Отмщенье,отмщенье-зубным докторам!
И нет им прощения в мире!
Их длинным иголкам,их гнутым щипцам,
Их гнусным "откройте пошире"!

Их пыточным креслам,их жутким речам
О кариесе и пульпите!
Отмщенье,отмщенье-зубным палачам
С их подлым "чуть-чуть потерпите"!

Их свёрлам,жужжащим,как злая оса,
От бешенного вращенья,
Их ваткам, их лампам,светящим в глаза,-
Отмщенье,отмщенье,отмщенье!!!

У летнего моря,
Где жаркий песочек,
Приятно порой
Повалятся часочек,
Но больше я вам не советую:
За три или пять
Вы можете стать
Сгоревшей, невкусной котлетою.

Вы когда-нибудь
Ели грюши?
Нет, не груши,
А именно, грюши?
Это истинный
Деликатес!
Грюши с виду
Длиннее и уже,
Но не хуже,
Чем груши дюшес.
Тот, кто кюшал
Когда-нибудь
Грюши,
Никогда не забудет
Их вкюс,
Я поставлю пятёрку им
С плюсом
И добавлю
Ещё один плюс!
Эти грюши
Выращивать трюдно,
Нужег тонкий
И тщательный
Трюд.
Но зато удивительно людно
На базарах,
Где их продают.

Жил да был в краю одном
Зябкий человечек.
Он построил новый дом,
В доме - двадцать печек!

Печь была на чердаке,
Печь была в прихожей,
И в собачьем уголке,
И в кошачьем тоже.

И в подвале, и в сенях,
Даже на крылечке,
Злой метелице на страх,
Возвышались печки.

В топках уголь полыхал,
Дров пылали груды,
А хозяин все вздыхал:
- Ох, боюсь простуды!

Сшил он чепчик меховой,
В шубу нарядился,
Но из дома лишь весной
Выглянуть решился.

Он сказал:
- Мне пять минут
Погулять нелишне...
Здравствуй, солнышко! -
Но тут вдруг увидел вишню.

А она цветет - бело!
А по белым веткам
Пляшет легкий ветерок,
Он швырнул один цветок
В человечка метко.

И бедняга вдруг решил:
- Это снег валится!
Ох, зачем я поспешил
С печкой разлучиться!

Как вернусь теперь в свой дом
По такой метели? -
И со страху начал он
Мерзнуть в самом деле.

Коченея, он дрожал
Около крылечка...
Ладно, дворник прибежал,
Поднял человечка!

Ладно, крошку
В тот же час
На печи горячей
Уложил он под матрас,
А не то бы наш рассказ
Кончился иначе!

Помню, помню дядю Арли
С голубым сачком из марли:
Образ долговяз и худ,
На носу сверчок зеленый,
Взгляд печально-отрешенный –
Словно знак определенный,
Что ему ботинки жмут.

С пылкой юности, бывало,
По холмам Тинискурала
Он бродил в закатный час,
Воздевая руки страстно,
Распевая громогласно:
"Солнце, солнце, ты прекрасно!
Не скрывайся прочь от нас!"

Точно древний персианин,
Он скитался, дик и странен,
Изнывая от тоски:
Грохоча и завывая,
Знания распространяя
И – попутно – продавая
От мигрени порошки.

Как-то, на тропе случайной,
Он нашел билет трамвайный,
Подобрать его хотел:
Вдруг из зарослей бурьяна
Словно месяц из тумана,
Выскочил Сверчок нежданно
И на нос к нему взлетел!

Укрепился – и ни с места,
Только свиристит с насеста
Днем и ночью: я, мол, тут!
Песенке Сверчка внимая,
Дядя шел не уставая,
Даже как бы забывая,
Что ему ботинки жмут.

И дошел он, в самом деле,
До Скалистой Цитадели,
Там, под дубом вековым,
Он скончал свой подвиг тайный:
И его билет трамвайный,
И Сверчок необычайный
Только там расстались с ним.

Так он умер, дядя Арли,
С голубым сачком из марли,
Где обрыв над бездной крут;
Там его и закопали
И на камне написали,
Что ему ботинки жали,
Но теперь уже не жмут.

Король ушел на пенсию,
Отставлен от двора.
Сменить свою профессию
Пришла ему пора.

От трона королевского
Он обалдел сполна,
И тут не спросишь: не с кого -
Такие времена.

Король ушел на пенсию
Под дудку и свирель,
И завершилась песнею
Вся эта канитель.

Кричит в восторге публика,
Таращит мир глаза:
"Да здравствует республика!"
Такие чудеса.

Нет карнавала радужной.
Но в той толпе, как врос,
Стоит тиранчик завтрашний,
Засунув пальчик в нос.

Никто и не спохватится:
Пред ними даль светла...
Да время быстро катится...
Такие, брат, дела.

1987

Мне нужно на кого-нибудь молиться.
Подумайте, простому муравью
вдруг захотелось в ноженьки валиться,
поверить в очарованность свою!

И муравья тогда покой покинул,
все показалось будничным ему,
и муравей создал себе богиню
по образу и духу своему.

И в день седьмой, в какое-то мгновенье,
она возникла из ночных огней
без всякого небесного знаменья...
Пальтишко было легкое на ней.

Все позабыв - и радости и муки,
он двери распахнул в свое жилье
и целовал обветренные руки
и старенькие туфельки ее.

И тени их качались на пороге.
Безмолвный разговор они вели,
красивые и мудрые, как боги,
и грустные, как жители земли.

1959

На дачной скрипучей веранде
Весь вечер царит оживленье.
К глазастой художнице Ванде
Случайно сползлись в воскресенье
Провизор, курсистка, певица,
Писатель, дантист и певица.

"Хотите вина иль печенья?"
Спросила писателя Ванда,
Подумав в жестоком смущенье:
"Налезла огромная банда!
Пожалуй, на столько баранов
Не хватит ножей и стаканов".

Курсистка упорно жевала.
Косясь на остатки от торта,
Решила спокойно и вяло:
"Буржуйка последнего сорта".
Девица с азартом макаки
Смотрела писателю в баки.

Писатель за дверью на полке
Не видя своих сочинений,
Подумал привычно и колко:
"Отсталость!" и стал в отдаленьи,
Засунувши гордые руки
В триковые стильные брюки.

Провизор, влюбленный и потный,
Исследовал шею хозяйки,
Мечтая в истоме дремотной:
"Ей-богу! Совсем как из лайки...
О, если б немножко потрогать!"
И вилкою чистил свой ноготь.

