Аня не была суеверной, и единственная страшилка, которая могла ей приснится , была о полном и беспросветном безденежье, вышвыривании ее, Ани, из роскошной квартиры, брожению по темным переулкам, где обитают воры и убийцы, хватанию ее чьими-то грязными руками, и непременно заканчивающаяся возвращением домой, к бабушке. Поэтому отмахнувшись от обеспокоенных подруг : «Кошмар приснился», девушка отвернулась к окну и сосредоточенно стала всматриваться в проплывающий мимо пейзаж.
Калининградский залив встретил их проливным дождем. После длительно и такого утомительного путешествия в насквозь пропахшем бензином, автобусе, терпеть еще несколько часов, даже в комфортабельном салоне снятого напрокат внедорожника сил уже не было. Водить умела только Нелли, но учитывая, что последние несколько часов подруга молчала, что было довольно странно, все сразу же согласились переночевать в ближайшем деревенском доме, где им предоставят ночлег. До Мамоново доехали быстро, быстро нашли бабушку, которая за 200р (неслыханные траты, как прокомментировала Нелии), разрешила им не только остаться до утра, но и собрала на стол, быстро поели, и не раздеваясь, заснули.
«Что-то блеснуло там, внизу, и Катя, стиснув зубы, осторожно, чтобы не упасть, хватаясь за скользкие стены, начала спускаться. «Господи, какая мерзость»,- пытаясь снять паутину с лица, девушка оступилась, и, хватаясь руками за воздух, начала падать. Кто-то схватил ее за свитер, потянул на себя, и она оказалась в чьих-то теплых и надежных объятьях. Боясь вздохнуть, она, всматривалась в темноту, пытаясь разглядеть своего нечаянного спасителя.
- Сспа-сибо, - запинаясь пролепетала она, пытаясь выскользнуть из чужих объятий.
- Не ходите туда,- проговорил некто, лица которого она так и не смогла разглядеть, - там и останетесь. Он отпустил ее и отступил в темноту. Стало очень холодно и одиноко, а еще очень страшно. Катерина протянула руки, в ту сторону, где исчез незнакомец, но ничего, кроме пустоты не обнаружила.
- Эй, вы куда?!, -прошептала девушка, в горле запершило, и ничего, кроме писка она издать не смогла, - гг-дде вы?
В ответ она услышала слабый вздох, там, у себя за спиной, резко повернулась и наткнулась на Него. То, что это был Он, она не сомневалась, широко расставленные мускулистые ноги, обтянутые в белоснежные кальсоны, торс, поросший курчавыми волосами, широкие плечи. Все тело так ясно и четко выделялось в темноте, как будто его подсвечивали изнутри, и только голова незнакомца оставалась в тени. Поддавшись неясному порыву, она спустилась на одну ступеньку ниже, так, что ее глаза оказались напротив горящих глаз незнакомца. Это было очень странно, она видела только глаза, головы как будто не было вовсе, или он был темнокожий, что явно не сочеталось с его телом и поэтому его кожа сливалась с темным проходом лестницы, либо что-то еще, что было не доступно для ее разума. Но эти глаза притягивали ее магнитом, так смотрит удав на кролика, гипнотизируя, лишая возможности развернуться и убежать, заставляя его еще ближе приближаться к неминуемой смерти…»

-Так вот, крепость Хонеде построили для своего короля Видевута пруссы, а в 1242 она переименовывается в Бальгу и становится резиденцией орденского конвента.
-Слушай, перебила подругу Катерина, от твоей истории все мухи сдохли, Нелька вон уже давно десятый сон видит, только ты никак не угомонишься. У меня от этих рассказов голова пухнет, слишком умной быть вредно.
- Да ты не понимаешь, прошептала Маня, самое главное, что во времена второй мировой немцы закопали в окрестностях и подземных коридорах награбленные ценности.
-Ах вот зачем мы туда едим, перебила Катя подругу, а я то думала на замок полюбоваться и свежим воздухом подышать.
- Да заткнитесь вы, - прошипела с соседнего кресла Нелли так и не открыв глаза , - спать мешаете.

