Цитата сообщения Я_вас_любил Уморительно!


Вчера был в платном туалете. Там на стене висит шкафчик с надписью: «Не открывать!». Разумеется открыл, а там просто водопроводный кран и всё. Зато дверка в шкафчик назад не вставляется. Стою с ней как дурак.
Прибегает бабка-дежурная и давай кричать. Оказывается, нас таких за сутки человек пять-шесть набирается…

* * *
В нашу программистскую фирму прислали базу данных немецкого клиента для тестирования. Чтобы убедиться, что программа работает хорошо с реальными данными.
Тестировщики - люди весёлые, сразу нашли в базе некоего Шварцкопфа и уволили, внеся комментарий - «за крашеные волосы». Дальше - больше. Некоего Альберта Шпеера отстранили от работы в ночную смену, указав в комментарии: «подозревается в связях с Гитлером».

Работа спорилась, геноцид рос. Целый отдел был уволен с комментарием: «В газенваген» (естественно на немецком языке). Апогеем стало разжалование директора в завхозы, введение должности «оберштурмбанфюрер» и принятие на неё (как вы уже наверняка догадались) Макса фон Штирлица. Элемент реальности в игру тестировщиков внёс туповатый чувачок, который захотел проверить как работает почтовый сервер. В итоге, всем вышеозначенным персонажам, а также их менеджерам, были отправлены по базе данных на их реальные е-мейл-адреса вышеуказанные комментарии.

* * *
На предприятии, где я сейчас работаю, в бухгалтерии работает дама (приятная во всех отношениях), у которой дома живёт 22 кошки и 5 собак. На вопрос: «Почему так много?» - она философски отвечает: «Так случилось». Компания, в общем, дружная, во всяком случае крупных разборок в семействе четырёхлапых практически не случается. В силу большого количества нахлебников, действует правило «в большой семье клювом не щёлкай», и кошки отличаются практически всеядностью.

Особенно выделяется в этом отношении Марсик. Этот кот ест вообще всё, что в принципе возможно съесть. Особенно любит, как это ни странно для кота, сухофрукты из компота - курагу и чернослив. За ягоды душу продаст и шкурку снимет. А ещё этот кот мастерски открывает любые крышки и дверки, кроме тех, что закрываются на ключ.

В один день сварила она пятилитровую кастрюлю компота закрыла крышкой и оставила на плите стынуть. Марсик походил, помяучил, понял, что горячо и отвалил спать. Пока хозяйка занималась домашними делами, компот подостыл. И вот, сидит она в комнате и слышит - крышка стукнула. Ну, думает, засранец, сейчас получишь. И потихоньку - на кухню.

Входит и застает картину: Марсик сидит над кастрюлей, задними лапами на ручках, одной передней придерживает крышку, чтоб не укатилась, а другой выуживает из компота ягоды. Она успела сказать только одно слово: «Ты…» Кот свалился в кастрюлю и затонул там с головой. В следующую секунду он вылетел из кастрюли - на ушах чернослив, на спине курага, глаза безумные и МОЛЧА начал нарезать круги по кухне, буквально бегая по стенам. Через пару минут он, задыхаясь, рухнул без сил. Над задницей поднимался пар…

Послесловие: из действующих лиц пострадал только компот и Марсиково самолюбие.

* * *
Расул, здоровый мордатый дагестанец, хоть и был на полгода призывом помладше нас, но авторитет в казарме имел неоспоримый, да и годами он был старше многих лейтех. Двадцать шесть лет - солидный возраст для солдата.

На радость дедам и на горе салабонам, Расул был старшиной нашей роты. Уже наверное месяц старшина ходил за мной, напоминая, чтобы я не забыл взять у моего друга - секретчика свежий пароль. Три слова всего, но какие это важные слова…В казарме при входе стояла тумбочка с ящиком Пандоры - старинным черным телефоном без диска. В обычной жизни от него не приходилось ждать ничего хорошего, кроме учебных тревог, внеочередных строевых смотров и прочих подобных противогазных развлечений, но если знать три волшебных слова…

Поднимаешь трубку, в ней сидит неизвестный солдат, говоришь ему первое слово: «Гитара», - через пару секунд слышишь голос: «Гитара слушает».
- Гитара, дай мне Факел. - Факел слушает. - Факел, дай мне Скалу. - Скала слушает. - Скала, дай мне выход в город на номер 4-6-7-4-9-5.
А дальше из страшного, черного телефона, не предвещающего ничего хорошего, ты за тысячи километров слышишь голос родного человека.
Одно плохо, что пароли округов, областей и городов меняли каждый месяц, ну и, конечно же, если поймают тебя у телефона на горячем - сразу «губа».