Певица пускала рулады
Все реже, и реже, и реже.
Потом, покраснев от досады,
Замолкла: "Не просят! Невежи...
Мещане без вкуса и чувства!
Для них ли святое искусство?"

Наелись. Спустились с веранды
К измученной пыльной сирени.
В глазах умирающей Ванды
Любезность, тоска и презренье -
"Свести их к пруду иль в беседку?
Спустить ли с веревки Валетку?"

Уселись под старой сосною.
Писатель сказал: "Как в романе..."
Девица вильнула спиною,
Провизор порылся в кармане
И чиркнул над кислой певичкой
Бенгальскою красною спичкой.

<1910>

(Когда я была маленькой, мама наизусть читала мне сказки-стихотворения Льва Кузьмина. Недавно нашла на ЖЖ в посте одного очень приятного журнала свою самую любимую. Такая ностальгия и улыбка на лице сразу...У него очень добрые сказки...Хотела вот поделиться... = ) Может, глупость, но мне очень нравится до сих пор. Своим детям, наверное, я тоже буду их читать.)


В своем домишке древнем
С трубою на бочок
Жил в сказочное время
Весёлый звездочёт.
И был он, между прочим,
Не очень-то богат
Носил зимой и летом
Единственный халат.
Но дело не в богатстве,
Не тем он дорожил.
В одном прекрасном царстве,
В старинном государстве
Он звёзды сторожил.
Лишь звёздочка, случайно,
Сорвётся с неба в пруд,
Весёлый караульщик
Немедля тут как тут.
Он звёздочку достанет
Коротеньким сачком,
На печке обогреет
Под старым пиджачком,
И напоит малиной,
И мокрый нос утрёт,
И выпустит обратно
Под синий небосвод.
Подкинет ввысь и скажет
- Лети, свети светлей
Чем больше звёзд на небе,
Тем на земле светлей.

Так год за годом славно
Трудился звездочёт.
И вдруг однажды ночью
К нему явился чёрт.
Явился и уселся
На лавке у окна
Тихонечко хихикнул:
- Есть дело, старина.
Я тоже звездочётом
Желаю в пекле стать.
Мне звёзд хоть штучек сорок
Не сможешь ли продать?
Продашь – разбогатеешь.
Ты звёзды не жалей,
Чем меньше звёзд на небе,
Тем лучше для чертей.

Подумал честный сторож:
Как быть? Что говорить?
Ах, дай-ка попытаюсь
Нахала обхитрить.
И вслух сказал: «Ну что же,
Ответ мой очень прост.
Плати волшебный грошик,
Получишь сорок звёзд.
Они вот здесь, в печурке
Их ровно двадцать пар.
Выкладывай монету
И забирай товар.
Но дай мне обещанье,
Что если крикнешь «Ой»,
Я грош возьму, но будет
Товар уже не твой».
Воскликнул чёрт: «Согласен!»
Дугою выгнул хвост,
А там в печурке угли
Пылали вместо звёзд.
Чёрт сунулся к печурке,
Заверещал: «Ой, ой!»
И в тот же миг услышал:
«Товар уже не твой».
Подпрыгнул чёрт с досады
И дверью хлопнул чёрт,
И в кошелек монету
Припрятал звездочёт.
Но только не считайте,
Что он богатым стал,
Что он халат атласный
Портному заказал.
Нет, нет, на этот грошик
Волшебный, не простой
Купил он в магазине
Бумаги золотой.
И новых звёзд наделал
Из той бумаги сам,
И ловко их приклеил
К высоким небесам.
Он был как прежде верен
Пословице своей:
«Чем больше звёзд на небе,
Тем на земле светлей».

В колонках: Stevie Wonder - All In Love Is Fair
На лице: улыбка и сияющий взгляд...
В голове: луна : )

Ночь... ночь...
У меня совершенно кошачий образ жизни последние два дня : ) Я люблю ночь. Меня раздражает день, жара, палящее солнце и обилие людей. Ну... вот как-то так. А ночь...

Итак, четверг...
Встретились мы с девочками на остановке и решили почапать пешочком : ) Сделала я правильный выбор в пользу кроссовочек : ) Пошла в футболке, юбке короткой одуванчиком и в кроссах. Весьма мило и гламурно было. Но самое главное - нереально удобно.

Решили мы выпить водки : ) Дада, я вот так без прелюдий добавила ложку прозы жизни в енто повествование. Купили в караване белую кашалатку и сей наиблагороднейший напиток в милом пузыре 0,375 с лимоном и медом : ) Прикольные рюмки и тюнс с малиной и медом для меня : )

Культурно чокнулись и пошли в авеню. Народу было мало. Мы с Наташкой потанцевали, Ире же музыка не пошла вообще никак. Часа в 2 мы вышли на улицу, чтобы просто погулять. Погода была отличная. Решено было идти в центр. Шли мы и громко болтали : )

Когда же мы вдруг упомянули тривиальную тему дружбы между мужчиной и женщиной, а я громко горланила, что несмотря ни на что, ни на кого и на себя в том числе : )) верю в нее, парень сзади сказал: Да не бывает дружбы между мужчиной и женщиной : )

В общем, Костя. Психфак 4 курс : ) Педагогический, в котором так же учится Ира, в отличие от нас с Наташкой. Интересный такой персонаж : ) Рассказал нам, что тесно дружил со своей нынешней девушкой и не думал об отношениях, но они между ними случились.

Ну... = ) я за них рада, но это не меняет того факта, что моими действительно лучшими друзьями я считаю двух парней (не считая мамы и Насти). Люди, с которыми я просто более чем откровенна и открыта для них всегда. Уже года 4 с лишним... С которыми мне настолько комфортно, что я бы просто не стала ставить это на карту ради желания, которое гипотетически может и могло всегда возникнуть. Я просто знаю цену этим отношениям. Таким, какие они сейчас. Это дорогого стоит. И я очень ценю этих людей и благодарна за наше общение.

Мы меняли темы по дороге, Костя пил клюквенный швеппс, мы пялились по сторонам и на дорогу.

Не поверите : ) Ночью... совершенно незнакомый парень... в центре города... читал наизусть стихи (разные) и соннеты Шекспира трем совершенно незнакомым девушкам... : )

Он действительно нам их читал. Забавно было, когда на одном из соннетов я чуть ли подпрыгнула на месте со словами: Это же 130-ый соннет!!!

Девчонки похихикали : ) Просто мы на первом курсе переводили именно этот соннет. Я его хорошо помню... : ) Вот...

