На заре, просыпаясь доить коров, она улыбалась и, ещё не сознавая отчего, вспоминала: "Нынче что-то есть радостное. Что же? Григорий... Гриша..." Пугало это новое, заполнявшее всю её чувство, и в мыслях шла ощупью, осторожно, как через Дон по мартовскому ноздреватому льду.