«Дыхание перехватило, сердце готово было выпрыгнуть из груди, так громко отражались его удары о темные стены длинного коридора. Сколько времени прошло, минута или час, Аня понять не могла, но лишь только глаза привыкли к темноте, около ступеней, ведущих вниз, появились несколько темных пятен, которые постепенно приближаясь друг к другу, слились в один темный туман. Это было похоже на очертание человека, которое за несколько секунд приобрело четкие границы . Оно - было совершенно нагим, с телом хорошо сложенного мужчины, так рельефно выступали мышцы при каждом его вздохе, только заросшее шерстью лицо и длинные острые когти говорили, что перед ней не человек. «Черт и привидится же такое», - выругалась девушка и зажмурила глаза. Чья-то когтистая рука схватила ее за запястье, на котором бешено бился пульс, и резко отшвырнула от себя. Она видела все как-будто со стороны, белокурая голова дернулась, и девушка в синих джинсах , отлетев от этого чудовища на несколько метров, ударившись головой о стену, погрузилась в ватную темноту.
- Нелли, Нелли… Она слышала, как бабушка звала ее с балкона, но отвечать не хотелось, наверное, опять что-нибудь попросит сделать, а здесь так хорошо, мягко и удобно…
- Анька , да проснись же ты.
Нехотя открыв глаза, она увидела перепуганные лица своих подруг, Маня тормошила ее за правое плечо, в то время как Катерина сжимала ее холодные, как лед пальцы в своей теплой и мягкой ладони.

А все начиналось совершенно банально и прозаично.
Это было 23 июля. Они сидели в шумной, переполненной кафэшке, потягивали коктейли и болтали. Так было всегда, не важно сколько времени они не виделись, а виделись они ой как часто, темы для разговоров были неисчерпаемы. Они дружили с детства, сколько себя помнили. Девичье трио, как называли их в школе педагоги. Манька, Катюха и Нелии. Совершенно разные как по характеру, так и во внешности, они схватились друг за друга в первом классе, да так и остались жить рука об руку. Заводилой в их компании была Маруська, две рыжие косички превратились в современную короткую стрижку, живые зеленые глаза в чуть раскосые (благодаря макияжу) зеленые глазища. Наверное, если бы не она, их дружба умерла бы еще в зародыше, но Манька не дала. Она потянула за собой толстушку Катерину, очень тихую, стеснительную девочку, никогда не имевшей собственного мнения, а если и имевшей, то так боявшейся его высказать, что все считали ее немного не от мира сего. Она схватилась и за Нелли, больше похожей на мальчишку с соседнего двора, чем на остальных девчонок. Она всегда смачно плевалась, жевала жвачку и знала все закоулки их маленького городка. Именно Манька, отправившись покорять столицу и изучать архитектуру, сначала пригласила погостить тихоню Катю, которая мечтала выучится какой-нибудь тихой профессии, чтобы ее никто особо не трогал, а потом и пацанку Нелли, уже имевшую несколько приводов в милицию за хулиганство и чудом избежавшей наказание благодаря своей бабушки, единственной, оставшейся в живых родственнице.
Как это не странно, три молодых девушки из провинции почувствовали себя в огромном мегаполисе, как рыбы в воде, Мария поступила в Московский археологический институт, моталась по каким то раскопкам и волонтерским проектам, привозя оттуда очередную безделушку в виде глинянного черепка или совершенно обычного камня, Катя устроилась на работу в библиотеку, где ее каким-то чудом приняли и без высшего образования, перебивалась скромным заработком, которого едва хватала на крошечную комнатку в коммуналке и неприхотливую еду, но была абсолютно счастлива. Нелли на высшее никогда не метила, еле дотянув с тройками до окончания школы, устроилась в ближайшую забегаловку официанткой, где ее заприметил «европапик», как Нелли за глаза его величала, а потому сначала переехала в двушку на литейной, а потом в шикарные апартаменты на Арбате, где и ныне проживала в свое удовольствие, один или два раза в неделю ублажая своего Еврика.
- И так, девочки, это просто сногсшибательно! Вы обязательно должны согласится! Представляете, целую неделю дышать свежим морским воздухом, гулять между вековыми деревьями, увидеть настоящую башню, контрфорсы, кирху…
- Чего-чего увидеть? - Нелли затянулась, прикрыла глаза и мягко, с хрипотцой в голосе протяжно выдохнула: « Кирхи-вот это романтика!»
- Не Кирхи, а кирху, это храм, неуч ты необразованная!, - обиделась Манька, но тут же ее глаза вспыхнули огоньком возбуждения.
- Вам понравится, оборудования я беру на себя, палатку, котелки, я уже все-все приготовила, вам остается только кивнуть и можно выдвигаться!
Катерина, молча наблюдавшая дружескую перепалку, передернула своим полненьким плечиком и сказала:
- А что, я за!
- Чего? - Нелии уставилась на подругу во все глаза, уж от кого, но такого предательства от Катьки она не ожидала. Это она должна была, выдержав долгую паузу и заставив себя поуговаривать лучшую подругу, нехотя согласится, и уж потом, за неимением поддержки ни с чьей стороны, должна была сдаться Катя.
- Ну раз все согласны, я за билетами! – Манька вскочила и была готова уже дать деру, как услышала у себя за спиной.
- Я пока согласия не давала, но поддержу твою идею, если ты мне кое-что пообещаешь.
- Неллечка, я пообещаю тебе все что угодно, только поехали.
- Чур я сплю посередине.!
Подруги переглянулись и расхохотались.