Дошли мы до Маяковского, попили чаю, посидели на круглой лавке у кинотеатра, а потом Костя пошел в общагу. Он предложил нам посмотреть, как он будет забираться по балконам в закрытое общежитие, но мы вежливо отказались. Обменялись телефонами еще по дороге до Маяковского. Хм... а может, и повторим как-нибудь : )

Два лингвиста, философ и психолог. Интересный квартет. : )

Стоило Косте уйти, как нарисовались какие-то три персонажа. В общем, подробный диалог воспроизводить не стану : ) Мы дурачились : ) Обожаю девчонок за их адекватность и потрясающее чувство юмора... : ) Мы швеи-мотористки, а ценами за туалет измеряется география города, а половина набережной закрыта на туберкулезный карантин, вторая же страдает от нашествия радиоактивных мотылей... Нам было просто весело.

В силу моей природной болтливости мне досталось больше всех : ))) Один из них сразу смекнул, что к чему и повел себя наиадекватнейшим образом, имхо, начал по телефону в сторону вызванивать других баб. Второй непонятно мялся и пытался быть дружелюбным, а третий же сказал, что я такой весь "Божий одуванчик, который своим ангельским голоском просто обсирает людей" = ) У меня злой взгляд, и я "красивая, конечно, но опускаю всех подряд", потому что вроде бы ничего такого не сказала, а как в землю вколотила = ) Черт! : )) Ну... каждый в стебе и сарказме с иронией читает то, что хочет прочитать : ) Пока он пытался убедить девчонок, что я вселенское зло, я разговаривала со вторым : ) Этот второй же чуть у меня телефон не выцыганил.

Мне интересно было наблюдать за тремя совершенно разными характерами. Сделала свои выводы. И мне очень интересно было с девчонками и наблюдать то, как они себя ведут. Я восхищаюсь Ириным умением иронизировать с нулевыми доказательствами эмоций на лице или в интонациях : )

Пошли мы дальше. По дороге зашли в кофейню Тинто около 4 часов утра. Выдула я свой любимый ледяной мятный чай и запила горячим каппучино "банана-мята" = ) Наташка даже употребила султанчики с сыром. (оказывается, это блинчики такие) Поболтали мы, послушали приятный джаз... Пошли дальше : )

Какая это все-таки роскошь: гулять по ночным тротуарам : ) ... Особенно с приятными и интересными людьми.

Проводили Иришку до подъезда, пошли дальше с Натой по набережной. Подождали у ее подъезда вызванное мне такси, и я уехала домой... : ) Не нашлось мелкой денежки, вернулись мы с водителем в супермаркет, я купила себе творожок на завтрак, разменяла денежку... наконец-то дома.

Чай, творожок.. спааааааать : )

Легла в 7, встала в 12, в 15 встречалась с Сашенькой : ) Очень приятно посидели в Сытной Площади, попили цитрусовый сок, поболтали. Саш, спасибо за компанию : ) Рада, что мы наконец-то с тобой увиделись : ) Ты комфортная.. : )

Потом забежала домой, уронила контрольное мороженое на ангину. Вечером снова отчалила гулять.

Задолбала компаньона нытьем, вредностью и просыпающейся от недосыпа, женских дней и жарищи +32 мизантропией : )))

Первый раз была в свежепостроенном Тримфе. Несмотря на то, что еще только малая часть площади занята магазинами... я могу вам сказать, что мне безумно понравился этот "мегамолл". Ну, во-первых, он мне понравился эппловским айпод-шопом наконец-таки : )) Да и вообще... Красота. Через какое-то время можно будет удовлетворить все свои потребности одним лишь заездом туда. И не будет необходимости, имхо, колесить по всему городу. Хотя остальные центры тоже уже более или менее оживляются. Я довольна : ) Пила кофе из жестянки на недостроенной парковке практически... И даже в ЭТОМ что-то было. Не знаю : ) Проснулся во мне дремлющий романтик, наверное.. : )

Кораблик меня немного остудил, потом посмотрели Звездную Пыль в 23.45 = ) Аааа... Товарищи...

Спасибо всем, кто советовал!!! Доброе, светлое, красивое, нежное, романтическое, сказочное кино... : ) Обязательно надо маму сводить : )

Прогулка плавно продолжилась от чая к чаю из ларечков : ) Очень, знаете ли, приятно гулять со стаканчиком в руке : ) Вроде и не холодно, и как-то приятно... Культурное чаепитие состоялось на остановке у театра драмы : ) С кашалаткой! = ) Молочная с изюмом и орешками : ) ...

В общем... я довольна таким вполне достойным окончанием лета... : ) Мне хорошо... мне крылато... мне пушисто и ласково... : ) Социопатические вспышки подавлены, настроение поглажено и накормлено банановыми леденцами : )

В колонках: Air - Mike Mills
На лице: покой и относительный загар : )
В голове: сегодня ночью много хороших фильмов на ТВ... : ) А завтра один из моих самых любимых - "Человек Дождя" будет...

JABBERWOCKY

Twas brillig, and the slithy toves
Did gyre and gimble in the wabe:
All mimsy were the borogoves,
And the mome raths outgrabe

Beware the Jabberwock, my son!
The jaws that bite, the claws that catch!
Beware the Jubjub bird, and shun
The frumious Bandersnatch!

He took his vorpal sword in hand:
Long time the manxome foe he sought -
So rested he by the Tumtum tree
And stood awhile in thought.

And, as in uffish thought he stood,
The Jabberwock, with eyes of flame,
Came wiffling through the tulgey wood,
And burbled as it came!

One, two! One, two! And through, and through
The vorpal blade went snicker-snack!
He left it dead, and with its head
He went galumphing back.

And hast thou slain the Jabberwock?
Come to my arms, my beamish boy!
A frabjous day! Callooh! Callay!
He chortled in his joy.

Twas brillig, and the slithy toves
Did gyre and gimble in the wabe:
All mimsy were the borogoves,
And the mome raths outgrabe.

БАРМАГЛОТ (пер. Д. Орловской)

Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.

О бойся Бармаглота, сын!
Он так свирлеп и дик,
А в глуще рымит исполин -
Злопастный Брандашмыг.

Hо взял он меч, и взял он щит,
Высоких полон дум.
В глущобу путь его лежит
Под дерево Тумтум.

Он стал под дерево и ждет,
И вдруг граахнул гром -
Летит ужасный Бармаглот
И пылкает огнем!

Раз-два, раз-два! Горит трава,
Взы-взы - стрижает меч,
Ува! Ува! И голова
Барабардает с плеч.

О светозарный мальчик мой!
Ты победил в бою!
О храброславленный герой,
Хвалу тебе пою!

Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.

Еще переводы тут...

Есть у Льюиса Кэролла такое интересное стихотворение Jabberwocky. Наверное, все в курсе, что Кэролл - дяденька, который оч любил играть и экспериментировать со словами. Так вот это его "жаберуоки" сродни нашему "Глокая куздра". И вот разбирали мы вчера на лекции это стихотворение, что да почему и как перевести, а потом дали нам несколько различных переводов, и это очень-очень мило : ) Один из них, имхо, настолько известен, что мало кто не знает про "хливкие шорьки". Так-с, для начала я хочу поделиться кусочком своего (не своего буквально, просто из моей тетради с лекциями по терперде) лекционного разбора с комментариями к первому четверостишию : )

JABBERWOCKY

Twas brillig, and the slithy toves
Did gyre and gimble in the wabe:
All mimsy were the borogoves,
And the mome raths outgrabe

___________________
комментарии:

0) jabberwocky = jabber+wocer/wocor(второй компонент переводится оч примерно, это старый английский вариант) (говорить быстро и невнятно+результат чрезмерно возбужденного разговора)

1) brillig - 4 o'clock in the afternoon, the time when you begin
broiling things for the dinner; (время, когда уже потихоньку начинаешь готовить ужин)

2) slithy = lithe+slimy (гибкий, сговорчивый+скользкий)

3) toves - smth like badgers, smth like lizards, smth like corkscrews (хотела бы я посмотреть на зверьков, похожих и на барсуков, и на ящериц и на штопор одновременно)

4) to gyre (from "gyroscope") - to go round and round like a gyroscope (прим. из лигнво 11: Гироскоп - прибор, основной частью которого является вращающееся тело (диск) , ось вращения которого может изменять свое положение в пространстве, но благодаря быстрому вращению сохраняет неизменное направление при любых изменениях положения подвеса.)

5) to gimble - to make holes like a gimlet (gimlet - буравчик)

6) wabe - the grass plot round under a sundial (солнечные часы)

7) mimsy = flimsy+miserable (тонкий, непрочный+жалкий, несчастный)

8) borogoves - thin shabby-looking birds with their feathers sticking out all round; smth like live mops (естессно, метлы в их классическом виде с прутьями) (что-то вроде живых метл, неопрятно выглядящие птички)

9) mome - from home (что-то вроде "заблудившиеся", "ушедшие из дома и не нашедшие путь обратно")

10) raths - a sort of green pigs (зеленые свинюшки)

11) to outgrabe - smth between bellow (мычать), whistle (свистеть) and sneeze (чихать)
___________________
Это вот то, что мы записали на лекции, что мне показалось интересным : )
Суть в том, что Льюис Кэролл создал некую пародию на рыцарские баллады = )

Переводы Jabberwocky в следующем посте : )

...но мне очень нравится, так что постю! = ) Настроение, подбор слов, легкость рифмы, сарказм - все-все-все нравится = )

Тимур Кибиров

ИГОРЮ ПОМЕРАНЦЕВУ.

ЛЕТНИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ О СУДЬБАХ
ИЗЯЩНОЙ СЛОВЕСНОСТИ

Эта борьба с омерзительным
призраком нищеты,
неумолимо надвигавшейся
на маркиза, в конце концов
возмутила его гордость.
Дон Фернандо готов был бросить
все на произвол судьбы.
ГУСТАВ ЭМАР

Нелепо сгорбившись, застыв с лицом печальным,
овчарка какает. А лес как бы хрустальным
сияньем напоен. И даже песнь ворон
в смарагдной глубине омытых ливнем крон
отнюдь не кажется пророческой. Лесною
дорогой утренней за влагой ключевою
иду я с ведрами. Июль уж наступил.
Дней знойных череда катится в даль, и пыль,
прибитая дождем, ступню ласкает. Томик,
Руслана верного бессмысленный потомок,
мчит, черной молнии подобный, за котом
ополоумевшим. Навстречу нам с мешком
полителеновым, где две рыбешки вяло
хвостами шевелят, бредет рыбарь бывалый
Трофим Егорович: «Здорово, молодежь!
Ну, у тебя кобель! Я, чай, не напасешь
харчей для этакой орясины!» Докучный
рой комаров кружит над струйкой сладкозвучной
источника. Вода в пластмассовом ведре
прохладна и чиста. И Ленка во дворе
пеленки Сашкины полощет, напевая
мелодью Френкеля покойного. Цветная
капуста так и прет, свекольная ботва
пышна... Любезный друг, картина не нова:
дубравы мирной сень, дубровы шум широкий,
сребристых ив гряда, колодезь кривобокий
и, словно фронтиспис из деревенских проз,
в окне рябины гроздь и несколько берез.
И странный взгляд козы, и шип гусей змеиный,
златых шаров краса, незлобный и невинный
мат шильковских старух, и жгучий самогон,
и колорадский жук, и первый патиссон.
Так, Игорь, я живу на важных огородах.
Казалось бы, давно в элегиях и одах

я должен бы воспеть пустынный уголок.
Чем не Тригорское? Гармонии урок
дают мне небеса, леса, собаки, воды.
Казалось бы. АН нет! Священный глас природы
не в силах пробудить уснувшей лиры звук.
Ах, как красиво все, как тихо все вокруг!
Но мысль ужасная здесь душу посещает!
Далекий друг, пойми, мой робкий дух смущает
инфляция! Уже излюбленный «Дымок»
стал стоить двадцать пять рублей. А денег йок!
Нет денег ни хрена! Товар, производимый
в восторгах сладостных, в тоске неизъяснимой,
рифмованных словес заветные столбцы
все падают в цене, и книгопродавцы
с поэтом разговор уже не затевают.
Меж тем семья растет, продукты дорожают,
все изменяется. Ты право б не узнал
наш порт пяти морей. Покойный адмирал —
Шишков в своем гробу не раз перевернулся
от мэрий, префектур, секс-шопов. Развернулся
на стогнах шумный торг — Гонконг, Стамбул, Тайвань
соблазнов модных сеть раскинули и дань
сбирают со славян, забывших гром победы.
Журнальный балагур предсказывает беды.
А бывший замполит (теперь политолог)
нам демократии преподает урок.
А брокер с дилером и славный дистрибьютер
мне силятся продать Тойоту и компьютер.
Вотще! Я не куплю. Я покупаю с рук
«Имбирную». О да! Ты прав, далекий друг, —
вкус препротивнейший у сей настойки горькой.
С аванса я куплю спирт «Роял»... Перестройка
закончена. Теперь нам, право, невдомек,
чем так прельщал умы хитрейший «Огонек»,