Расул был человеком очень женатым («очень» - потому что дико любил свою жену). Когда он показывал ее фотку, первая реакция у всех была: «Ни хрена себе! Это что, твоя жена?! Че-то она слишком красивая…». Расул улыбался и прятал жену Лену обратно в военный билет. Вот и начал старшина напоминать мне про три волшебных слова еще за месяц до дня ее рождения…Наконец этот день настал. Я вернулся от секретчика со свежайшими «скалами и факелами», которые маскировали от шпионов город Пятигорск, получил в подарок кожаный ремень и пошел смотреть на телефонный аттракцион.

У Расула от волнения дрожали руки, он никак не мог разобрать мои каракули. Это нас всех очень забавляло. Наконец три волшебных слова довели его до Пятигорска и…Беда в том, что военная связь - это связь военная, и для нее не существует понятия «Занято», просто вклиниваешься третьим лишним в чужой гражданский разговор и говоришь «громко четко и без искажений» то, что тебе нужно. Вот Расул и вклинился.

Не сказав ни слова, он показал нам указательным пальцем: «Т-с-с-с!» - и надолго завис.
Мы молчали, с ужасом наблюдая, как меняется лицо нашего старшины. На нем отражалась такая пантомима, что и без слов все стало ясно – у жены происходил с кем-то долгий и мучительно-приятный разговор. Бедный муж то открывал рот, то кусал руку, то хватался за горло, а по его бритым щекам веселыми струйками побежали крупные прозрачные слезинки. Расул не хотел прерывать их разговор, чтобы поточнее узнать на какой глубине ада находится он сам…

Как назло мимо казармы шел командир бригады. Он издалека увидел дневального, выставленного на крыльцо для поднятия шухера, а поскольку полковник на четырнадцать званий умнее дневального, то без труда незаметно подобрался сзади через кусты, не позволив солдатику и чихнуть.

Появление в казарме комбрига стало полной неожиданностью, но старшина, на удивление, даже не дернулся, а продолжал молча стоять с трубкой, тяжело дышать и плакать. Полковник оказался очень благородным человеком, он, не говоря ни слова, подошел к тумбочке и карандашом на огрызке бумажки написал: «Трое суток ареста». Расул взял карандаш свободной рукой и дописал: «Есть. Спасибо». Комбриг тихонько похлопал старшину по плечу, махнул рукой и, стараясь не топать, вышел из казармы.

Я чувствовал себя ужасно гадко. Дернул же меня черт высунуться с этим паролем…
Но внезапно лицо старшины расплылось в улыбке, и он, размазывая слезы, заорал в трубку срывающимся голосом: «Анжела Сергеевна, здравствуйте! Как у вас с Ленкой голоса похожи! Не пугайтесь - это я, Расул… Жаль, ну ничего, поздравьте ее от меня, когда вернется и скажите, что я ее очень люблю… Да, у меня все отлично, вот на губу сажусь…»

* * *
Давно это было… В одно московское НИИ, связанное с физикой, пришла новая начальница отдела кадров. Через пару дней, когда она сидела и знакомилась с личными делами сотрудников, за какой-то справкой зашел профессор Иванов (ну, допустим) Никита Сергеевич. Когда он уже собрался уходить, начальница ОК со смехом его спросила: - А как Вы, Никита Сергеевич, с такой исконно русской фамилией смогли устроиться среди всех этих Васерманов и Рабиновичей? - А я, как все исконно русские люди, по национальности ТАТАРИН!

* * *
Был у меня одноклассник, который с первого класса любил воровать. Всё, всегда и у всех. Что красивое и нравится - то и ворует. Но проворачивал он все так красиво, что поймать его «на горячем» было невозможно. Поэтому когда его били, то били не сильно, а он продолжал…В старшей школе он у своих одноклассников уже не воровал (видать, битьё помогло-таки), зато воровал в других местах. И со смехом и радостью рассказывал о своих успехах нам. Почему-то особой популярностью у него пользовались лампочки, он их выкручивал везде (однажды даже в отделении милиции выкрутил, когда его туда приволокли за что-то).