Когти, впившиеся в правое плечо, причиняли боль, но она почти не осознавала этого. К этой боли, за два месяца она уже давно привыкла, к чему она не могла привыкнуть, так это к тому, что в последнее время к ней примешивалось и некое удовольствие. Резкие, дикие толчки приводили ее в исступление, она корчилась то ли от унижения, когда его рука, больше похожая на огромную лапу неизвестного ей животного, сдавливая ее тонкую шею, заставляла просить о пощаде, то ли от наслаждения, которое он ей дарил. Она все еще каждый раз боялась его появления, каждый раз пыталась убежать, освободится из его цепких когтей, хваталась за любое его промедление, чтобы вырваться, пиналась, брыкалась, кусалась, зная, что это бесполезно, что лишь больше распаляет его страсть, но не делать этого она не могла…. Толчки стали такими сильными, что она испугалась, что на этот раз не выдержит, но в этот момент он весь задрожал, прижался к ней и вскрикнул.
Потом он исчез,исчез так же внезапно, как и появился, не оставляя никаких следов своего пребывания в ее квартире, в ее постели.
Аня сползла с кровати, дрожащей рукой, схватившись за прикроватный столик, заставила себя подняться на ноги, пройти в ванную и включить душ. Она точно знала, что сейчас, подняв глаза увидит лишь смертельно бледную девушку с огромными заплаканными глазами, ни синяков, ни кровоподтеков, ни тем более следов от его когтей и зубов обнаружить ей не удастся. Они исчезали в считанные минуты, как только эта ночная пытка заканчивалась. Еще тогда, в самый первый раз, она, перебарывая тошноту и жалость к себе, изучая свое истерзанное тело, с удивлением обнаружила эту особенность. Тогда, в самый первый раз она дралась, как дикая кошка, нанося бессмысленные удары, оставляя глубокие отметины на его зверином теле ногтями и зубами, но ни тогда, ни сейчас его это не остановило. Он тоже не щадил ее , впивался своими острыми когтями в ее кожу, оставляя глубокие кровоточащие раны, царапал ее плоть, пока срывал на ней одежду, но все это бесследно исчезало, не оставляя никаких следов. Никаких, совершенно никаких следов ее ночного кошмара, кроме душераздирающей боли в ее голове, в ее мыслях. Простояв несколько минут под струями ледяной воды, девушка завернулась в махровое полотенце и вышла из ванны. Совершенно спокойная достала из сумочки мобильный и набрала номер.
- Привет, Нелли. (Нелли… Ее так звали лишь несколько близких друзей и бабушка, для всех остальных она была Анной, а для некоторых и Анна Сергеевна), приходил?
- Да.
- Значит скоро ко мне. (На том конце послышался то ли вздох, то ли всхлип)
- Значит так, Кать.
- Мы ведь должны делать хоть что-то, я больше так не могу, я устала, я не хочу, господи, как же я устала.
- Перестань! Не можем мы ничего сделать, ты ведь помнишь…
- Да я помню! Помню я! Это все ты! Все вы виноваты.
Аня швырнула телефон, так и не нажав кнопку отбоя. Она понимала подругу, понимала ее стах и отвращение к этим ночным пыткам, но нытье слушать она была не намерена. Тогда, в самый первый, она кричала в трубку почти тоже самое, пытаясь через крик донести свою боль, свое унижение, свою беспомощность. Но тогда она была не одна, их было три, перепуганных до смерти, совершенно беззащитных перед ним, этим чудовищем. В одном Катерина была совершенно права, они были сами виноваты.