честнейший «Новый мир», Коротич дерзновенный
и "Moscow news». Увы! Читатель развращенный
листает «Инфо-СПИД" и боле не следит
затем, кто, наконец, в сраженьи победит-
свободы друг Сарнов иль Кожинов державный.
Литературочка все более забавна
и непристойна. Жизнь, напротив, обрела
серьезность. Злой Кавказ кусает удила,
имамов грозных дух в нем снова закипает
и терпкой коноплей джигитов окрыляет.
Российский патриот, уже слегка устав
от битв с масонами и даже заскучав
от тягостной борьбы с картавою заразой,
все пристальней глядит на сыновей Кавказа,
что, честно говоря, имеет свой резон,
но лично мне совсем не нравится. Кобзон
отметил юбилей. Парнишка полупьяный
I need your love в метро играет на баяне.
В пивной Гандлевского и Витю Коваля
блатные пацаны избили. П.-.-ля
витают в воздухе. А Говорухин бедный
Россию потерял на склоне лет. Намедни
еще была и вдруг — бац! Нету! Где искать?
В Вермонте, может быть?.. Мне, в общем, наплевать
на это все. Но есть предметы, коих важность
не в силах отрицать ни Эпикур вальяжный,
ни строгий Эпиктет. К примеру — колбаса!
Иль водочка! Иль сыр! Благие небеса!
Сколь дороги они и сколь они желанны!

И вот, пока в слезах за склокой Марианны
с кичливою Эстер все Шильково следит,
я отвращаю слух от пенья аонид,

я, какАльбер, ропщу, как Германн, алчу злата,
склоняясь с лейкою над грядкою салата.
Как оной стрекозе, мне песнь нейдет на ум.
Исполнен алчности, озлоблен и угрюм,
прикидываю, как мне обрести богатство.
Поэзия — увы — при всех своих приятствах
низкорентабельна. Конечно, есть Симон
Осиашвили и Ю. Ряшенцев — музон
стихам их придает товарный вид. Ах, Игорь,
когда б я тоже мог спесивости вериги
отбросить и пора-порадоваться всласть!
Ах, пуркуа па? Но нет. Не суждено попасть
мне в сей веселый цех, где некогда царили
Ошанин и Кумач, где Инна Гофф грустила
над тонким колоском, и где мильоны роз
Андрей Андреевич Раймонду преподнес.

Что делать? Может быть, реклама? Мне Кенжеев
советовал. А что? Полночный мрак рассеяв,
сияют Инкомбанк, «Алиса», МММ,
у коей нет проблем, час пробивает Рэм.
Да и завод «Кристалл» явился в новой славе.
И Баковский завод. Да и пахучей «Яве»
пора воспеть хвалу. К примеру — пара строк:
петитом «If you smoke" и крупно «Smoke Дымок!!»
Ну, это Рубинштейн придумал хитромудрый,
а я ни тпру, ни ну. Упрямая лахудра
все корчит девочку, кривит надменный рот.
Ах, Муза, Музочка! Как будто первый год,
дурилка, замужем. Пора бы стать умнее.

Короче. Отложив бесцельные затеи
поэзии, хочу смиренной прозой впредь
я зарабатывать. Ведь, если посмотреть

на жизнь прозаика, как не прельститься! Бодро
вернувшись утречком с излюбленного корта,
засесть за новый цикл рассказов, за роман,
который уж давно издатель вставил в план.
Так, просидев в тиши родного кабинета
пять или шесть часов, пиджак такого цвета
зеленого надеть, что меркнет изумруд,
и галстук в тон ему. А в ЦДЛе ждут
друзья, поклонники. Уже заказан столик.
Котлетка такова, что самый строгий стоик
и киник не смогли б сдержать невольный вздох.
Вот благоденствие прямое, видит Бог!

Но это все не вдруг! Покамест, Померанцев,
чтоб растолкать толпу таких же новобранцев
и в сей Эдем войти, на сей Олимп взойти,
нам надобно стезю надежную найти.
Что выгодней? Давай подумаем спокойно,
отбросим ложный стыд, как говорил покойный
маркиз де Сад. У нас, заметим кстати, он
теперь властитель дум и выше вознесен
столпов и пирамид, Пост-шик-модерн российский
задрав штаны бежит за узником бастильским.
Вообще-то мне милей другой французский зэк,
воспетый Пушкиным, но в наш железный век
не платят СКВ за мирную цевницу.
Чтоб рукопись могла перешагнуть границу,
необходимо дать поболее того,
что сытых бюргеров расшевелит. Всего
и надо-то, мой друг, описывать пиписьки,
минет, оргазм, инцест, эрекцию и сиськи,
лесбийскую любовь или любовь педрил,
героем должен быть, конечно, некрофил,
в финале не забыть про поеданье трупа.

А чтобы это все не выглядело глупо
аллюзиями текст напичкать. Вот рецепт.
Несложно, вроде бы. Теперь его адепт
уже Нагибин сам, нам описавший бойко,
как мастурбировал Иосиф Сталин. Ой, как
гнет роковой стыда хотелось свергнуть мне,
чтоб в просвещении стать с веком наравне.
Не получается. Ох, дикость наша, Игорь,
ох, бескультурье, бля! Ведь сказано — нет книги
безнравственной, а есть талантливая иль
не очень — голубой британец так учил.
Я ж это понимал еще в девятом классе!
А нынче не пойму. Отточенные лясы
все тщусь я прицепить и к Правде, и к Добру.
Прощай же, СКВ' Моральности муру
давно уже отверг и Лондон изобильный,
и ветреный Париж, и Гамбург изобильный.
А строгий Тегеран, пожалуй, слишком строг...

Итак, даешь рубли! Посмотрим на лоток.
Что нынче хавают? Так. Понял. Перспективы
ясны. Наметим план. Во-первых, детективы:
«Смерть в Красном Уголке», «Ухмылка мертвеца»,
«Поручик Порох прав», «Кровавая маца",
«Хореныч и Кузьмин», «Так жить нельзя, Шарапов!»
«В пивной у Коваля», «Блондинка из гестапо»,
«Последний миллилитр», «Цикады», «Дело Швах»,
«Каплан, она же Брик и Айседора», «Крах
коньковской мафии», «Прозренье Левы», «Драма
в Скотопригоньевске», «Месть Бусикеллы», «Мама
на антресолях», «Кровь не пахнет, миссис Мэйн!»,
«Видок и Фантомас», «Таинственный нацмен»,
«Наследник Бейлиса", «Огонь на пораженье,
или 600 секунд», «Сплетенье рук, сплетенье

ног», «Красное пятно», «Не спи в саду, отец!»,
«Гроб на колесиках», «Крантец на холодец»,
«Фас, Томик, фас!» Хорош.

