2.
А меня ждут на холме водопады сна,
чаша воды из ключа.
Ждёт мухомор и гадюка
В сговоре с ним.
Ждет блакитное небо,
ветер - окровавленный родич в засаде смертельной и чистой.
Бескрайность лазури
на Ильин день.
Костра очистительный пламень.
Огненные шлаки гор.
Серноподобные судьбы дикарок стройных.
Но я, безумством вандала охвачен -
идеей бессонной,
свой гнев изливаю
на черного волхва, проклятие – город,
и жду, когда чудо свершится
на земле и на небе.
..
3.
Могу искать себя
по скорбным пределам пустынным
и подавлять жестоко
бунт животный.
На кровле храма мечтой вознесённым
Застыть - и проснуться у стойки кабацкой.
Могу делить одиночество
с рекой,
неспешно текущей,
полной сказочных рыб
и покоя -
глубокого, неиссякаемого.
Приберегу его для себя
и вечера,
исследуя жилы златой
и самородка тайну.
Кроток во всём,
и - князь в сей кротости.
Буду любим, коли взором
кору разомкну земную.
Решу спокойно главный вопрос,
а после
всю ночь на Палаццо Мрака буду светить равнодушно.
Но сейчас я бросаю утреннюю бомбу смеха
в левое подреберье века.
4.
А мог бы
с мягкого плюша
дождик китайский слушать,
доставать луну головою,
глядеть на звёздное поле,
став прозрачней мечты,
внимать полету пчелы
и, веря, как верят дети,
Великого Мага
встретить.
Смотри, уже вечер
в стране эскимосов.
Бог всколыхнул листву.
Свернула за угол школы
влюблённая парочка
и пёс с ней.
Как в жерло вулкана, вхожу
в ночную хмарь я,
побитый шрапнелью сомнения,
чтоб до зари в отверстые магмой щели
(в одну ли, во все ли)
швырять эти утренние бомбы смеха.
.