Три последних сна были не только не в формате моральной неустойчивости, но и не в формате замещённости, а были словно насмешки над этими форматами и пустили корни в действительность.

В первом я спешу в институт, где должна состояться предзащита монографии и меня ждут антисемит Сохряков и космополит Жаринов. Ассистентка, взволнованная и красивая, кавказских кровей, встречает меня на кафедре и провожает в сад, в котором из угла в угол ходит профессор Гугнин. Он собирается мне что-то сказать, но мне достаточно вольтеровского контекста, в котором мы находимся: предзащиту я считаю состоявшейся.

Вскоре я случайно обнаруживаю, что мой дневник в тот день, когда я должен был запротоколировать этот сон, посетила упомянутая ассистентка, а точнее, прототип её.

Во втором мне приснился Артаксеркс в образе далматина - Стивена, потерявшегося несколько лет назад.

После этого в следующую ночь я слышу крики кота во дворе, но лежу не шевелясь. Я достаточно нашастался по дворам в тщетных поисках.

В третьем я выиграл бой ввиду явного преимущества. Как в моём первом реальном поединке в одной спортивной школе, тренер противника выбросил на ринг полотенце. Бой, начавшись, не состоялся, а результат не удовлетворил меня, и я никому не сообщил о нём.

Утром в новостях узнал о беде Тайсона. Я очень жалею, что мой сын, в отличие от меня и деда, занимается командным видом спорта, где выигрывают не бои, а матчи.