Ну а теперь романы
под Пикуля, Дюма, а то и Эйдельмана:
«Альков графини Д.», «Киприда и арак»,
«Мсье Синекур", «Вадим», «Перхуровский бивак»,
«Нос принца Фогельфрай», «Ошибка комиссара
Ивана Швабрина», «Сын Вольфа», «Месть хазарам»,
"Арзрумский сераскир», «Ксеркс или Иисус»,
«Средь красных голубой, или Святая Русь
Нью-Йорку не чета», «Семейство Ченчи», «Платье
поверх халата", "Мой курсив для дам», «Проклятье
Марии Лаптевой», «Кавалергард на той,
единственной гражданской", «Домострой
и вольный каменщик».

Затем займусь научной
фантастикою я и мистикою. Звучный
возьму я псевдоним — Дар Ветер. Значит, так:
«Конец звезды Овир», «Космический кунак»,
«Корсар Галактики», «Загадка фараона»,
«Манкурт и НЛО», «Посланники Плутона»,
«Альдебаран в огне», «Хохол на Альтаире»,
«Гробница Рериха», «Пульсар ТК-4»,
«Среди астральных тел», «Меж черных дыр», «Залет
космических путан».

Здесь, Игорь, переход
в раздел «Эротика»: «Физрук и лесбиянки»,
«В постели с отчимом», «Проделки вольтерьянки»,
«Шальвары Зульфии», «Наказанный Ловлас»,
«Маньячка в Гороно", «СВ, иль восемь раз»,
«Бюст Ниночки», «Кошмар ефрейтора Ивашко»,

«Разгневанный Приап», «Чертог сиял», «Монашка
и сенбернар», «Дневник Инессы», «Карандаш,
Фрейд и Дюймовочка», «Всего лишь герпес!", «Паж
на виноградниках Шабли», «Кровосмеситель»,
«Мечты сбываются, иль конский возбудитель»,
«Ансамбль „Березка" и Краснознаменный хор»,
«Лаисин мелкоскоп», «Техничка и член. кор.»,
«Утехи Коллонтай», «Поэт в объятьях кафра»,
«Вот так обрезали!», «Летающая вафля»,
«Цыпленок уточку» и «Черный чемодан».
Вот приблизительно в таком разрезе. План
намечен. Цель ясна. За дело, что ли, Игорь?..

Карман мой пустотой пугает. Раньше фигой
он переполнен был, теперь... А что теперь? —
Свобода! — как сказал Касторский Буба. Верь,
товарищ, верь—Она взошла! Она прекрасна!
Ужасен лик ее. И жалобы напрасны.
Все справедливо, все! Коль хочешь рыбку съесть,
оставь и панску спесь, и выпендреж, и честь.
Не хочешь — хрен с тобой... Бесстыдно истекая
слюной стяжательства, я голову теряю
от калькуляции. Но, потеряв ее,
вновь обретаю я спокойствие. Вранье,
и глупости, и страх исчезли. Треволненья
отхлынули. И вновь знакомое гуденье
музыки чую я. Довольно. Стыдно мне
на Вольность клеветать! В закатной тишине
я на крыльце курю, следя за облаками,
как Колридж некогда, как Галич. Пустяками
божественными я утешен и спасен.
И бесом обуян, и ленью упоен.
Не надо ничего. След самолета алый
в лазури так хорош, что жизни будет мало,

чтоб расплатиться мне. Бог Нахтигаль, прости!
Помилуй мя и грех холопский отпусти!

Кабак уж полон. Чернь резвится и блатует.
Прости, бог Нахтигаль, нас все еще вербуют
для новых глупостей, и новая чума
идет на нас, стучит в хрущевские дома,
осклабившись. Так что ж нам делать? Ведь не Сирии
вернулся в Ульдаборг, мсье Пьер все так же жирен,
все также юморит.
Лощеный финансист,
конечно, во сто крат милей, чем коммунист,
и все же, как тогда от мрази густобровой,
запремся, милый друг, от душки Борового!
Бог ему в помощь! Пусть народ он одарит
«Макдональдсом". Дай Бог. Он пищу в нем варит.
И нам достанется. И все же — для того ли
уж полтораста лет твердят — покой и воля —
пииты русские — свобода и покой! —
чтоб я теперь их предал? За душой
есть золотой запас, незыблемая скала-.,

И в наш жестокий век нам, право, не пристало
скулить и кукситься. Пойдем. Кремнистый путь
все так же светел. Лес, и небеса, и грудь
прохладой полнятся. Туман стоит над прудом.
Луна огромная встает. Пойдем. Не будем
загадывать. Пойдем. В сияньи голубом
спит Шильково мое. Мы тоже отдохнем,
немного погоди. В рябине филомела,
ты слышишь, как тогда, проснулась и запела,
и ветр ночной в листве плакучих ив шумит,
стволы берез во тьме мерцают, и блестит
бутылки горлышко у полусгнивших кладей.

Душа полна тоской, покоем и прохладой.
И черный Том бежит за тению своей
красиво и легко, и над башкой моей,
от самогоночки слегка хмельной, сияют
светила вечные, и вдалеке играет
(в Садах, наверное) гармоника. Пойдем.
Не бойся ничего. Мы тоже отдохнем.
Кремнистый путь блестит, окно горит в сельмаге.
Вослед за кошкой Том скрывается в овраге.

1992

Саша Черный

Обстановочка

Ревет сынок. Побит за двойку с плюсом.
Жена на локоны взяла последний рубль,
Супруг, убитый лавочкой и флюсом,
Подсчитывает месячную убыль.

Кряхтят на счетах жалкие копейки:
Покупка зонтика и дров пробила брешь,
А розовый капот из бумазейки
Бросает в пот склонившуюся плешь.

Над самой головой насвистывает чижик
(Хоть птичка божия не кушала с утра),
На блюдце киснет одинокий рыжик,
Но водка выпита до капельки вчера.

Дочурка под кроватью ставит кошке клизму,
В наплыве счастия полуоткрывши рот,
И кошка, мрачному предавшись пессимизму,
Трагичным голосом взволнованно орет.

Безбровая сестра в облезлой кацавейке
Насилует простуженный рояль,
А за стеной жиличка-белошвейка
Поет романс: «Пойми мою печаль».

