плыву в лучах и отраженьях,
Купаюсь в бархатном миру.
Я вижу лес, холмы и воду, неужели
Случилось чудо: я живу!

Я ближе.. Ближе.. Ниже, вниз!
Я путешествовал так долго, сколько смог.
Остался лишь один каприз:
Я опускаюсь возле Ваших ног.

Как только сверзнутся уста, что так меня пленяли мило,
И указующей руки перста на ласку мне ответят силой,
Когда в глазах увижу натиск льда, рождённый непорочной ланью,
За горло схватится мечта, мне воздух перекрыв железной дланью -

Ты знай, что я не буду ждать, подобно почке восхожденья солнца,
Уйду и буду умирать, постукиванья смерти ждать в оконце.
Я буду выть, стонать и рвать, под тяжестью любви согбенный,
Но ты не встретишь на моём лице печать, что заживо, при жизни, погребенный.

И хоть я буду не с тобой, пусть буду далеко,
Я буду жить твоей мечтой; пусть сердце замерло.

Как сладостно и мило,
Но горько вдруг заныло,
Как придётся постараться,
Чтоб весёлым показаться,
Улыбаться и смеяться,
Тем же самым заниматься,
Светом солнца наслаждаться
И любить все эти дни,
Появляться и прощаться,
Одичав как в забытьи.
Чтоб как волк искать луны,
Без которой не подраться,
Через ночи, дни, часы,
И дождаться! И дождаться..

Как хочется к ней…
Так дико, отчаянно!..
Причал всех морей -
У дивных очей;
Как будто нечаянно
Так хочется к ней.

Сделай шаг. Прошу тебя, один,
Хотя б и половинку – я не привереда.
Не стой на месте - даже бабуин,
И тот со временем ведь превратился в человека.

Сделай шаг, как раньше, как умел,
Прыгни вверх и с головою в небо!
Ты ведь долго и упорно, многого хотел,
Ну а ныне… Ноги волочёшь позорно, слепо.

Ты ведь помнишь как в рассвет
Сердце биться начинало,
Как мечтал узнать ответ,
Как всей жизни было мало.

Как в ночной тиши, сквозь дым,
До души прошлись мурашки,
Как мечтал не быть один,
Как на небо глядя было страшно.

Как хотелось прыгнуть вниз,
В той надежде улететь,
Как луна – кровавый диск –
Заставляла замереть!..

Как хотел кричать в тиши,
От того, что сердце скачет,
Как мечтал… Мечтал, мечтал опять мечтал!.. любил!
Как не знал, что можно жить иначе!

Сделай шаг. Хоть крохотный,
Но вверх. Хоть как:
Пускай даже безжалостно.
Рассей свой мрак -
Привитый похотью мольберт,
И сделай шаг.
Пожалуйста.

Я больше не пишу стихи.
Точнее, даже не пытаюсь.
Как будто вкратце уловил
Стиль своей жизни. Ныне ж маюсь.

Стремился дико к красоте,
Спокойствию, себе быть верным,
Всегда, везде на высоте:
Кошерным и примерным.

Но так ли это хорошо,
Когда уйдя от красок буйства,
Ты будто медленный приток,
Как будто никому не нужен. Пусто.

Как будто бы скучаешь о тех днях,
Когда себя гнобил с искусным рвеньем,
Когда скачком, авралом, второпях
Себя строгал как Буратино из поленьев,

Когда ты рвался в идеал,
Как Геркулес, сметя заслоны,
А ныне вот устал. Отстал.
Ты будто сонный словно.

Достав мечту – о ней мы забываем
И ищем новую на полных парусах.
А старая.. Ну что ж, плечами пожелаем,
Она лишь остаётся в наших снах.

Мы вечно любим не тех и тогда,
Мы режем сердце предвкушеньем страсти,
Мы бьёмся с чувством птицей об ненастье
Мы любим.. Любим, как всегда.

Мы дарим. Дарим чтобы не увяло,
И говорим, лишь только б не пропало
Очарование любви, как искорка зари
Она нас греет. Греет и бросает в скалы,
И ранит, овевая опахалом
Нами выдуманных мечт
И грёз. Безумье встречь,
Придуманные мУки,
Ливни слёз, отчаянье разлуки,
Всё это ново. Ново, но старо.
Как плёнка, как заевшее кино,
Что крутится по кругу с каждым.
И с каждым днём, всё ярче понимаем,
Что это выдумка, игра.
Себя мы сами в гроб сгоняем,
Сей нежной лирикой холста,
Рисуя счастье неустанно,
Мечтая чисто, первозданно
Услышать наши имена.

Я зачерпну туман и в комнате рассею,
Я буду петь в молочной пелене.
Луна порхает в радужной ливрее,
Отодвигая помыслы о сне.