В конце концов он остановился на лифтах. В лифтах он выкручивал лампочки, выдирал кнопки, отрывал уголки, которыми крепятся боковые панели, а также сами эти боковые панели. На вопрос: «Зачем?» - отвечал: «А, не знаю, просто прикольно».

Я его долго не видел. Слышал лишь иногда, что он так же, как и раньше, любит лифты, а потом и вовсе про него забыл.
Но спустя почти 10 лет после окончания школы мы случайно встретились. Спросил у него так, из интереса, где он работает. - В лифтовом хозяйстве. - Э-э-э… А кем? - Ремонтником. - А-а-а… А что делаешь-то? - Да лифты чиню. Ты себе даже представить не можешь, сколько пид..расов на свете, которые лифты ломают!

* * *
Автор этой охотничьей байки - известный саратовский врач, хирург и не менее известный охотник Дмитрий Арсениевич.

Как-то вечером, после работы, я заглянул в свой любимый магазин «Охота» посмотреть, нет ли в продаже чего-нибудь новенького. Продавец, тётя Вера, знала меня ещё любопытным мальчишкой-шестиклассником, который бегал сюда через день посмотреть на настоящих охотников и послушать их рассказы. Повезло - она обрадовано позвала меня к своему прилавку и сказала, что, когда разойдутся покупатели, она мне что-то покажет. В нетерпении я ждал около получаса. Наконец народу стало поменьше, и тетя Вера с заговорщицким видом достала из-под прилавка маленькую коробочку и новый глянцевый журнал «Охота и охотничье хозяйство». - Вот, читай! - сказала она, открыв закладку.

Читаю и обалдеваю. Оказывается, в Чехии охотники изобрели манок, имитирующий крик раненого зайца. Если в манок дунуть, то через 10 - 15 минут со всех сторон сбегутся лисы, и за вечер их можно настрелять 14 - 15 штук. Неужели у тети Веры в руках именно эта штукенция?! - Держи! - говорит тетя Вера и протягивает мне манок. - Звонила тебе в больницу, но ты уже ушел.

Оказывается, манков в магазин пришло три штуки. Два отошли отцам города, а вот один оставили мне. Вынимаю из коробочки заветный манок и, вопросительно глядя на тетю Веру, приставляю его к губам. «Пробуй», - разрешает она. - «Но не очень громко, потому что звук уж очень страшный».

Как кричит раненный заяц охотникам объяснять не надо, а не охотникам объясню. Чувствуя близкую смерть, косой кричит так, что у меня мурашки по коже бегут. Крик напоминает истошный вопль младенца, жуткий и одновременно неприятный, пробирающий до костей. Не понимаю, как из такого милого зверька извлекается такой жуткий звук.

Ну так вот. Дунул в этот манок. Пронзительный визг испугал меня самого, но реакция посетителей была еще ужасней. Двое упали на пол, а у остальных волосы встали дыбом. - Отлично! Беру! - говорю я тёте Вере и тороплюсь уйти из магазина: как-то неудобно получилось с испуганными посетителями…Прибежав домой, немедленно звоню председателю отдаленного степного колхоза, то ли дочь которого, то ли жену я когда-то спас не то от смерти, не то от беременности, и кричу: «Завтра выезжаю, готовь машину! Охота будет с новым западным суперприбором». Завтра наступает с большим трудом, после беспокойной ночи, проведенной с женой в разработке модели лисьей шубы до пола, заряжанием дополнительных патронов, перебиранием охотничьих шмоток. Манок попробовал дома с друзьями-охотниками - все в панике и в ужасе. Хорошая вещь!

Бесконечная дорога, встреча, проба деревенской вкуснятины: борщ, вареники, сметана. Неизбежные расспросы: «Как работа? Как родители?» Отвечаю автоматически, с нетерпением жду вечера. Хозяин, Николай Иванович, не охотник. Поэтому предложил от чистого сердца сегодня поспать, а утром погулять с ружьецом вокруг деревни. Не обижаюсь.

