Темно и холодно. Тихо, ни звука...Тишина проникает в уши, ползет по нервам, как червяк, и давит на мозг. Давление по вискам...Тук-тук...тук-тук...
Я слышу свой пульс. Бейся, бейся громче, мне страшно! Тишина меня убивает.
Это все, что есть вокруг - тишина и темнота. Я сижу на кровати, обхватив колени, и трясусь. Это все одиночество. Меня будто раскололи на две половинки, одну оставив в этой черной пустой комнате, а другую переместив на другой конец света.
Я устал улыбаться, натягивать маску приветливости. Вокруг меня - чужие люди, и мне хочется рвать их на куски, за то, что они не видят, как мне плохо. Или видят, но специально делают еще хуже.

- Соби, повернись спиной. - мой голос звучит спокойно, а он даже не может уловить, как мне плохо. Он не может себе представить, что его хозяин мог плакать и биться о стену ночью, как пойманная в клетку птица.
Спокойно поворачивается.
- Сними рубашку.
Так же молча раздевается, ни слова упрека. Ну, скажи хоть что-нибудь! Докажи мне, что ты живой! Что ты не такой, как эти заводные куклы вокруг!
Нет, молчит. Всегда молчит.
Зло щурюсь и беру хлыст, привычно разворачивая и размахиваясь. Он свистит в воздухе - будто рвется нить - и ударят по спине Бойца. Тот вздрагивает, машинально чуть сжимаясь от боли. Но терпит. Он хороший мальчик, он привык. Хоррроший...
Щелк.
Щелк.
Щелк.
Я не могу остановиться...мне хочется уничтожить его, заставить валяться в ногах и умолять прекратить. Но эта чертова кукла только терпит, оперевшись руками о стену. Машина для убийства по имени Агатсума Соби. Или машина для исполнения желаний. Но мне нужен человек.

Хоть раз наплюй на приказы, Соби. Обними меня, прижми к себе, поцелуй. Докажи, что я тебе нужен.
Но знаешь, почему ты этого не делаешь? Потому что тебе нужен не я. Сойдет любая жертва, лишь бы продолжала приказывать,направлять.Лишь бы тебя не заставили выбирать самому.

Я бросаю хлыст, одеваюсь и ухожу. Ты поверачиваешься и смтришь вслед, все еще чуть дрожа после наказания. У тебя вся спина в мясо раскромсана хлыстом, кровь течет за ремень брюк и они уже окрасились в красный.

Ночью я всегда один, не могу уснуть, снова и снова вздрагивая от каждого шороха. Сколько так будет продолжаться? Не знаю, но я уже сошел с ума. Стоит мне подумать, что я делал...И начинает тошнить. Я бегу в ванную и долго оттираю руки, корябаю их ногтями почти что до крови.

- Сеймей-кун, я кое-что не поняла в задании, - робко говорит одноклассница, поймав меня за руку. Я непроизвольно отшатываюсь, выдирая ее. Не прикасайся! Не трогай меня! Я с трудом удерживаюсь, чтобы не начать трястись. У нее грязные, лживые руки, такие же, как и у меня. И мне кажется, что теперь я стал еще грязнее, приняв на себя все ее негативные мысли. Чертова судьба и чертово имя. Возлюбленный...Сын Бога тоже был любим, и что же с ним стало? Его распяли. И сейчас его любят за то, что он принял на себя человеческие грехи. Но я-то не хочу на крест.
- Пожалуйста, не прикасайся ко мне, - девушка сжимается от моего холодного взгляда и прижимает ушки к голове. А я спокойно ухожу.

Silouette envahissante
Oiseaux le noir du ciel clair
Tu observes sans un jeste
Le touche de tes plumes sur mon visage

