В колонках играет - тишина
Настроение сейчас - об этом лучшет умолчать

Сказка пятая: Инквизиторы

Сидел под деревом и курил помученную, изначально далеко не лучшую трубку …Жестко закашлялся, проступили слезы…Сбор из 8 десятков трав жег горло. Однажды ктото из молодых наемников неизвестно как попавших в отряд Михаэя попросил дать попробовать. Предупреждал же! После первой затяжки обмяк и свалился - еле откачали парня – нельзя людям пробовать того чем балуют метаморфы. Поднимаясь, разогнал собравшееся вокруг облачко дыма, выбил трубку и бросил в кисет, не особо заботясь о том, что ее давно уже пора бы чистить.
Большая часть лагеря уже разбрелось спать, однако особо злостные полуночники еще виднелись у пары костров, да проступали напряженные силуэты часовых, застывших по периметру. Меня такие ночные бдения миновали. Миновали по двум причинам: во-первых меня несколько недолюбливали – просто как данность, поскольку видели некоторую часть возможностей, не понимали и боялись, а во-вторых у меня был свой пост.
Заглянул в полатку Михаэля. Тот корпел над каким – то документом, обернулся на шерох тканей, увидев меня кивнул и вернулся к работе. Занят. Ясно.
Устроился под пологом, имитирующим карниз над входом, наподобие громадной серой собаки и задремал. Это и был мой пост. Раздражавший многих, потому что пока я тут, в обитель милорда не проникнет никто. Даже самые важные из офицеров, да хоть Ктулху, или этот их Господь. Если дело срочное – пойду – разбужу, а ты стой и жди. Весомым аргументом для моей точки зрения являлось 8 зазубренных когтей, выбрасываемых прямо из пальцев, которые вставали веером перед носом пытающегося пройти через меня. В решимости пустить их в ход сомнений пока не возникало, поскольку служил я не делу Света, или нанявшим хозяевам, как остальные – я был предан лично Первому Всаднику, не особо заботясь о его мотивах. Архангел сделал меня своим оруженосцем и подарил некоторое подобие смысла, пропавшего после падения Города. На возмущения верхушки Михаэль только улыбался. Он таскал меня на все советы и посвящал в тайны, о которых не знали многие. Сначала это вызывало протесты, а потом мое молчание при обсуждении каких то тем уже воспринималось как чтото странное.
Не рассвете разбудило ощущение тревоги. В лагерь прибыл конный отряд, началась возня. Не придал этому особого значения – мало ли…Как же я об этом пожалел! Я уснул. Уснул крепко, не чувствуя ничего вокруг. Просто накрыло пеленой. Снился странный сон…Будто меня связали и тащат к громадному кострищу, где меня ждет палач, будто он берет жуткие заржавленные щипцы и вырывает мне глаза, под молчаливым взором прибывших конных и тихое одобрение остального отряда, в нос ударил горький запах собственной крови, по лицу потекла горячая вязкая жидкость. Боль оказалась настолько настоящей, что брызнули слезы и я закричал, позвал Михаэля, ища помощи и зашиты…Закричал и понял, что это не сон!
- Милорд, помоги!
- Не смей призывать Святого Воина, мерзкое порождение хаоса! – жесткий спокойный голос принадлежал предводителю того самого отряда. В магическом зрении он представлялся пульсирующей алой массой ненависти, гнева и жадной силы, - Ты не достоин его заступничества. Ты не достоин топтать землю обетованную и сегодня будешь казнен. Ты больше никому не сумеешь затуманить разум своими коварными речами!
В последний момент голос его едва не сорвался. Толпа загудела. Странная масса сотканная из равнодушия или злобы. Только в стороне стоял ктото, кому было горько и обидно от происходящего. Тот самый наемник. Даже имени его не запомнил…Жаль парня.
- Сегодня мы освободим души, поглощенные злобной тварью, именуемой метаморфом! Готовьте клеть!– и тут стало страшно. Я понял что инквизиторы ЗНАЮТ как меня уничтожить. Знают как сделать так, чтобы я уже никогда уже не смог переродиться и рассыпался едким белым пеплом. Поэтому и ослепили. Что не видел их глаз, чтоб не за что было зацепиться. И почемуто не осталось той мстительной ненависти, что обыкновенно возникало, ведь зна же, что после моей кончины не останется никого из них.
- Михаэль! – отчаянный крик прервал удар в челюсть рукоятью меча.
- Что сдесь происходит? – меня услышали.
- Мы казним еретика.
- Этот еретик в первую очередь мой оруженосец. – грозный голос набрал силу, - Я убью его сам! – руки опустились сами собой. Все..
- Но, господин, приказ отца Иохана…
- Пусть претензии выскажет мне. Лично.
- Не надо… - едва слышно скользнуло с разбитых губ.
Мощный удар снес с эшафота. Другой, третий… Меня куда то кидало, протаскивало по колючим ветвям, но было все равно…Нутро заполонила сжигающая боль. Не надо…
Потом все закончилось. С рук упали путы. Сильные пальцы сжали плечи и облокотили меня на ствол упавшего дерева, по щеке скользнуло холодное лезвие, лаская и собирая кровь.
Напротив сел ангел. Он светился чистой любовью, болью, обидой и гневом... но гнев исходил совсем не на меня, а туда, где остался лагерь и мои мучители.
- Пришибу! – рев колыхнул листву на деревьях, а потом – едва слышно, Кай, прости, что так вышло. – рядом звякнул кошель, - постарайся выбраться. Я верю – ты выберешься.
Он поднял голову и посмотрел «в глаза».
- Мы встретимся. Когда-нибудь в другой жизни. – встал и пошел обратно, приволакивая меч.
- Милорд?
- Что?
- Меч. Он заржавеет.
- Я же кузнец. – в голосе сквозила горькая усмешка, - новый выкую.