Как не понять? В столовой тараканы,
Оставя черствый хлеб, задумались слегка,
В буфете дребезжат сочувственно стаканы,
И сырость капает слезами с потолка.

1909

Я очень люблю это нежнейшее стихотворение... О нежной, ласковой, трогательной, чувственной, сентиментальной, настоящей, глубокой, сильной... Любви...

СЛОНЕНОК

Моя любовь к тебе сейчас - слоненок,
Родившийся в Берлине иль Париже
И топающий ватными ступнями
По комнатам хозяина зверинца.

Не предлагай ему французских булок,
Не предлагай ему кочней капустных -
Он может съесть лишь дольку мандарина,
Кусочек сахару или конфету.

Не плачь, о нежная, что в тесной клетке
Он сделается посмеяньем черни,
Чтоб в нос ему пускали дым сигары
Приказчики под хохот мидинеток.

Не думай, милая, что день настанет,
Когда, взбесившись, разорвет он цепи
И побежит по улицам, и будет,
Как автобус, давить людей вопящих.

Нет, пусть тебе приснится он под утро
В парче и меди, в страусовых перьях,
Как тот, Великолепный, что когда-то
Нес к трепетному Риму Ганнибала.

Николай Гумилев

Мне в любом состоянии повышают настроение эти сонеты... = ) А в конце я каждый раз роняю слезку... фи, может быть, какая я сентиментальная... а может и не фи...= )

Тимур Кибиров

Двадцать сонетов к Саше Запоевой

1

Любимая, когда впервые мне
ты улыбнулась ртом своим беззубым,
точней, нелепо растянула губы,
прожженный и потасканный вполне,

я вдруг поплыл - как льдина по весне,
осклабившись в ответ светло и тупо.
И зазвучали ангельские трубы
и арфы серафимов в вышине!

И некий голос властно произнёс:
"Incipit vita nova!"(*) Глупый пёс,
потягиваясь, вышел из прихожей

и ткнул свой мокрый и холодный нос
в живот твой распеленутый. О Боже!
Как ты орешь! Какие корчишь рожи!

2

И с той январской ночи началось!
С младых ногтей алкавший Абсолюта
(нет, не того, который за валюту
мне покупать в Стокгольме довелось,

который ныне у платформы Лось
в любом ларьке поблескивает люто),
я, полусонный, понял в ту минуту,
что вот оно, что все-таки нашлось

хоть что-то, неподвластное ухмылкам
релятивизма, ни наскокам пылким
дионисийских оголтелых муз!

Потом уж, кипятя твои бутылки
и соски под напев "Европы - плюс",
я понял, что еще сильней боюсь.

3

Но в первый раз, когда передо мной
явилась ты в роддоме (а точнее -
во ВНИНОЗМИРе), я застыл скорее
в смущенье, чем в восторге. Бог ты мой!

Как странен был нездешний облик твой.
А взгляд косящий и того страннее.
От крика заходясь и пунцовея,
три с лишним килограмма чуть живой

ничтожной плоти предо мной лежало,
полметра шевелилось и взывало
бессмысленно ко мне, как будто я

сам не такой же... Мать твоя болтала
с моею тещей. И такси бежало,
как утлый челн, в волнах небытия.

4

И понял я, что зто западня!
Мой ужас, усмиренный только-только,
пошел в контрнаступление. Иголки,
булавки, вилки, ножницы, звеня,

к тебе тянулись! Всякая фигня
опасности таила втихомолку.
Розетка, кипяток, котенок Борька,
балкон и лифт бросали в дрожь меня.

А там, во мгле грядущей, поджидал
насильник, и Невзоров посылал
ОМОН на штурм квартиры бедной нашей,

АЭС взрывались... Бездны на краю
уже не за свою, а за твою
тончайшую я шкуру трясся, Саша.

5

Шли дни. Уже из ложки ела ты,
Вот звякнул зуб. Вот попка округлилась.
Ты наливалась смыслом, ты бесилась,
агукала средь вечной пустоты.

Шли съезды. Шли снега. Цвели цветы.
Цвел диатез. Пеленки золотились.
Немецкая коляска вдаль катилась.
И я забыл мятежные мечты.

Что слава? Что восторги сладострастья?
Что счастие? Наверно, это счастье.
Ты собрала, как линзочка, в пучок

рассеянные в воздухе ненастном
лучи любви, и этот свет возжег -
да нет, не угль - лампадный фитилек.

6

Чтоб как-то структурировать любовь,
избрал я форму строгую сонета.
Катрена два и следом два терцета.
абба. Поэтому морковь

я тру тебе опять. Не прекословь! -
как Брюсов бы сказал. Морковка эта
полезнее котлеты и конфеты.
абба. И вот уже свекровь

какая-то (твоя, наверно) прется
в злосчастный стих. ссdс. Бороться
нет сил уж боле. Зря суровый Дант

не презирал сонета. Остается
dd, Сашура. Фант? Сервант? Сержант?
А может, бант? Нет, лучше бриллиант.

7

Я просыпаюсь оттого, что ты
пытаешься закрасить мне щетину
помадою губной. И так невинно
и нагло ты хохочешь, так пусты

старанья выбить лживое "Прости,
папулечка!", так громогласно псина
участвует в разборке этой длинной,
и так полны безмозглой чистоты

твои глаза, и так твой мир огромен,
и неожидан, и притом укромен,
и так твой день бескраен и богат,

что даже я, восстав от мутной дремы,
продрав угрюмый и брезгливый взгляд,
не то чтоб счастлив, но чему-то рад.

8

Ну вот твое Коньково, вот твой дом
родной, вот лесопарк, вот ты на санках,
визжа в самозабвеньи, мчишься, Санька,
вот ты застыла пред снеговиком,
мной вылепленным. Но уже пушком
покрылись вербы, прошлогодней пьянки
следы явила вешняя полянка,
и вот уж за вертлявым мотыльком

бежишь ты по тропинке. Одуванчик
седеет и лысеет, и в карманчик
посажен упирающийся жук.

И снова тучи в лужах ходят хмуро...
Но ато все с тобою рядом, Шура,
спираль уже, а не порочный круг.

9

"Ну что, читать? .. У лукоморья дуб
зеленый... Да, как в Шильково... златая...
ну золотая значит, вот такая,
как у меня кольцо..." Остывший суп

десертной ложкой тыча мимо губ,
ногой босою под столом болтая,
обедаешь, а я тебе читаю
и раздражаюсь потихоньку. Хлюп -

картошка в миску плюхается снова.
Обсценное я сглатываю слово.
"Ешь, а не то читать не буду, Саш! ..