Ветер играется со шторами в окне, покачивая повешенные над окном колокольчики. Я думал, они смогут избавить меня от тишины, что она уползет, испугавшись веселого звона. Но она только становится отчетливее и давит все сильнее, размазывая по кровати ничего не соображающей от боли массой из мяса и костей. Мне так хочется, чтобы это прекратилось.
- Сеймей? - дверь чуть приоткрывается, я вздрагивая и подскакиваю на месте, стирая слезы.
- Рицка? - удивленно смотрю на младшего братишку, который подходит к моей кровати и забирается на нее с ногами. - Ты чего не спишь?
- Мне показалось, что тебе грустно, - Рицка внимательно смотрит мне в глаза, чуть склонив голову набок и оперевшись руками о кровать. Он похож на котенка, мой Рицка, и как кошка чувствует боль. У нас когда-то жила кошка, она так же всегда приходила ко мне ночью и забиралась под бок, мурча и легонько кусая пальцы. Ее мурчание прогоняло тишину, тепло под боком согревало, а укусы заставляли улыбнуться. Она забирала половину моей боли.
А потом оказалось, что у мамы аллергия на кошек, и кошка пропала. Тогда я и повесил над окном колокольчики. Вот только они не помогают.
- Со мной все хорошо, Рицка, - улыбаюсь, грустно, но по-настоящему. Рицке я тоже нужен. Не я конкретно, ему просто нужен старший товарищ, который будет заботиться о нем и защищать от матери. Собственно, на моем месте мог бы оказаться и кто-нибудь другой, это не изменило бы общего сценария.
Но Рицка похож на ту кошку.
Смешно. Возлюбленного искренне любила только подобранная на улице кошка со слезящимися глазами.
- Можно я посплю с тобою, Сеймей? - смущенно спрашивает Рицка, разглядывая одеяло на кровати. Я с улыбкой киваю и укладываю его рядом с собой, натягивая одеяло сверху, чтобы было тепло. Он прижимается ко мне, и я машинально вздрагиваю. Нет, Рицкины прикосновения не вызывают ощущения грязи, он не пытается подсознательно слить на меня свою боль. Но я машинально притягиваю ее сам.
Быть Возлюбленным, значит постоянно испытывать чужой страх и чужое страдание. Люди будто вешают на меня все свои проблемы, оправдывая это любовью.
"Решай за меня. Приказывай мне." - говорит Соби.
"Защити меня. Люби меня" - говорит Рицка.
"Приходи домой. Создавай иллюзию семьи" - говорит мама.
"Разбирайся сам, мне страшно" - говорит папа, уходя из дома и сваливая на меня заботу о семье.
"Сделай моего ученика сильным, приведи к Идеалу" - говорит Минами, делая вид, что ему приятно со мной общаться. Ну, вернее уже не делает, после того, как я поработал над шеей Соби. Не ожидал от маленького мальчика, а, сенсей? Ты ведь и не знаешь, что я чувствую постоянно, как уничтожают меня чужие мысли и чувства, и это чертово одиночество в темной комнате, где нет ни звука. Это заставляет быстро повзрослеть. Это заставляет захотеть, чтобы другим стало ЕЩЕ хуже.

Когда-нибудь я не выдержу, и уйду. Тем более что недавно для этого появился повод - Семь Лун начинают что-то подозревать о моих делах с другими организациями. Мне так хочется разворошить этот осиный улей. Уничтожив их, я надеюсь уничтожить судьбу. Знаю, что глупо, но мне это необходимо. Я хочу быть выше всех, лучше всех, сильнее всех. Чтобы создать барьер и скрыться в темноте, посылая оттуда короткие приказы.

Засыпаю, обнимая сопящего во сне Рицку, и даже во сне черная комната преследует меня. Но я слышу звон колокольчиков и вижу тень, которая садится рядом. Это что-то новое. Мне почему-то хорошо и больше не чувствую одиночество.

- Привет, Любимый, - слышится веселый мелодичный голос из трубки. Я невольно напрягаюсь, сжимая телефон так, что он грозится осыпаться на асфальт отдельными деталями.
- Кто это? - знаю, что мой голос звучит как всегда спокойно, но на самом деле я раздражен.
- Мрр, ты меня не узнал? - на другом конце провода слышится музыка, какая-то тихая песня на французском.
- А должен? - усмехаюсь, думая, что следует бросить трубку. Наверное, это какая-то шутка. Но не бросаю.
- Меня зовут Акаме Нисей. Я твой Боец.
Рука дрожит, и я рад, что слышу это по телефону, а не в реальности. Иначе бы собеседник почувствовал мое волнение.
Боец? Ритсу ведь сказал, что мой Боец не был найден. Что он, скорее всего, умер еще до нашей встречи...Хм. Теперь тебе точно не поздоровится, Минами. За то, что ты так хитро "проглядел" мою пару, тебя глаз лишить мало. Неплохая идея, кстати.
- Нечего сказать, Любимый?
- Отчего же. - усмехаюсь в трубку. - Я хочу тебя увидеть, Нисей.
И, диктуя адрес, я улыбаюсь. Кажется, теперь можно уйти от всего этого. Надоело чувствовать, что меня используют. Я нашел замену Соби, так что буду защищен и смогу по-прежнему нападать на организацию. Хм, Рицка...Тяжело с ним расстаться, но это ведь только на время. Я умру, и скоро оживу, уже поднявшись на ступень выше. А пока за ним отлично присмотрит Соби. Он заслужил это, чуть-чуть заботы и любви. А уж кому как не мне знать, что Рицка может вылечить одной улыбкой?
Видишь, какой я благодарный, Соби? Видишь, как я о тебе забочусь, Рицка? Видите? Это в последний раз.


