Отца Павла Адельгейма я знал с середины 80-х. Я служил алтарником в кафедральном соборе, а он настоятельствовал где-то под Псковом. Очень многие мои друзья-москвичи к нему ездили. Мы уже тогда почитали его за исповедника. Потом он приезжал несколько раз в Печоры к о. Зинону. Пили чай с вареньем в нашей мастерской, говорили о Шмемане, о переменах в Церкви и обществе. Он рассказывал, об о. Севастиане Карагандинском, о владыке Ермогене Голубеве, очень высоко отзывался о печорских старцах. Всегда был доброжелателен со всеми.
Потом, много лет спустя, мы с ним горячо спорили в ЖЖ. Он открывал всю подноготную своего конфликта с митрополитом Псковским, я говорил, что нужно быть выше этого, и не выносить на всеобщее обозрение споры со священноначалием, иначе это вызывает соблазн и шатание среди тех, кто не укоренен в вере. Мы с ним, в конце концов, примирились. Он написал мне утешительное письмо по поводу годовщины гибели моего сына, говорил, что смерть нами не обладает...
Нужно сказать, что в наших спорах была еще третья сила, это его почитатели, которые нисходили до личных оскорблений и угроз, Бог им судия.
И сейчас, читая сообщения о его трагической гибели, я вижу, что практически все, включая великого и ужасного дьяка Ку., вспоминают не его жертвенность по отношению ко всякому к нему приходящему, а то, что он обличал священноначалие и митрополита Псковского. (Священник, который критиковал РПЦ). Мне не хочется соглашаться с этим. Я думаю, что в памяти православных о. Павел останется настоящим исповедником и потрясающим духовником, жизнь свою положившим за это, а не простым критиком нашего не святого, конечно, священноначалия.
Со святыми упокой, Господи!...