Но вот водитель с местным охотником уже стоят у ворот, не глуша «Урал», на котором меня надо везти. Снега выпало много, «УАЗ» не проедет. Местный охотник Санька, я с ним уже знаком, с восторгом смотрит на манок и говорит, что с таким можно на две шубы настрелять.

До места далековато, километров восемь в поле. Там стога со всей степи свезли - зимой мышей и лис полно. На улице минус тридцать, январь. Одевают меня трое. Штаны из верблюжьей шерсти водолазные, сверху ватные, сверху белые маскировочные. Тулупа тоже два. Один так, а другой, председательский, задом наперед, для тепла. Валенки, шапка с завязанными ушами - короче, чучело огородное, но по-другому нельзя. Холодно, сидеть часа три. В кабине я не поместился, запихали в кузов. Ехали долго, куда-то в ночь, буксовали два раза. Когда остановились, и я выпал из кузова - иначе мой выход не назовешь - было около десяти часов вечера.

Восхождение на стог заняло около двадцати минут. Сам я в такой одежде даже ходить не мог, а забраться на стог сена четырехметровой высоты и подавно. Повезло, что у стога нашлись вилы и грабли. Их обратную сторону упёрли мне в заднее место, меня удалось задвинуть наверх. Я раскопал себе в сене нору и очень уютно оборудовал место для стрельбы. Затем, махнув ребятам, сказал, чтобы раньше, чем часа через четыре, за мной не приезжали. «Урал» мощно фыркнул мотором, развернулся и уехал в темноту, оставив меня одного в жуткой январской ночи, в казахстанской степи…

Страшновато одному-то. Минут десять сидел тихо, потом думаю: «Ну что ж, пора». Достаю манок, укладываю рядком патроны, чтобы были под рукой, картечь на всякий случай тоже поближе. Ну, пора! Набрав воздух в легкие, дую в манок, и рвущий душу крик разносится по дикой ледяной степи. Мамочка!!! Зачем я это сделал?! Сейчас какие-нибудь черти или лешие сбегутся!.. Кое-как пришел в себя, успокоился. Ну, думаю, лисы-то сейчас точно сбегутся. Караулил, караулил и незаметно заснул…

Тонкий слух охотника даже во сне не подводит, и на сей раз тоже не подвел. Слышу, поскрипывают шаги, рядом где-то. Сдвигаю предохранитель вперед, тихо поворачиваю голову, вижу: не лиса и не волк, а обычная лошадь с санями подъезжает к моему стогу. Из саней вылезает деревенский мужик в ушанке с вилами, хитро озирается по сторонам, удостоверяясь, что вокруг никого нет. Не торопясь, начинает почти из-под меня набивать сани сеном. Подними мужик голову хотя бы чуть, он уперся бы взглядом как раз в дуло моего ружья. Но зачем ему смотреть наверх стога, когда в середине сена полно. Сижу, еле сдерживая смех. Сказать ему, что воровать нехорошо, или пусть себе ворует? Им и так тяжело живется…

Решение пришло исподволь. Тихо приставляю манок к губам и изо всех сил дую, направив его прямо на мужика.
Передать тяжело, но попробую. Лошадь, не поднимая от стога головы, подпрыгивает необычайно высоко на всех четырех ногах, грива и хвост у нее встают дыбом, и она, будучи в двух метрах над землей, начинает бежать. Бежит она по воздуху, как мне показалось, минуты две. Потом, согласно законам гравитации, всё-таки падает на землю и исчезает в степи, несясь каким-то нездоровым галопом, которым ей, видимо, до этого бегать не приходилось.

Как от лошади оторвались сани, я так и не понял. Они даже не тронулись с места, так резко она все это проделала.
Мужик, на долю секунды позже лошади, тоже подпрыгнул, как мне показалось, выше стога, при этом как-то конвульсивно взбрыкивая руками и ногами. Шапка при этом катапультировалась с его головы, видимо, из-за резко вставших дыбом волос. Кричал он в полете так, что я испугался за его здоровье. Мужик исчез из виду чуть медленнее лошади, даже не коснувшись земли.