Ни на следующий день, ни через неделю, ни через месяц Юлька не появилась, она перестала посещать лекции и с головой окунулась в новый роман. Лишь изредка ничего незначащие смс с избитым вопросом: «Как дела?». Марина не обижалась, она уже привыкла к влюбленностям подруги, уж если та влюблялась, то «навсегда», всем сердцем отдаваясь своему любимому. Только одно надавало ей покоя, карта, которая выпала в то злополучное утро.
Карты теней. Эту колоду она избегала, лишь раз, несколько лет назад, взяла ее в руки, погадать самой себе, хотя это и запрещалось. Тогда карты сказали ей то, что она поклялась забыть, об этом не знала ни одна живая душа, даже ее лучшая подруга не имела о ее тайне никакого представления. Она боялась этих карт, потому что они сказали ей правду. Вот и теперь, эта дурацкая карта, что бы она могла значить в судьбе Юли она не понимала, а поэтому опасалась самого страшного.
Гадать ее научила бабушка, к ней выстраивались целые очереди, приезжали из других городов, чтобы узнать свою судьбу, но бабушка никогда не говорила людям о чем-то плохом, даже если об этом говорил ни один, а несколько раскладов. У нее было золотое правило: «Если что-то должно случится, то и случится, на все воля божия, как от судьбы не убегай, все равно не убежишь, а вот ждать плохого не нужно, минуты радости бесценны» Поэтому она и не указывала на темные карты, уж если и выпадала плохая, то бабушка сразу говорила: «Устали они, ничего говорить не хотят»
Прошло еще несколько месяцев, прежде чем подруги встретились снова. Юля осунулась, под глазами залегли сини круги, и без того худенькая девушка превратилась в скелет, обтянутой кожей, красивые рыжие локоны потеряли свой блеск, глаза потухли, у рта залегли морщинки.
- Боже мой, Юлька, родная, что с тобой?- Марина схватила подругу в охапку и затащила в первую попавшуюся аудиторию, благо та была пуста.
- Мамочки моя родная, Юленька, милая, не пугай меня, что случилось-то?
Густые ресницы дрогнули, Юля подняла глаза, и расплакалась. Навзрыв, горько.
Понадобилось по меньшей мере полчаса на то, что бы горькие рыдания превратились в тихие всхлипы, а потом и вовсе смолкли, оставив после себя черные борозды туши на бледных щеках.
Юля так и осталась в объятьях подруги, вдыхая такой родной запах духов и сигаретного дыма, только тихо прошептала:
- Я люблю его, понимаешь, люблю, по-настоящему, не смогу я без него.
Тихий шепот опять перешел в всхлипы, поэтому недолго думая, Марина схватила подругу за локоть и вывела на улицу. Жаркий летний день сразу окутал девушек ароматом плавящегося асфальта и жженой травы, в этом году дождик был редким гостем в их городе.
- Если ты сейчас перестанешь плакать и возьмешь себя в руки, я угощу тебя вкуснейшем тирамису с глинтвейном, а если нет, будешь есть черный хлеб со обезжиренным кефиром, потому как дома меня шаром покати, так как?
- Опять диета?
- Отлично, значит идем на поправку, ну что, в нашу кафешку?
Юля кивнула, и обе, взявшись за руки направились к автобусной остановке.

