Однажды подумалось, что тусклые стекла в метро умеют красть частицу души. Дикое количество раз я стоял в покачивающемся вагоне, глядя сквозь двери. За ними наперегонки с поездом мчались трубы и провода, тяжелые бетонные стены, которые никогда не видели иного света, кроме блеклых электрических ламп. А на фоне дрожащих бесконечных трубопроводов маячило отражение моего лица, темное и серое. Сколько сотен людей ежедневно смотрят на себя в эти стёкла, впечатывая в них свой взгляд? А сколько рук упираются в них, оставляя следы, когда случается давка?
Короче, мои и многие другие призраки уже носятся, запертые в зеркалах, по всей фиолетовой ветке. Или по тоннелю: всем не хватит места в окне.
Когда освещение уродует меня, подчеркивая худобу лица, я стараюсь не глядеть на отражение. Ну его, пусть лучше оно впитывается позитивным образом. Но иногда люди напирают, оттесняя меня к самым дверям, прижимая чуть ли не носом к ним, и тогда я смотрю прямо себе в глаза, кажущиеся черными. В зрачках летят трубы и провода.
Людей бывает много. Давяще, опасно много. Одновременно приезжающие поезда выплескивают на перрон хаотические волны людей, и это зрелище заставляет меня думать о террористах. Тогда я воображаю что-то вроде зонта над головой, который защитит от взрыва и осколков. Смешно, ведь это забывается сразу же, едва людей поубавляется.
Человека должно быть немного, поэтому я могу не любить метро. Хочется, чтобы вокруг было личное пространство, воздух, отсутствие праздных взглядов. Я никогда не смотрю на попутчиков от нечего делать, чего хотелось бы и в свой адрес. Возможно, дело в воспитании. Докучать гляделками незкакомцам некрасиво. В памяти моей не выплывет ни одно лицо, увиденное мной в метро. А их были тысячи, самых разных, красивых, уродливых и никаких. Я регулярно закрываю глаза, часто не держусь за поручни, покачиваясь вместе с вагоном, и представляю, что это тренировка вестибулярного аппарата. Легкий подземный серфинг. Я раздражаюсь от обилия лиц, потому что привык сосредоточиваться, отмечая художественные черты человека (нарисовал бы его или нет?), но в калейдоскопе суеты это сделать трудно. Внимание рвется на куски, на драные полотна - и все когда-то замеченные люди гаснут для меня.
Периодически представляю, каково быть маленькой женщиной в переполненном вагоне, и весьма доволен тем, что я не маленькая женщина. Хуже забитого до отказа вагона может быть только вагон, забитый до отказа мужчинами. Созерцание чужих лысин вблизи отталкивает так же сильно, как запах нечистого тела. Бывали моменты, когда хотелось зажмуриться, не дышать, не шевелиться и вообще перестать существовать в конкретном временном промежутке, настолько противной оказывалась ситуация в вагоне.
...Я все не оставляю попыток выцепить из болота памяти хоть какое-нибудь лицо. А вижу лишь общую массу теней, которые текут никуда из ниоткуда под раскалывающий грохот поездов.
Я неизменно отмечаю архитектуру интерьеров, вглядываюсь в барельефы, лепнину и декор, поддерживаю себя мыслями о том, что метро вполне красиво. Поезда, впрочем, красотой не отличаются, ну а люди убивают остатки чувства прекрасного, если толпятся.
В этом бурлящем подземном море мои движения быстры. Я нигде не останавливаюсь, пешком поднимаюсь по эскалатору, каким бы длинным он не был. Отчасти потому, что тороплюсь. Отчасти - неудобство перед спешащими людьми, которым я перегораживаю дорогу. О! Будь таких, как я, в метро раз эдак в десять больше, настал бы совершенный порядок. Все быстрые, компактные, в висок никто не дышит, не трется, уважает личное пространство.
Личное пространство! Да иной раз удивляешься, как можно занимать настолько мало места. Но людские тела податливые. В заполненном, казалось, вагоне найдется место для еще десятка человек.
Странно, однако, скучать по метро, но именно это я исподволь ощущаю, если не спускаюсь в подземку в течение недели и больше. Как входишь в знакомую атмосферу камня, искусственного света, гроха и суеты, так и люди перестают бесить... И вроде бы ничто не парит, не тяготит, и себя показываешь, а лицо-то неподвижное, как у всех, но глаза приветливо улыбаются. Если и правда по тоннелям и в стеклянных отражениях скользят мои призраки, то пусть они будут дружелюбны.
Улыбаться чаще. Но! Одними глазами.
А то улыбающиеся в молчании люди вызывают у окружающих неувереннность: а не косяк ли какой на моем лице вызвал улыбку у этого?
