-Уходи, пожалуйста, - попросила она, и глаза ее наполнились слезами, - уходи.Я больше не могу...
Я смотрел на нее, и все внутри меня переворачивалось от нежности и любви. Хотелось плакать.
Я помню, как впервые ее увидел. Наши общие друзья устроили нам свидание вслепую. Несколько месяцев назад закончился мой последний роман, и я немного заскучал. К предстоящему мероприятию я относился с известной долей скептицизма. Мне казалось, что все нормальные женщины востребованы, и им ни к чему такие специальные знакомства. Но все же было интересно рискнуть.
Я стоял рядом с ее подъездом и смотрел, как она выходит. Смотрел, смотрел и понимал, что все не зря.
Когда я был совсем еще ребенок, мне казалось, что моя будущая жизнь должна складываться очень просто. Я встречу девушку, женюсь на ней, у нас родятся дети, и мы будем очень счастливы. Девушек было встречено немало. И вот к своим двадцати девяти годам я подошел со страстным желанием иметь семью - с одной стороны, и со стопроцентной уверенностью, что ничего из этого не получится, - с другой. И вот она выходит. Внешне - совершенно не мой тип. Брюнетка с карими глазами. Меня такие не привлекали никогда. Но я тут же понял я: хочу быть с этой женщиной рядом. Очень хочу! Хотя бы попробовать. Она очаровывала вот как. Было бы неправильно с моей стороны надеяться на первое произведенное мной впечатление, не такой уж я красавец, и поэтому я старался изо всех сил. Шутил, остроумничал, разговаривал без конца, не давал скучать. Мы сидели в кондитерской, пили кофе, до самого закрытия.
- Чем ты будешь заниматься завтра? - спросил я, прощаясь.
Она ответила что-то невразумительное.
- Давай встретимся вечером, - предложил я, - поужинаем где-нибудь.
Она согласилась. Наверное, я ей понравился. Не зря старался. Хорошо.
Через две недели я забрал ее к себе. Точнее я сказал, что нужно поехать к ней домой и забрать ее вещи, потому что глупо бегать каждое утро, переодеваться. Она сказала: «Хорошо», и мы поехали. Я освободил ей полку в своем шкафу, в ванной появилось ее полотенце и куча всяких женских штучек, в коридоре - тапки. И все это мне ужасно нравилось. Казалось, это именно то, что я давно хотел. Моя квартирка будто бы ожила. Мне было приятно и интересно туда возвращаться. Она готовила ужасную еду: пересаливала картошку, пережаривала котлеты. Я горестно вздыхал, сердился. Она виновато вздыхала и уходила на кухню переживать. Я ей кричал:
- Ты что там делаешь? Иди сюда!
Она приходила ко мне в пушистых тапках, залезала на диван и укладывалась мне под бок. Такой тихой мышью. Мы смотрели телевизор. И это было здорово. Просто лежать вдвоем и просто смотреть ерунду. Это было правильно, вот как.
Мне кажется, у меня никогда раньше не было такой девушки. Будто бы ее лепили специально для меня. Она чувствовала мои настроения, как никто. Но самое главное - она трогательная, смешная, и мне с ней весело. И умная, как это ни странно. Я ей гордился. Хотелось всем показывать, хвалиться. Поэтому ее бытовую безалаберность я готов был терпеть. Через полгода я заскучал. К хорошему привыкаешь быстро, и начинает казаться, что это навсегда. Что бы я ни делал, каждый вечер она будет ждать меня дома, высматривая в окно мою машину, на плите будет греться ужин и завтра, и послезавтра, и годы спустя.
В одной книжке я прочитал, что страсть - это когда хочется человека съесть. А любовь - когда понимаешь, что он тоже человек.
Когда мужчина изменяет, женщине кажется, что он перестал ее любить. Ерунда. Одно к другому совершенно не имеет отношения. Я просто хотел немножко развлечься. Добавить жизни огня. Я был уверен, никому не будет хуже, потому что никто ничего не узнает. Это главное.
Но, возможно, дело было не только в этом. Бывает, привязываешься к человеку всем сердцем. И однажды понимаешь, что этот человек играет в твоей жизни очень важную роль. Что ты почти не мыслишь себя отдельно. И тогда становишься слишком зависимым, слишком уязвимым. И сам этого пугаешься. Начинаешь делать глупости. Я знаю, что так бывает. Так бывает даже чаще, чем мы думаем. Мужчины никогда не признаются в этом. Им удобнее думать, что они полигамны, и прочую чушь. На самом деле все просто. Все дело в трусости.
Большая часть измен происходит случайно. Поэтому, когда начинаешь целенаправленно этим заниматься, ничего не получается. В общем, она узнала. Устроила скандал, собрала вещи. Я с трудом уговорил ее остаться. Я твердил ей:
- Ничего не было!