Tes parents laissent le coeur a cours vide
Dans les froids de la nuit
Sur l'os il neige
Il est sur une LOVELESS
Sur le beau-pere tout son sens en renonce dans

Я сижу в черной комнате, меня душат страх и тишина. Я забыл повесить над окном колокольчики, и теперь лишен даже этого источника звука. Мне больно и трясет от мигрени. Голова раскалывается так, что хочется разбить ее о пол, и я, кажется, пытаюсь это сделать, уже не контролируя себя...
- Сейм! Сейм, прекрати! - я прихожу в себя от легкого удара по щеке. Рядом на полу сидит Нисей, с беспокойством и страхом вглядываясь мне в глаза. Он не успел одеться, видимо, так и вскочил с кровати голый. Ну еще бы, он же принципиально не спит в одежде. Как ни странно, его прикосновения не заставляют меня сжиматься и хотеть убежать. Я не ощетиниваюсь кучей ментальных иголок, как дикобраз. Нисей почти как Рицка, он даже похож на котенка. Хоть и без ушек с хвостом.
- Сейм, все хорошо, я рядом, - он прижимает меня к себе. Дрожит. Он что, плачет?
- Нисей?
- Что, любимый? - он давно уже произносит наше истинное имя так, что оно звучит скорее нарицательным, чем собственным.
- Ты плачешь?
- да с чего ты взял, Сейм? - вздрагивает, пытаясь скрыть дрожащий голос.
- Я чувствую твои слезы на плече...

Нисей не похож на Соби. Он жестче, он злее, он любит доводить людей до слез, или уничтожать их совсем, медленно и жестоко. Он похож на меня, только выбрал маску капризной скуки. Наверное, мы действительно подходим друг другу. Он говорит, что никого не любит и вообще не понимает значения чувств. Я говорю, что мне не нужна ничья любовь, кроме Рицки.
Нисей дружит с темнотой, пытается подчинить ее себе. Он слушает плеер, или чужие разговоры, или даже сам начинает говорить, стоит вокруг воцариться тишине. Он знает, как заставить человека страдать всего одним словом, а меня он одним словом заставляет улыбнуться. А еще Нисей не врет, особенно самому себе. Он очень честный, мой Боец.

- Сейм, не надо так больше делать. - шепчет Нисей, принося аптечку и занимаясь ссадиной на моем лбу. - Или отращивай тогда челку, как у эмо.
- Я что, так на них похож?
- да нет, следы своей депрессии скрывать.
Он смеется и проводит ваткой по лбу. Я морщусь и сжимаю зубы. Шипящий выдох...Ох, а Соби это всегда так спокойно терпит и даже улыбается.
- Ну вот. И если захочешь себя убить, тогда об стену бейся. Так прикольнее.
Он встает и уходит. В комнате снова становится темно и страшно, невидимая рука сжимает мои легкие, не пуская в них воздух. Тишина проползает по слуховым нервам в мозг и разбегается по извилинам, не давая думать.


Plusieurs apparences du reel
Les gars en planeurs sur les terres
De lisse a glissant troittoirs
Allant du robin du neant

Я вздрагиваю, услышав эту песню из комнаты Нисея. Он словно специально сделал погромче, чтобы и я мог наслаждаться нежным, плавным мотивом. Тишина выходит из моего тела с выдохом, легкие снова впускают воздух. Сердце прекращает биться о стенки грудной клетки, как испуганный воробушек.
Я чуть покачиваюсь в такт музыки, потом встаю с пола и ложусь на кровать. Спасибо, Нисей. ты ведь знаешь, что я слишком горд, чтобы попросить помощь, или принять ее, если предложат. И я не люблю, когда видят мою слабость. Поэтому ты просто молчишь и помогаешь, делая вид, что тебе на меня плевать.
В отличие от остальных, ты только играешь в эгоизм, Акаме. Знаешь...Я тебя почти люблю. Потому что ты не даешь мне сойти с ума.
Я боюсь снова остаться один в черной комнате, где даже звон колокольчиков не спесает от тишины и боли. Я не хочу сойти с ума окончательно, забыть все и потеряться, как Рицка. Он тоже был здесь, в черной комнате, но не выдержал и ночи, испытав такой шок, что предпочел все забыть.
Спасибо, Нисей.
Спасибо, что просто любишь меня. Спасибо, что считаешь меня своим, пропуская мимо ушей слова и приказы. Спасибо, что заботишься тайком, не требуя благодарности и только улыбаясь обычной хитрой улыбкой.

Dans l'adversite de l'hiver
Le fleur de la nuit enboite
Avec l'effilement le conscience
(Et si l'ombre)
Quoi qu'on allumait est-ce l'amour?

Я знаю, ты любишь тени.

- Сейм? Ты чего? - Нисей просыпается от звука шагов в своей комнате.
- Молчи... - тихий вздох, скрип кровати и рядом опускается Сеймей. Он залезает под одеяло, прижимаясь к своему Бойцу. У Сеймея мягкая тонкая пижама, сквозь которую с легкостью чувствуется тепло тела. - Тебе снится.
- А, ну раз так, - Нисей не сдерживает улыбки и собственническим жестом прижимает Сеймея к себя, начиная поглаживать по ушкам и играться с хвостом под одеялом. Ему всегда хотелось так сделать. - Мне нравится этот сон.
Сеймей не возражает и скоро засыпает. Он больше не боится спать в черной комнате. Нисей ведь дружит с темнотой, верно?