Мама, мне не приснится Сон? Все Черные Собаки попадают в ад? (с)

Абсолютно зимняя, холодная, прошлогодняя, самая любимая.
Лучшее всегда - кризисное и затухает в мимолетности стабильности.

И был день. И была ночь. И была Черная Собака, бдящая над ними.

Intro,или еще одна мрачная фантазия.

А внутри священного сада рос лишь один цветок, уродливый, с расщепленной головокой, горестно склоненной. Одна часть его шептала:радуйся солнцу;вторая цинично парировала:смотри в землю, которая и примет тебя.Но цветок не погрузился в лоно земли, отдав ей свои силы, потому что его сгрызла злая собака Авва, плод чуждых кошмаров, которым пугали непослушных детей. Она была озлоблена и измучена, ибо привыкла мчаться за солнцем в безнадежном желании обладать им, слившись спешно с огненным шаром и проглотив его.Она стесала когтистые лапы о каменный пурпур земли, едва прикрытой плющем, с оскаленных извечно клыков катилась, орошая бесплодную почву, едкая и горькая слюна.Она была на грани жизни и смерти, но стрсть и алчность снедала ее более бессмысленной гонки.И ей грезилась все вечная ночь и миллиарды холодных звезд, на которых так сладко выть, когда золотой рыбой, диковиной птицей в животе бьется плененное и сломленное светило. Но однажды бег ее был грубо прерван. Человек, большой и унылый, прихватил ее за загривок. Она билась до последнего и рычание ее слышало и зимнее слепое солнцее, и бледный лунный дневной лик, и погасшие звезды. Она рвала милосердные и неумолимые руки, рвала трешавшую надсадно и алым исходившую плоть, как позже рвала яростно и жалко длинную гремучую цепь. Она выла страшно, как по покойнику, храня далекий и заповедный сад, в котором, возделанном чуткими и бездушными руками, встал, вытянулся к солнцу целый полк прекрасных и лишенных индивидуальности цветов.И никто не приходил к шаткой изгороди холимого и нелюбимого заповедного палисадника, где метался плененный монстр, никто не хотел разделить ее боль или же стать ее добычей, дав ей измученному сердцу миг отрады.Только дети сладко и покойно спали в своих нарядных кроватках из белого дерева. А сад тот был во мне, а я жила в большом и холодном городе и грезила о море.

Настроение сейчас - в городе, полном солнца
В колонках играет - крематорий

Мне снилось, что я так стремлюсь вернуться в те дивные зеленые луга, плутая на машине по второму транспортному, вырываясь из иной исходной точки: мимо прошмыгивает почему-то Проспект Мира, которому не место на окраине.И когда я достигаю зеленоватых лугов,которые пронзает нить тропы, то вновь оказываюсь по другую сторону.
Дорожка ведет к двери в масляной краски. Всего лишь пересечь этот санаторий в самой Джа благославенной стране. Улыбчивый персонал не против, эти 500 метров - так несложно.
И тут я вижу их. 7 кругов ада моих больниц и больниц близких.Мимолетность практики в нейрохирургии. Они вобрали все, все, эти дети, изуродованные недугом, я не в силах проговорить и повторить, где я видела все это.
Вырваться, вырваться отсюда, из этой невыносимой ласковой тиши.
Я не могу бежать, только падаю, падаю в услужливо подставленную пустоту потерянного сознания.Она приводит меня в себя. В ее глазах - всепрощающая мудрость и полное непонимание.
Я бежала от себя, только от себя, от того, что было за этими стенами. Мне не страшно, просто нет сил.Даже - на себя.И я понимаю, что не смогу объяснить ей этого - никогда. Что так и буду прикована ее состраданием к этому месту - вечно.
Я просто пыталась вернуться туда, где мне было хорошо. Но пошла - не той дорогой. В одну реку - никак дважды.

Подранная ночь, скорей разбивающая на части, чем дающая покой.
Уеду сейчас на вечеринку, куда не хочу. Надо как-то выбираться из этого аута, надо. Не имею права, ибо несильна духом.

Я загадала: если включу радио и музыка, то все будет хорошо. Просто хорошо. Незнакомая песня молодой группы, я не вслушиваюсь в слова, они - неважны.

P.S.Спасибо - знаешь, за что. Приятно. Своевременно.


Настроение сейчас - прорваться
В колонках играет - чартова дюжина

Мне нравится, что я принимаю тебя за ровесника, хоть между нами почти десятилетие, и что с тобой так легко.Нравится твой добродушный цинизм и излишняя небрежность.Нас объединяют только общие знакомые и этот вечер, более - ничего.Мы с твоей подачи срываемся за вином, точней едем на этой раздолбанной и хорошо идущей машине, плутаем по круговерти дворов.
- Куда можно стряхнуть пепел?
- Прямо на пол.
Затягиваюсь сигаретой и своей любимой марки.
- Слишком легкие.
- Зато я много курю.
И единственное, что мне хочется безумно - на бешенной скорости в эту ночь, по темным улицам, между триумфально-игрушечного блеска огней большого города.
Это было, было так давно. Полусонное предутрье в летящем такси после легкого алкоголя клуба.Не так уж нужно,но порой - скучаю.Просто слишком люблю смену впечатлений.
Возвращаемся с золотистым грузом, я наконец-то понимаю,как открывать эту дверцу и запахиваю шубку.

Если б мы полетели по скользкому, первым льдом подернутому ачфальту, то разбились бы, растворились в этой ночи, подошли к этой конечной точке.
Не случилось.Живы. Здоровы. Вроде как - радостны. Идем пить вино.

(Cлава тебе, безответная боль.Ахматова)
Тебя не учили, что человек с ружьем в руках решает слишком многое.Кашица слов о гуманости и справедливости, терпимости и моральных ценностях - диетическое питание для возвышенных душ тургеневских барышень,эстетствующих и непригодных к жизни интеллектуалов и играющих в них.Все это слишком прочно засело в твоей не очень-то и хорошенькой головке - слишком жесток прямой электрический свет.Как взгляд в глаза.И когда ты подняла голову от альбома:глянцевые листы дорогого издания, виньетки и позолота, он стоял на пороге, победоносно влача за длинные волосы то, где селились те угодные тебе мысли и чувства, то, что ты целовала чуть ниже уголка губ.
-Доброе утро, милая. Ты разве не слышишь? Я говорю: доброе утро.