- Ну Марь, ну погадай, ну пожалуйста, пожалуйста-аааа!
- Ладно, давай, но только потом не жалуйся, что у тебя с Максом все плохо ляжет.
- Не ляжет, не ляжет, вот увидишь. На этот раз это навсегда, у меня бабочки в животе, когда он до меня дотрагивается, понимаешь.
Хрупкая рыжеволосая девушка, смеясь, спрыгнула с кресла и повисла на шее у своей подруги.
- Я его так люблю, так люблю, прям как тебя! – говорила она между поцелуями, которые от избытка чувств попадали то в щеку, то в ухо ее собеседнице.
- Уйди, дурочка, задушишь ведь!
- Ты ведь, правда, погадаешь, да? – наивные голубые глаза встретились с зелеными, в которых тоже плясало веселье.
- Погадаю, погадаю, доставай карты.
Голос был серьезным, несмотря на смешинки в глазах, и если бы в эту минуту кто-то смог подслушать за дверью, ему бы обязательно почудилось, что это разговаривают мама с дочкой, а не две восемнадцатилетние девчонки.
- На книжной полке, слева.
Рыжая с легкостью вскочила с кровати, подбежала к полке, схватила в охапку штук шесть-семь разнообразных колод и со всем этим сокровищем вернулась к подруге.
- Миллион, миллион алых роз, из окна, из окна вижу я! – Руки с тонкими запястьями взлетели в воздух и опять обвились вокруг шеи подруги.
-Юльк, перестань дурачится, сколько раз я тебе говорила, карты - это серьезно.
- Все, все, перестала, - девушка попыталась создать видимость мыслительного процесса, но на лице отразилась такая смешная гримаса, что обе прыснули со смеха. Отсмеявшись, обе замолчали.
- Юляш, пойдем на кухню, чай попьем, я тебе там погадаю.
С грацией кошки темноволосая зеленоглазая девушка поднялась, холеными длинными пальцами пробежалась по колодам, выбрала цыганские ТАРО, и направилась к двери.
- Я догоню.



- А ты в этом точно уверена? А может они врут, а? – голос предательски задрожал, костяшки пальцев побелели, еще больше впиваясь в фарфор.
- Не знаю, Юль. Врать не должны, - девушка посмотрела прямо в глаза подруге, но увидев там недоверие и страх, тихо добавила, - хотя кто их знает. Быстро поднялась, как будто сбрасывая напряжение, повисшее в воздухе, расправила складки платья, дотянулась до пачки сигарет, лежавших на подоконнике, и закурила.
-Так, ладно, забудь. На цыганских-то все хорошо вышло, а эти я и сама боюсь, один раз только доставала.
- И что?
- А то... то, что они рассказали, все сбылось. Только карта другая выходила, а здесь и совсем не понятно «дорога в никуда», даже не представляю, что бы это значило в конкретном случае.
В комнате повисла пауза, и лишь сигаретный дым, выходивший из красиво очерченных губ, напоминал о том, что здесь кто-то есть.
- Слушай, Юляш, присмотрись-ка ты к своему Максу повнимательней, он у тебя как король пиковый выпал, не к добру это. А тут еще эти карты теней….
- Придумала ты все, Марин, просто Макс тебе не нравится, вот ты и хочешь нас рассорить! А может, может наоборот, я же видела, как ты на него смотрела! Знаю я этот хищный взгляд, смотришь на мужиков, как удав на кролика, а они только и рады в твои цепкие пальчики попасться, только Максим не такой, он меня любит, меня! – подруга зло хлопнула дверью и перепрыгивая через две ступеньки, очутилась на улице.
Глаза ослепило не по весеннему яркое солнце, теплый ветер остудил полыхающее лицо, и мягко взъерошил непослушные рыжие кудри.
- Первая ссора за десять лет! - прошептала девушка и подняла глаза на третий этаж, где еще полчаса назад она так непринужденно болтала со своей лучшей подругой, Маринкой, о своем новом ухажере.
- Давай поднимайся, голова твоя непутевая, кто торт доедать будет?!
Вообще Маришка отлично знала, чем подкупить подругу, сама она сладкое не ела, потому как лишние 100 гр. мучного сразу же отражались на ее фигуре, а вот Юльке никакие торты были не страшны, хоть каждый день и по килограмму, конституция у нее такая, видите ли.
- Давай, давай, я же вижу, что улыбаешься, поднимайся!
- Не, Марьк, я домой, раз уж вышла, Максим скоро прийти должен, я позвоню.
- Ладно, лети, торт от тебя никуда не денется.
- Угумс, пока, до завтра!