...на дубе том..." - "Наш Том?!" - "Не понимаю,
что наш?" - Но тут является, зевая,
легчайший на помине Томик наш.

10

Как описать? Глаза твои красивы.
Белок почти что синий, а зрачок
вишневый, что ли? черный? Видит Бог,
стараюсь я, но слишком прихотливы

слова, и, песнопевец нерадивый,
о видео мечтаю я, Сашок.
Твоих волос густой и тонкий шелк
рекламе уподоблю я кичливой

"Проктер знд Гэмбл" продукции. Атлас
нежнейшей кожи подойдет как раз
рекламе "Лореаль" и мыла "Фриско".

Прыжки через канаву - "Адидас"
использовать бы мог почти без риска.
А ласковость и резвость - только "Вискас"!

11

Ты горько плачешь в роковом углу.
Бездарно притворяясь, что читаю
Гаспарова, я тихо изнываю,
прервав твою счастливую игру

с водой и рафинадом на полу.
Секунд через 15, обнимая
тебя, я безнадежно понимаю,
как далеко мне, старому козлу,

до Песталоцци... Ну и наплевать!
Тебя еще успеют наказать.
Охотников найдется выше крыши,

Подумаешь, всего-то полкило.
Ведь не со зла ж и явно не назло.
Прости меня. Прижмись ко мне поближе.

12

Пройдут года. Ты станешь вспоминать.
И для тебя вот эта вот жилплощадь,
и мебель дээспэшная, и лошадь
пластмассовая, и моя тетрадь,

в которой я пытаюсь описать
все это, и промокшие галоши
на батарее, и соседский Гоша,
и Томик, норовящий подремать

на свежих простынях, - предстанут раем.
И будет светел и недосягаем
убогий, бестолковый этот быт,

где с мамой мы собачимся, болтаем,
рубли считаем, забываем стыд.
А Мнемозина знай свое творит.

13

Уж полночь. Ты уснула. Я сижу
на кухне, попивая чай остылый.
И так как мне бумаги не хватило,
я на твоих каракулях пишу.

И вот уже благодаря у-шу
китаец совладал с нечистой силой
по НТВ, а по второй - дебилы
из фракции какой-то. Я тушу

очередной окурок. Что там снится
тебе, мой ангел? Хмурая столица
ворочается за окном в ночи.

И до сих пор неясно, что случится.
Но протянулись через всю страницу
фломастерного солнышка лучи.

14

"Что это - церковь?" - "Это, Саша, дом,
где молятся." - "А что это - молиться?"
Но тут тебя какая-то синица,
по счастью, отвлекает. Над прудом,

над дядьками с пивком и шашлычком
крест вновь открытой церкви золотится.
И от ответа мне не открутиться.
Хоть лучше бы оставить на потом

беседу эту. "Видишь ли, вообще-то,
есть, а верней, должно быть нечто, Саш,
ну, скажем, трансцендентное... Об этом

уже Платон... и Кьеркегор... и наш
Шестов..." Озарены вечерним светом
вода и крест, и опустевший пляж.

15

Последние лет 20 - 25
так часто я мусолил фразу эту,
так я привык, притиснув в танце Свету
иль в лифте Валю, горячо шептать:

"Люблю тебя!", что стал подозревать,
что в сих словах иного смысла нету.
И все любови, канувшие в Лету,
мой скепсис не могли поколебать.

И каково же осознать мне было,
что я... что ты... не знаю, как сказать.
Перечеркнув лет 20 - 25,

Любовь, что движет солнце и светила,
свой смысл мне хоть немножко приоткрыла,
и начал я хоть что-то понимать.

16

Предвижу все. Набоковский фрейдист
хихикает, ручонки потирает,
почесывает пах и приступает
к анализу. А концептуалист,

чьи тексты чтит всяк сущий здесь славист,
плечами сокрушенно пожимает.
И палец указательный вращает
у правого виска метафорист.

Сальери в "Обозренье книжном" лает,
Моцарт зевок ладошкой прикрывает,
на добычу стремится пародист,

все громче хохот, шиканье и свист!
Но жало мудрое упрямо возглашает,
как стан твой пухл, и взор твой как лучист!

17

Где прелести чистейшей образцы
представлены на удивленье мира -
Лаура, леди смуглая Шекспира,
дочь химика, которую певцы,

Прекрасной Дамы верные жрецы,
делили, и румяная Пленира -
туда тебя отеческая лира
перенесет. Да чтут тебя чтецы!

А впрочем, нет, сокровище мое!
Боюсь, что это вздорное бабье
тебя дурному, доченька, научит.

Не лучше ли волшебное питье
с Алисой (Аней) выпить? У нее
тебе, по крайней мере, не наскучит.

18

Промчались дни мои. Так мчится буйный Том
за палкою, не дожидаясь крика
"Апорт!", и в нетерпении великом
летит назад с увесистым дрючком.

И вновь через орешник напролом,
и лес, и дол наполнив шумом диким -
и топотом, и тявканьем, и рыком,
не ведая, конечно же, о том,

что вот сейчас докурит сигарету
скучающий хозяин, и на этом
закончится игра, и поводок

защелкнется, а там, глядишь, и лето
закончено, а там уже снежок...
Такая вот метафора, дружок.

19

И если нам разлука предстоит...
Да что уж "если"! Предстоит, конечно.
Настанет день - твой папа многогрешный,
неверный муж, озлобленный пиит,

лентяй и врун, низвергнется в Аид.
С Франческой рядом мчась во мгле кромешной,
воспомню я и профиль твой потешный,
и на горшке задумчивый твой вид!

Но я взмолюсь, и Сила Всеблагая
не сможет отказать мне, дорогая,
и стану я являться по ночам

в окровавленном саване, пугая
обидчиков твоих. Сим сволочам
я холоду могильного задам!

20

Я лиру посвятил сюсюканью. Оно
мне кажется единственно возможной
и адекватной (хоть безумно сложной)
методой творческой. И пусть Хайям вино,

пускай Сорокин сперму и говно
поют себе усердно и истошно,
я буду петь в гордыне безнадежной
лишь слезы умиленья все равно.

Не граф Толстой и не маркиз де Сад,
князь Шаликов - вот кто мне сват и брат
(кавказец, кстати, тоже)!.. Голубочек

мой сизенький, мой миленький дружочек,
мой дурачок, Сашочек, ангелочек,
кричи "Ура!" Мы едем в зоосад!

январь - май 1995


* Начинается новая жизнь! (лат.)