Через минуту все было кончено. Опять я остался один на один с ночью, степью, зимой, а также с санями с сеном…Приехавший за мной водитель минут десять ходил вокруг саней, почесывал затылок и, наконец, сказал: - Саней-то вроде и не было? - Сначала не было, - подтвердил я, - а потом приехали…

Утром в сельсовете на заседании правления колхоза актив внимательно слушал рассказ сторожа о том, как во время охраны им колхозного сена на него напал снежный человек, лошадь сожрал, а самого догнать не смог…

* * *
Нью-Йорк. Метро. Полный вагон народу. Черный парень ужасно ругается со своей черной же подругой. Орут на весь вагон со своим непередаваемым гортанным негритянским акцентом, толкаются, короче, ведут себя агрессивно. Публика смотрит в окошки, типа наша хата с краю…

И тут - то ли настучал кто-то, то ли случайно - в вагон входят двое полицейских. Белых. Парня вежливо берут под черны руки и приглашают пройти в местное отделение полиции. Он начинает на них орать, что, типа, вы, белые, ни хрена в нашей черной жизни не понимаете, отвалите, у нас тут без вас все о’кей. Девица его поддерживает. Полицейские выходят одни, что-то говорят в рацию. На следующей остановке в вагон входит черный полицейский, ни слова не говоря, дает парню по морде, складывает его пополам, надевает наручники и выволакивает из вагона. Девица молча и понуро плетется следом. Политкорректность в действии…

* * *
Лет 20 назад в Кировограде один мужик промышлял антикварной мебелью. Времена 90-е, денег изрядно перетекло от многих к немногим, ну, он и наловчился: находит на помойке или там выкупает за бутылочку облезлый комодище, привозит в мастерскую, там дунет-плюнет, где-то шпон новый приложит, где-то отшлифует, пропитает, залакирует, а то и ножку фигурную выточит как была. И продаёт тем немногим.

Выкупил он у некой бабки с чердака старый овальный столик. Резной, пафосный, на четырёх ногах с орлами и бордюром в виде лотосов. В общем - китч постколониальный, но резаный ещё при Николае, да как бы не первом. Почесал мужик своё представление о прекрасном, на крючок повесил, чтобы не мешало - и давай реставрировать.

Наружную часть всю доделал, а снизу, под крышкой, осталась на одной ножке погрызенность. Столик-то на чердаке кверху ногами лежал, в нём - корзины с банками и газетами времён оккупации, вот кто-то в этих газетах жил и погрыз. А замазки подходящей нету. Ну, мужик сделал, что мог, заказал каким-то знакомым импортную замазку, и поставил пока недоделанный столик у себя в салоне. А чего - в глаза бросается, только уворачивайся.

Дня через три подкатила принцесса на белом кабриолете, подобрать мебель для свежефамильного замка. И то ей понравилось, и это, и мужик даже сообразил цену называть двойную… И столик с орлами в лотосах тоже захотела. Вот тут ей мужик отказал: приезжайте, мол, за столиком недельки через две, надо бы его реставрацию закончить.

Принцессы - люди одухотворённые, так что понесло покупательницу в высокие материи о том, что, чем меньше антиквариат подновлять, тем больше в нём души оригинальной, и вот не надо ничего заканчивать, она же чувствует.

Мужик пожал плечами и согласился продать столик. Чего там? Дефекта не видно, денег дают. Появились двое из дворца, квадратных с лица, давай мебель купленную в фургон паковать. Заодно и мы с другом на помощь пришли, изображая больших упаковочных специалистов малого формата.

В процессе столик перевернули, и увидела принцесса незаделанную погрызенность. - Что это? - осторожно спросила она мужика. - Ну как… - замялся тот. - Говорил же, не закончил я реставрацию. Столик хранили ненадлежащим образом, вот мышь и погрызла. Оставьте на пару дней хотя бы - сделаю.

Принцесса побледнела: - А остальная мебель как? Её тоже грызли?! - Да нет, остальную не грызли. Могу даже список дать, что делал: там дверца была подпалена, там резьба битая…- Понятно. Мальчики! Этот столик не берём! - Ну так я доделаю… - растерялся мужик. - Не надо! - нахмурилась принцесса. - Я не могу его купить. А вдруг там остались мышиные яйца?!

Мужик окаменел лицом, вернул за столик деньги, и дальше уже общался очень скупо и односложно. И потихоньку краснел. Мы уж думали, не плохо ли ему стало. К счастью, всё прошло, когда принцесса уехала, и он смог как следует проржаться.