А он шептал на ушко ей: «Прости,
Уж не подняться мне,
И крылья не расправить.
Бояться смертные предвестника чумы,
Мечи из ножен,
Всех нас обезглавить».
И хриплый стон, слезинка по щеке,
Не человек, не зверь –
Дракон крылатый.
А он как все, летел к своей мечте,
Промеж клыков
С стерлицией зажатой.
«Любимая моя, я твой навеки раб,
Исполни просьбу
С сердцем не считаясь,
Я если б смог, и сам подняться рад»
Сказал Вайверн,
Всем телом сотрясаясь.
« Вон там обрыв, ты дотащи меня
Последний взмах крыла,
Последний вздох свободы.
Потом лети на берег Ильменя,
Там все свои
И безопасны воды»
И вот он - край, и нет расстаться сил,
Натужный рык:
«Лети, моя родная!»
И громкий вой всю пропасть огласил,
Любви разрушенной
Останки пеленая.

Бокалы испиты до дна,
Исписаны кипы бумаг,
И будущего пелена,
И прошлого выкинут флаг.

Забитые рамы – темно,
Стеклом усыпанный пол,
И мертвенным волокном
Опутали старенький дом.

И прошлое держит – пусти!
Рисует на будущем шрам.
И будто-бы два пути,
И сердце напополам.

Все сказанное в темноте
Калечит наш юбилей,
И тонет крик в хрипоте,
И лишь попробуй-задень!

Как змеи из всех щелей
Воспоминанья шипят,
Толкуют завтрашний день
И будущих нас кропят!

- Нам тогда по двенадцать было. Совсем еще сопляки! Ничего не понимали. Где нам было думать о чужом горе, кровь бурлила, жаждали приключений. Эх…
Мужчина, уже в преклонном возрасте, лет 60, может больше, прикурил сигарету и закашлялся. Когда кашель отпустил его, он посмотрел на маленького мальчика, сидевшего рядом, потрепал за вихор, еще раз вздохнул и продолжил:
- Александра Петровича знаешь? Друг мой, еще с детства, вот с ним-то мы тогда и набедокурили, по дурости все, а грех не отпускает, сердце жмет, по ночам снится. Мы ведь тогда друг другу клятву дали: никому никогда не рассказывать. Сашка может и забыл, а я не могу,….
Мужчина затянулся и вдруг замолчал. Мальчик поднял на деда огромные синие глаза, готовясь что-то сказать, но вдруг смутился и опустил голову. Наступила давящая тишина, было слышно лишь стрекотание кузнечиков и тихое сопение мальчика, который терпеливо ждал продолжение рассказа. Из соседнего сада вдруг поплыла музыка скрипки, дед вздрогнул и прошептал:
- Вальс.
- Деда, а дальше что было?
- Дальше.… А дальше вот что. Дом сгоревший помнишь, на окраине, так вот, тогда он только ветшать начал, на речку бывало побежишь, так если с пригорка, его и увидеть можно. Оттуда по ночам скрипку слышно было. Бабки поговаривали, что там семья молодая жила, лет десять назад, так парень тот, скрипач, при загадочных обстоятельствах погиб, а молодка его с ума от горя сошла, по первому ночью по деревни металась, а потом пропала, не видел ее никто с той поры, только скрипка по ночам играть начала, да так надрывно, что собаки с другого конца деревни выли. И жуть как нам интересно стало, кто на скрипке-то играет. Решили мы во чтобы то не стало в дом тот пробраться. Чтоб от отцов не попало, договорились на сеновале переночевать, еле ночи дождались. До пригорка добежали, а дальше страшно стало, чем ближе к дому, тем звуки отчетливее, музыка играет, а света в окнах нет. До калитки еле живые дошли, слышали, как волосы на голове шевелились. Каждый, наверное, в душе надеялся, что заперта та калитка будет, ан нет, открыта. Посмотрели мы друг на друга, в глазах такой страх, но никто показывать его не хотел, потому и дальше пошли. Дом большой, окна внизу побиты все, ветер в комнатах гуляет, а сверху музыка, и будто воет кто-то. Не помню я, как в окно влезли, да только на пол ступили, страх прошел, интересно стало, кто же там наверху живет. Огляделись мы, благо ночь лунная была, как сегодня прямо, на полу мебель поломанная, фотокарточки старые. А на одной девушка с парнем, красивые, улыбающиеся, молодые совсем. Не знаю, что меня тогда толкнуло, лукавый видимо нашептал, а только тогда я эту фотографию поднял, да в карман засунул, так с ней потом и ушел.
Дед замолчал, трясущейся рукой достал из-за пазухи старую потрепанную фотографию и передал внуку.
- Вот, до сих пор храню, не знаю зачем.
- Ванька, спать пора! – с веранды донеслось ворчание бабушки. – А тебе нечего небылицы мальчонку рассказывать, мало ль приснится чего.
- Идем уже, идем. Да и не маленький он вовсе, мужик совсем.
- Дедуль, а на скрипке-то кто играл?
- Прокрались мы тогда с Сашкой к лестнице, и подниматься стали, а с верхнего этажа музыка, да и не музыка вовсе, а будто кто пилой по стеклу. Наверх поднялись, дверь открыли, а там.…Там женщина, голая, волосы спутанные по плечам рассыпаны, в руках скрипка, глаза закрыты, а из груди то ли стон, то ли песня какая вырывается. Уж и не помню я, кто из нас крикнул, само вырвалось, может от страха, а может от непонимания и черствости детской.
- Сумасшедшая! Сумасшедшая!
Обернулась она тогда, в глазах безумие, скрипку к груди прижала, и в окно.

