Прочитала ЖЖ историю про няню, которая научила ребенка просить"маленькую", то бишь чекушку, и ругаться матом. И не могу рассказать про нашу всехнюю няню, мою в том числе, хотя я себе ее несколько "присвоила" - она умерла незадолго до моего рождения, но оправдываю себя тем, что переданное мне о ней настолько живо и по сей день, что я чувствую ее своей.
Итак о Тинье, Тине, Тинюшке. По-настоящему ее звали Евфросиния (в Тинью ее превратили дети - моя мама и ее брат, которые просто не могли выговорить такое сложное имя), крестьянка из Новоторжского уезда Тверской губернии, в девушках некоторое время прислуживала в доме Вульфов, а потом была выдана замуж за торжокского сапожника.
История ее появления в доме такова. Бабушка, будучи на сносях, переходила весной по мосткам в Торжке и увидала лежащую в канаве в непотребном виде пьяную женщину, ужаснулась и какам-то образом доставила ее в свой дом, где стала за ней ухаживать. Когда Тиня пришла в чувство, рассказала, что жилось ей за сапожником тяжко, поколачивал, за неделю прибрались у нее все дети, не знаю точно, кажется трое, от "горловой", так называли дифтерит, а горе добрый муж предложил залить винцом, так и пошло... В описываемое время с мужем она уже не жила - он подался на заработки в Питер, где и сгинул. Бабушка предложила ей остаться в доме и стать няней, т.к. вот-вот должен был родиться второй ребенок, но заставила в церкви поцеловать крест, т.е. дать зарок, что от пагубной привычки отстанет.
И стала Тиня в доме всем, приняла на свои руки маму и еще троих следующих, но самым любимым и ненаглядным для нее стал первый и единственный мальчик в семье (а по старшинству второй). Стала няней, другом, верным и преданным, на всю оставшуюся жизнь. Все это случилось в 14-м году, дедушка ушел на фронт. И потом, когда в 18-м, бросив все, пришлось покинуть родовое гнездо, Тиня семью не оставила и все тяготы перенесла вместе, порой была единственной кормилецей и поилецей, когда деда арестовали, к счастью на недолгое время, ходила в люди,например,стирать белье в проруби, колоть дрова, а бабушку с четырьмя детьми утешала: "Не плачь, барыня, на сирот Бог дает".
До конца жизни говорила дедушке и бабушке: барин и барыня, причем на "ты". Как-то соседи заметили ей, что нет теперь бар, на это Тинюшка гордо заявила: "Это у вас нету, а у меня есть!". Были у нее свои словечки и приговорки на все случаи жизни, которые вошли в наш обиход.Например,имя Ленина она считала синонимом дьявола и никогда не произносила, а так: "астатуй на пустаменте", Сталина звала "усалище", вообще самым страшным ругательством у нее было "пес страшный".
Вообще у нее были свои очень твердые понятия, от которых никогда не отступала, так, спала только на кухне на своем сундуке, который звался "плакальный сундук" и содержал в своих недрах неисчислимые сокровища. В семье все вкусности всегда делились строго поровну, каждому выдавалась его доля, с которой он был волен делать, что хочет: сразу все съесть или растянуть удовольствие. Тиня всегда отказывалась от своей доли, а потом, ворча, забирала, так куда же попадало все это? - правильно, в сундук. Когда кому-нибудь из детей было горько или обидно, Тиня молча подходила и вкладывала в руку горсть изюма, окаменевший мятный пряник или что-то в этом роде. Мама и ее сестры уверяли, что ничего вкуснее в жизни не едали. Правда, надо отдать должное, иногда молодежь совершала набеги на эти сокровища, Тиня шла и говорила: "Барыня, архары опять шерстили". Проводилось дознание, выявлялся зачинщик, следовала расправа. Порой тот же зачинщик, нарыдавшись, ложился спать и под подушкой обнаруживал карамельку. К праздникам (Рождеству и Пасхе) всем детям от Тини полагались обновы, сначала несколько дней с бормотаньем и приговорами разбирался сундук, из недр добывались какие-то отрезы, тряпочки, ленточки, затем Тиня вооружалась ножницами и долго кроила, причем дети по сто раз обмерялись, иногда, чтоб стоял смирно, в рот совался леденчик. Крой выходил всегда один и тот же - что-то вроде большой распашонки, мальчику покороче и обязательно с пояском (чтобы не ходил расхристанным), девочкам пришивались ленточки, на вороте с изнанки обязательно был вышит крестик, все это было довольно неумело и кулемно, но это была Тинина ОБНОВА!
Раз в году ей полагался отпуск на месяц, это предварялось скандалами и слезами: "Что мне, в потолоки плевать что-ли!" (Вообще современную молодежь не одобряла и называла собирательно: руки-в-боки - глаза-в-потолоки.) Один раз, когда в доме случились деньги, бабушка предложила ей поехать в Киев на богомолье, о чем Тиня всегда мечтала, на что и получила ответ: "Чтож, мое богомолье в сем дому", - и никуда не поехала. Тем не менее, на месяц она освобождалась от всей работы по дому, этот месяц она всегда определяла себе в июле-августе, а перед этим производила так называемый забор - это значило, что она заявляла: такого-то, называлось имя, беру у тебя в забор. И попавший в этот самый "забор" должен был каждый день ходить с Тиней в лес и собирать грибы и ягоды, а потом до ночи их разбирать. Первая половина дела очень нравилась, а вот вторая, мягко говоря, не очень, поэтому вторую половину иногда меняли между собой, что Тиней дозволялось, но не одобрялось.
Все дети в семье имели у нее свои имена: мама - Большая, затем следовали Архар (он же Любимка, причем иногда произносилось с насмешкой), Гале-Не-Надо-Молочка (в одно слово)и младшая - Дети Ангельския. (Каждое из этих прозвищ имеет свою отдельную историю.)
37-й год не обошел и нашу семью - забрали Архара, умницу (заканчивал университет по двум факультетам - основному механико-математическому - и в виде исключения вольнослушателем - историческому), красавца, молодого мужа и отца. Тиня горевала страшно. Иногда, вроде без видимых причин, молча, ставила на стол стопку блинов и миску крутейшего клюквенного киселя (его любимого) и уходила на свой сундук (дня на два-три), к ней вернулась, к сожалению, ее питейная болезнь. В эти дни весь дом ходил на цыпочках, допускала до себя только бабушку, которая за ней ухаживала, и вместе они там сидели и плакали.
Умерла она в войну в возрасте 80 лет. В ее сундуке лежало приданое "внучке" (дочке Архара) и мешок сухарей-кусочков.