А она повторяла:
- Но ты хотел.
Разговор глухого с немым.
Я вздыхал, опускал глаза, обещал невыполнимое.
- Ты накосячил, - сказала она напоследок.
Фраза прозвучала угрожающе. Это значило, что счет открыт.
И тут началось. Раздавались какие-то непонятные звонки, она разговаривала сладким голосом, я спрашивал: «Это кто?», она отвечала: «С работы».
Она стала задерживаться, уезжать в командировки, и я был уверен, что все это не просто так. Я ссорился с ней, скандалил. Она смотрела на меня с презрением, приподнимая бровь:
- Ничего не было, дорогой! Ты все выдумываешь!
Однажды мне надоело, и я ее выгнал. Она сложила вещи и ушла. Первые два дня я упивался своей правотой. На третий день я заметил ее книжки на подоконнике, и сердце болезненно сжалось. На четвертый, возвращаясь домой, я с надеждой взглянул на свои окна. Вдруг горит свет? На пятый я осознал, что мне одиноко. На седьмой я чувствовал, будто живу в Антарктиде. И на километры вокруг - снежная пустота. Потом я затосковал. Потом стал думать, что скорее всего сам делал что-то не так. Потом я ей позвонил. Мне не пришлось долго уговаривать. Она ко мне вернулась. Но вернулась как-то не до конца. Она не оставляла у меня дома свои вещи, не перевозила одежду, будто бы не оставляла следов. Будто бы каждый раз она готова была исчезнуть. Мне было очень тяжело. Я хотел бы вернуть наше прежнее, безмятежное время, но я ничего не мог сделать. Я не знал как. Случается, делаешь что-то сдуру. А потом эта твоя, в общем-то, пустяковая ошибка начинает расти как снежный ком и тянет за собой всю твою жизнь. Самое ужасное, что ничего нельзя вернуть. Ничего. Как бы тебе этого ни хотелось.
Но есть другой способ. Надо начать сначала. Вот какой супервыход я для нас нашел. Остался, в общем-то, пустяк. Придумать, как это сделать.
Однажды я совершенно случайно, переключая каналы, попал на какое-то новое ток шоу. Разумеется, как настоящий мужчина, я такие передачи не смотрю. На этот раз разговор шел о супружеских отношениях. Я заинтересовался. Высказывался психолог. Совсем молодой парень. Сейчас быть психологом модно. Куда ни плюнь, одни психологи, юристы и писатели. Так вот, он сказал, что брак, это когда люди не строят свои отношения по принципу: я тебе, а ты мне, или ты мне, ты мне, ты мне, а когда живут в контексте: я тебе, я тебе, я тебе. Обоюдно. И им от этого классно. Вот тогда что-нибудь получается. Это и был ответ на мои вопросы. Жизнь в самом деле устроена чудесно. Она все время дает подсказки, бывает самыми странными и неожиданными способами. Ведет в правильном направлении. Надо только слушать.
Иногда бывает так: Бог дает тебе шанс, а ты думаешь, что нашел золотую жилу.
Не сказать, чтобы все легко налаживалось. Исправлять в сто раз труднее, чем строить. Время от времени у меня опускались руки. Но однажды я пришел домой и почувствовал, что я своего добился. Добился! Всегда есть второй шанс, вот что теперь я знаю. По поводу третьего и четвертого - сомневаюсь, но второй точно есть всегда.
С тех пор прошло уже два года.
- Уходи, пожалуйста, - повторила она.
- Нет, - ответил я твердо.
- Тогда я сейчас перестану рожать, - заявила она.
Я посмотрел на врача. Врач абсолютно непроницаем.
- Она может? - уточнил я на всякий случай.
- Ваша может, - хмыкнув, отозвался он.
- Хорошо, - вздохнул я, - если что, я рядом.
Поцеловал ее и ушел.
Дверь родовой закрылась, я опустился на скамейку. Мы рожаем уже четвертый час, я опустошен, измотан и практически раздавлен. Ей больно, а рядом стою совершенно здоровый, сильный мужик и ничем, ничем, ничем не могу помочь. Сто раз уже малодушно пожалел о том, что меня понесло на роды, как прогрессивного отца. Тем более что она была против. Но я считал ее доводы неубедительными. Это некрасиво - вот что она повторяла в разных вариациях. Но я, в конце концов, я - глава семьи, и сам знаю, что мне делать.
И тут я услышал требовательный и пронзительный плачь. Он поднимался и набирал силу, разлетаясь над всем отделением. Да что там, весь мир, казалось мне, должен был его услышать. Наверное, он звал меня. Это родился мой мальчик. Мой, елки-палки, сын!