Мы тогда только у реки и отдышались, в ушах звук стекла разбитого, и крик. Вот там, у реки мы и поклялись никогда это не вспоминать.
А на утро по деревни слух прошел, что женщину мертвую нашли у заброшенного дома, из окна говорили, выпрыгнула, утверждали, что эта та самая жена скрипача, что лет десять назад пропала. Нас те слухи стороной обходили, но разве скроешь тайну от пацана, что за печкой хоронится, когда взрослые за столом шепотом разговаривают.
- Ванька, а ну марш домой!
- Дед, я пойду, ладно, там спокойка начнется скоро.
- Эх, ничего-то ты не понял, Ванюшка! Ну иди, иди сорванец, бабка-то твоя вишь как разволновалась.
Мужчина закурил, поднял фотографию, небрежно оставленную внуком на том месте, где он сидел, разгладил складки, всматриваясь уже до боли знакомые счастливые лица.
- Прости.
Внезапный порыв ветра вырвал из дрожащих рук старую фотографию, подхватил листок, и закружил его в танце ветра.
А с соседнего сада все громче и громче звучали звуки вальса.

Это был последний, прощальный танец разбитого сердца, детской жестокости, и мольбы о прощении.
Музыка смолкла, а карточка все продолжала танцевать свой неистовый танец уже в тишине.

1) Мама учила меня УВАЖАТЬ ЧУЖОЙ ТРУД:
“Если вы собрались поубивать друг друга - идите на улицу, я только что полы вымыла”

2) Мама учила меня ВЕРИТЬ В БОГА:
“Молись, чтоб эта гадость отстиралась”

3) Мама учила меня МЫСЛИТЬ ЛОГИЧНО:
“Потому что Я так сказала, вот почему”

4) Мама учила меня ДУМАТЬ О ПОСЛЕДСТВИЯХ:
“Вот вывалишься сейчас из окна - не возьму тебя с собой в магазин!”

5) Мама объяснила мне ПРИЧИННО-СЛЕДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ:
“Если ты сейчас же не перестанешь реветь - я тебя отшлепаю”

6) Мама учила меня ПРЕОДОЛЕВАТЬ НЕВОЗМОЖНОЕ:
“Закрой рот и ешь суп”

7) Мама научила меня СТОЙКОСТИ:
“Не выйдешь из-за стола, пока не доешь”

8 )Мама учила меня НЕ ЗАВИДОВАТЬ:
“Да в мире миллионы детей, которым не так повезло с родителями, как тебе”

9) Мама учила меня СМЕЛО СМОТРЕТЬ В БУДУЩЕЕ:
“Уж погоди, дома я с тобой поговорю”

10) Мама научила меня ОСНОВАМ САМОЛЕЧЕНИЯ:
“Если не перестанешь косить глазами - на всю жизнь так останешься”

11) Мама научила меня ЭКСТРАСЕНСОРИКЕ:
“Надень свитер - я же знаю, что тебе холодно!”

12) Мама научила меня, КАК СТАТЬ ВЗРОСЛОЙ:
“Если не будешь есть овощи - никогда не вырастешь”

13) Мама преподала мне ОСНОВЫ ГЕНЕТИКИ:
“Это у тебя все от отца!”

14) Мама научила меня ВЫСШЕЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ:
“Чтоб твои дети были такие же, как ты!”