Бешеный Вильфанд,
шевеля скандинавскими баками,
насылает на город шторм.
Качаясь от сна, зажигаешь газ,
кофемолку путая с туркой.
Это месть за консьюмеристский угар:
взлетают щиты, крыши гремят литаврами.
Мы всего лишь космический мусор.

Из метро выталкивает вихрь весны.
Щёлкаешь зажигалкой, заряженной от USB.
Площадь Восстания, антипод паперти!
Был здесь случай по пьянке:
в подкове лошади
застряли ключи от хаты.
И она понесла…
А однажды в марте белым облаком
вскипела вишня возле вентшахты.

Особенно постигаешь, что дни веселья сосчитаны
и пора надевать вериги,
когда жизнь складывается,
как пирамида на Новой Риге.

Между Сциллой и Харибдой,
Баррикадной и Краснопресненской,
Крымским мостом и Таврическим
несётся корабль без ветрил.
«Жизнь конечна?» – кричишь в небеса демиургу.
«Конечно, конечно…» – эхом грома отвечает он.
Категоричный, как Шекспир
или сержант полиции.
Блещут иглы сталинского чертога,
бегут красотки с сердитыми лицами.
Сколько точёных ножек! –
видишь уже в столовке, впившись зубами
в ногу холодной курицы.

Если вспомнить то время, тот март,
ту наездницу – татуированное запястье,
информативный взгляд…
Не она ли сейчас снимает кэш в банкомате?