А в звёздной шали – гране мира,
Витает небо, но оно,
Как глас прекрасный, божья лира,
Прозрачно, сИротно, пьянО.

И дух полночный, дымки полный
Насыщен голосом цикад,
Пропитан бликом колких молний –
Зарниц, устроивших парад.

Я жажду этот странный вечер,
Я жажду утолить печаль,
Мечтаю фразами из сплетен,
Ловлю табачный дым, крича.

Обвитый предоставленным виденьем,
Я наслаждаюсь вязкой тишиной.
Почти не страшно вслед за провидением
Уйти в загадочный покой.

Ах, эти милые глаза,
Что смотрят так серьёзно, строго,
Не верят будто в чудеса,
Ведь от чудес так мало проку.

Они рождают этот взгляд,
Немного повелительный и властный,
Изящный, нежный и прекрасный,
Как будто таинство, обряд.

Ах эти милые слова,
Что звуком лишь ведут до дрожи,
Что могут свергнуть небеса,
Едва в глазах сгустятся грозы.

Слегка изогнутая бровь,
Тебя сподвигнет на свершенья,
Не глядя на опасность и лишенья,
Не побоясь разбрызгать кровь.

И каждый раз, желая истин,
Незримый мне даёт урок:
Передо мной, такой капризной,
Стоит не девушка – намёк.

Воскресный день, народу куча,
И месит снег толпа подошв и шин.
Их вместе свёл Свободный случай,
Составив хитроумный пёстрый клин.

Я окунусь в сей хаос ненадолго,
Затем лишь, чтобы вынырнуть в момент,
Чтоб вьюга, замотав, шутя, без толка,
Воздвигла мне из снега постамент.

Вернувшись в дом, в темницу мыслей,
Забыв себя коль скоро отогреть,
Я завладею старой полкой книжной,
Душой уткнусь в папирусную твердь.

Я научусь любить словами из Шекспира,
Японским хокку вознеся поклон;
И с Принцем Маленьким я приручу полмира,
Чтоб к розе и закатам улететь потом.

И будет мудрый Циалковский
В реальность превращать мечты,
И Лев Семёнович Выготский –
Править мне мозги мои.

И буду грустным сенбернаром,
По лестнице спускаться вниз.
Длинноволосым выйду в свет корсаром,
Легко на шпагу ставя жизнь.

И вот, внезапно, я убийца,
Я брат, маньяк, дитя, герой,
Спортсмен и врач, вампир и кровопийца,
Любимец всех, отверженный чужой.

И заполночь, взглянув в окно случайно,
Поняв, что день прошёл, все спят вокруг,
Я напишу свой стих, историю нечаянно,
Да не замкнётся этот бесконечный круг.

Всё так же будет петь прибой,
И так же ветер биться в скалы;
И солнце жарко-светлой стороной
Людские наполнять сердца-пиалы.

И где-то в мглистой тишине
Раздастся звонкий плач ребёнка,
И голос матери: в любви, во сне
Поющий колыбельную негромко.

И так же будут ярки канонады,
Под Новый Год, назло властям;
И так же будут целоваться пары
По закоулкам, улицам, дворам.

Всё будет так же:
Было, есть и будет с Вами.
Всё будет точно так же,
Когда меня не станет.

Мне не о чем писать,
Ведь я спокоен как пчела.
Ночь, и предо мной опять
Горит янтарная свеча.
Слегка качая языком,
Она отбрасывает блики,
И пусть сгорит, но всё потом.
Она, подобие улыбки,
Сейчас наполнила мой дом,
Мне душу грея безвозмездно,
И я живу её теплом,
Желая вслед гореть, не менее чудесно.
Сгореть я не боюсь
И радостно отдамся в пламя,
Вот только бы её мне не изранить,
Когда душой своей души её коснусь.
Вот здесь она, так рядом, что дыханьем
Могу поколебать её я стан,
Такой отважный, соблазнительный, чуть пряный,
Оранжевый, пленительно приятный,
Что в жизни никому я не отдам…

Своими путями себя обмотаю,
И рот замотаю, глаза обвяжу,
На стыке ветров, полоумных метаний,
Казалось, всю жизнь для себя горожу.

Но дымка распалась, и пустошь вокруг,
И я осознал так внезапно, так вдруг:
Это не я! Не мой это круг,
Это придумал, наверно, мой друг!

Ростом такой же, и глаз синева,
Порой, нет отличий, где он, а где я.
Такой же и говор, одежды манер –
И каждый друг другу живой как в пример.

Мы видимся часто; но чувствую стон –
Его безучастный и низменный тон.
Меня поражает как ждёт он мечту.
Но он обожает. А я лишь люблю.